Присвоенная - Марина Багирова

Мой отъезд, неожиданный больше всего для меня самой, оставил их без любимой учительницы. Но пока об этом знал один директор, который не жалел резких слов в ответ на мой внезапный вечерний звонок…

Я закрыла дверь и, не оглядываясь на дом, бывший моим прибежищем последние два года, направилась к машине. Разговоры стихли, и я почувствовала себя кем-то, вроде королевской особы под восхищенными взглядами толпы. Самое странное, что теперь это было не так далеко от истины.

А у машины меня ожидал образец идеала: чемоданы погружены, дверца распахнута, рука протянута. Мой… кем же он станет для меня теперь?

Но размышления на эту скользкую тему прервало мелькнувшее в толпе Наташкино лицо. Ее глаза издалека светились любопытством — она ожидала моих объяснений и, может быть, нового знакомства.

— Мой ужин? — лукаво спросил Кристоф, прослеживая мой взгляд.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, и резко бросив:

— Заводи машину! — быстро, чтобы избежать расспросов, села внутрь. И только потом поняла, что приказала ему легко и естественно, будто делала много раз прежде.

— Как скажете, госпожа, — снова улыбнулся Кристоф, явно смакуя последнее слово. Его настроение теперь вращалось между «хорошим» и «очень хорошим». Он получил то, что хотел. Впрочем, как и всегда.

Наташка была удивлена и даже обижена, глупая, она не понимала, чем может грозить ее жизни знакомство с таким притягательным мужчиной. Не понимала, что выделяться, как можно меньше на моем жизненном пути, было в ее интересах. Она не понимала, что лучше нам никогда больше не встречаться.

Я отвернулась от упрека в ее глазах, и в этот момент машина рванула с бешеной скоростью, оставляя позади все, что было связано с моей свободой, превращая ее саму в размытое воспоминание…

** ** **

Была глубокая ночь, когда я, проснувшись, поняла, что эта безумная поездка подошла к концу: мы тихо въезжали в знакомые ворота.

Посмотрев в окно, я удивилась резко возросшему числу охраны. И без того многочисленная раньше, теперь она выглядела просто неприлично. Чего же мог так бояться всесильный Кристоф? Оценив средства, брошенные на одну только охрану поместья, я в который раз поразилась, что мне действительно удавалось столько времени скрываться от его чудовищной власти.

Машина остановилась у парадного входа. На первый взгляд могло показаться, что дом давно уснул, и нас никто не ждет. Но я прекрасно знала, что это ложное впечатление. На самом деле, именно сейчас прислуга была занята больше всего: мыла, чистила, скоблила, уничтожала следы прошедшего дня, чтобы хозяева могли встретить в безупречной обстановке день грядущий.

— Выходи, — Кристоф распахнул мою дверь.

Я не смогла удержаться от мысленного сравнения с прошлым: все было так же и в то же время совсем иначе. Слово оставалось прежним, но произнесено оно было совсем по-другому.

Как и тогда, в мой первый приезд, навстречу уже спешил слуга, но не тот старичок, которого я помнила, а молодой крепкий парень. Вся его внешность выражала все ту же болезненную предупредительность, а в его незнакомых глазах застыл привычный страх. Но сейчас было ясно видно, что боялся он не только Кристофа.

С изумлением я поняла, что меня он боялся не меньше.

— Пойдем, Диана, тебя ждут, — ровно сказал Кристоф.

Как же буднично все происходило, как обычно! Он взял меня за руку и повел к дому, засиявшему огнями, как по волшебству. Я почти видела сквозь стены, как суетится прислуга, ощущая приближение своего безжалостного хозяина. Мы вошли в холл, и, как и всегда при его появлении, все превратились в статуи, стараясь слиться с окружающим фоном, надеясь стать незаметными. Как и всегда, Кристоф не обратил на это никакого внимания. Для него это была рутина.

В отличие от меня. Я четко разглядела покорные лица давно знакомых людей и рабскую услужливость даже тех немногих, кого считала своими друзьями, я остро почувствовала страх новичков, теряясь в догадках, что же такого пугающего им рассказали обо мне. Все они смотрели на меня как на хозяйку, и им было невдомек, что прав у меня не намного больше, чем у них самих.

Однако и служанкой я уже не была.

— Кристоф, где я буду жить? — я сильно сомневалась, что на этот раз он поселит меня в ту же самую убогую коморку.

— Здесь, — широкий жест. Он явно забавлялся моим осторожным прощупыванием почвы.

— А поконкретнее?

— В моем крыле.

— А еще конкретнее?

Он лишь улыбнулся. Улыбаться в ответ мне не захотелось…

Я знала, куда мы направляемся, и, в отличие от первого раза, почти не боялась. Он открыл дверь, пропуская меня в уют библиотеки.

— С возвращением тебя, Диана, — Дженоб, немного хмурый и, как всегда, утомленный, встретил меня спокойным доброжелательным взглядом. И у его глаз появились маленькие морщинки, свойственные пожилым людям — он улыбался. Мне трудно было признаться самой себе, что я почти скучала по этой улыбке.

— Мы ждали твоего приезда.

Он говорил со мной совсем иначе — как с ровней. Что заставило его так изменить свой тон? Что было причиной всех этих перемен? Я испытывающе посмотрела на Кристофа, но прочитать что-либо на его лице было невозможно, как и обычно.

Подали чай. Узнав в прислуге Киру, девушку, когда-то работавшую со мной, я попыталась встретиться с ней взглядом, как всегда делала раньше, но натолкнулась на непроницаемую стену — в этом доме было запрещено смотреть хозяевам в глаза. Для нее я теперь была одной из них.

«Теперь все иначе, — шепнул голос-предатель, — ничто никогда уже не будет по-прежнему…»

— Садитесь, дети мои, — снова удивил меня Дженоб.

Все еще размышляя над его отеческим обращением, я села и с раздражением обнаружила, что присевший рядом Кристоф обнял меня за плечи. Мой возмущенный взгляд он встретил спокойно. «Имею право», — говорили его глаза. Главный вопрос был в том, как далеко распространялись его права. Я все больше сомневалась в правильности своего выбора…

— Как ты жила все это время, Диана? — спросил Дженоб, делая глоток чая.

— Хорошо… Я была свободной.

— Да, это хорошо, — улыбнулся он. — Знаешь, бывали времена, когда мне хотелось, чтобы Кристоф тебя не нашел…

— Дженоб! — предостерегающе прервал его Кристоф.

— Не злись, мой дорогой. Эти времена остались позади, и сегодня я рад, что Диана с нами. Мойра рада не меньше моего. Она так соскучилась по тебе, Диана, я еле уговорил ее подождать до завтра, — если что-то и могло меня порадовать теперь, это была Мойра.

Мы допили чай и вышли из библиотеки, спустились на первый этаж и подошли к крылу, где жил Кристоф. С каждым шагом я чувствовала, как все больше слабеют мои ноги. Как же мне не хотелось туда входить! Я должна была много раз подумать, чем соглашаться, ведь у меня же был выбор! И сейчас, в эту минуту, он не казался мне таким безысходным.