За тех, кто в морге (сборник) - Светлана Алешина

– Что, прикрывают вашу газетку? Я так и знал!

Я покачала головой:

– Типун тебе на язык, до такого кошмара еще не дошло! Меня просто хотят убить.

Через пять минут полностью введенный в курс дела Фима уже успел выпить две чашки кофе и выкурить одну сигарету, а прикурив вторую, он первым делом ткнул пальцем в сторону Маринки:

– Врать нехорошо, а представителям власти врать просто опасно! Если найдут хоть одного свидетеля, видевшего тебя после четырех часов в этом доме, Оле придется писать статейки о провокациях властей против журналистов, – сядешь, и хорошо еще, если только на трое суток для выяснений.

– А если плохо? – робко спросила Маринка.

Фима фыркнул:

– Есть один масенький пунктик в УПК, по нему ты можешь провести в СИЗО годы и годы – или пока не признаешься в убийстве дедушки, или пока не найдут настоящего убийцу.

Маринка покраснела так, что мне показалось, будто она сейчас лопнет, и я постаралась развеять жуткую атмосферу, возникшую после Фиминых слов.

– Ты вытащишь Маринку из любой неприятности, я просто уверена, – твердо сказала я, хотя мне самой слова Фимы очень даже не понравились.

Фима пожал плечами:

– Я буду стараться, если ты меня кидать не станешь… Ну ладно, по поводу твоего Виталия Глуцко с его гешефтом.

Фима вынул из кармана пиджака зеленую кожаную записную книжку, раскрыл ее и начал тезисно излагать:

– Если честно, то почти ничего. Интересующая тебя фирма занимается вполне легальным бизнесом, оптово-розничная торговля продуктами питания, там же маленький бар плюс три автостоянки с разными формами собственности и разными долями участия. В наших правоохранительных органах ничего на них нет, но подозревают, что там не совсем все так просто, торговля и стоянки дают ба-альшущий черный нал, но этим сейчас никого не удивишь. Налоги платят исправно, а по поводу всего остального… похоже, у них есть хорошие покровители. В общем, это все.

– На самом деле все или это просто тебе так сказали?

Фимочка обиженно фыркнул:

– Оля, я похож на человека, не внушающего доверия?

– Конечно, нет, – тут же исправила я свою ошибку. – Кто эти покровители?

– БМП, – ответил Фима, – что означает «без малейшего понятия», но скорее всего какой-нибудь чиновник городского или областного масштаба. Без этого, как сама понимаешь, бизнес получаться не хочет. В нашем любимом отечестве, я имею в виду… Я тебе помог?

– Да, спасибо, немного. А тебя можно еще попросить об одном одолжении?

Фима хитро посмотрел на меня.

– Подробности про дедулю, что ли? Я уже понял.

– Спасибо, – сказала я, – не знаю, что бы я без тебя делала…

Фима с готовностью кивнул, встал со стула и, пронзительно взглянув на меня, произнес:

– И таких кидают, Ольга Юрьевна.

– Неужели вы совсем не разбираетесь в женщинах, юноша? – в тон Фиме спросила я, чувствуя, что мое настроение начинает немного исправляться.

– Разбираюсь, поэтому все еще на что-то и надеюсь, – признался Фима, поблагодарил Маринку за кофе, пообещал мне позвонить завтра, оделся и ушел.

Посмотрев, как за ним закрылась дверь, я почему-то негромко проговорила:

– Ясно, – хотя ясного ничего не было. – Так, ну все к черту! – я решительно встала со стула. – Поеду-ка я лучше домой. Сегодня я недееспособна. Да и подумать есть о чем. Если получится.

Так же молча поднялись все, и я уже заранее знала, что без лишних слов Виктор поедет со мною, снова входя в роль моего бодигарда, и Маринка, быстренько сполоснув чашки, тоже составит нам компанию.

Ошиблась я только в одном: Маринка чашки перекинула на Ромку, сама захватила у меня из книжного шкафа том Уголовно-процессуального кодекса и сунула его в сумку, наверное, решив почитать перед сном.

Можно подумать, что она плохо засыпает!

Из редакции мы вышли втроем, до моего дома доехали нормально, как оно всегда бывает, когда Виктор ведет мою «Ладу».

Вечер и ночь прошли тихо и спокойно, даже Маринка не напрягала своими разговорами, на самом деле зачитавшись умной книжкой.

Наступившее утро я встретила невыспавшаяся и злая, даже рассказывать про это не хочу.

Всю ночь мне снилась какая-то дрянь, и, когда утром в кухне Маринка непонятно с какого перепуга решила вдруг поделиться своими новоприобретенными знаниями из области уголовного права, я с большим удовольствием наехала на нее и позавтракала уже в более приличном настроении.

Виктор повел себя более предсказуемо и гораздо приличнее Маринки: он просто кивнул мне и спокойно продолжил завтрак.

Таким образом, это утро началось с дружеской перепалки, а не с телефонного звонка, как вчерашнее, что было в общем-то неплохо.

Звонок раздался чуть позже, как раз в тот момент, когда я прикуривала.

Я с подозрением посмотрела на телефонную трубку, лежащую на столе передо мною. Мне почему-то очень не хотелось услышать какую-нибудь глупость про кислоту или чей-то длинный нос…

Если бы я была одна, я бы просто отключила телефон и была очень собой довольна, но поступить так на глазах у Маринки я не могла.

Телефон позвонил еще раз. Этот звонок прозвучал в моей голове как набат, зовущий к действиям, и мне ничего не оставалось, как принять этот вызов. Я взяла трубку и очень осторожным голосом пробубнила привычное:

– Да!

– Как спалось? – спросил меня вкрадчивый голос, который я не узнала.

Не желая раскрывать тайны своего хренового сна незнакомым людям, я не стала бормотать никакой чуши, а напрямую спросила:

– А вам не все ли равно?! Что еще вы от меня хотите?

Виктор, сидящий напротив меня, прищурился и, встав, подошел к окну, выглянув на улицу.

Маринка приоткрыла рот и прикрыла его ладонью. Не знаю, зачем она проделала такие взаимоисключающие движения, не знаю, но подозреваю, что это ей помогало лучше слышать, потому что я точно увидала, как ее левое ухо немного шевельнулось. Честное слово, не вру!

В трубке послышался звук, будто мой собеседник зевнул, и тут посыпалась речуга, да такая, что от инкогнито моего собеседника и от моих сомнений не осталось ни следа.

– Ну кто же так отвечает молодым и перспективным джентльменам, о свет очей моих?! Почему бы вам, девушка, просто не сказать, я вам снился, и снился долго, и потому вы спали плохо, но все равно очень рады меня слышать с утра пораньше!

– Фима! – воскликнула я. – Рада тебя слышать! И знаешь: я на самом деле спала плохо, и наверное, потому, что вот как раз ты мне и не снился! Но я все равно рада!

– Ты можешь только пожелать, – вкрадчиво сказал Фима, – и я тут же примчусь к тебе, мечта моя, и…

– Фима, Фима, – прервала я работу оттренированного адвокатского языка, – если хочешь, то я всегда тебе рада, тут вот, кстати, и Маринка с удовольствием с тобой поговорит, и Виктор… тоже… – таким образом я объяснила Фиме, что я не одна, и он нехотя смирился с очередной неудачей.

– Что такое, не везет… – пробормотал он. – Ну да ладно, про дедулю своего хочешь послушать?

– Конечно! – ответила я.

– А я вот не скажу! – заявил Фима. – Только при личной встрече и, пожалуй, в ближайшее время, а то потом я буду занят. Где?

Мы договорились, что все-таки Фима подъедет ко мне, и через десять минут я в кухонное окно увидела, как во двор моего дома влетает его ядовито-зеленая «Ауди».

По-моему, только у одного Фимочки во всем городе машина такого препоганейшего цвета, и это, кажется, даже ему немного льстит.

Артист, блин!

Фимочка поднялся ко мне и, получив свою чашку кофе, шмыгнул своим длинным носом, потом, как и положено личности артистической, выдержал паузу, словно он случайно зашел, а не по делу.

– Фи-им, – жалобно протянула я, – ну хватит, а? Что узнал интересного, я же вижу, ты что-то принес.

Фима довольно улыбнулся и, похвалив Маринин кофе, проговорил:

– Дедулька твой был в общем-то самый обыкновенный. Бывший профессор-историк на кафедре Средних веков. Квартирантов, кстати, к себе не пускал, – Фима, поджав губы, посмотрел на Маринку и вздохнул. – Версия не выдержит критики, если ее копнуть, но там посмотрим… Характер у покойного был далеко не сахар. Вроде ничего особенного, но есть одно «но».

Я поняла, что Фима, как всегда, в своем репертуаре. Сначала все шелуху высыпет, а уж потом семечки пойдут.

– И какое же это «но»? – усмехнувшись, поинтересовалась я.

– «Но» в том, что у деда есть внук и внучка. Внук – известный нам Виталий, а внучка Надежда, аспирант все той же кафедры, девушка двадцати пяти лет. Диссер уже написала, ну это неважно, а важно то, что где-то за месяц до того, как его убили, добрый дедушка написал этой внучке дарственную на квартиру. Интересно?

– Ты хочешь сказать, что дедулю убили из-за жилплощади? – удивленно спросила я. – Да это же мотив для ханыг или бандитов!

– Я хочу сказать то, что я сказал: за месяц до убийства была написана дарственная. С юридической стороны, это еще как посмотреть, и если наш известный Виталий захочет, то за квартиру можно будет и побиться, но это в перспективе…