Цветок предательства - Анна Данилова

– Но это же грязно, недостойно! – воскликнула Лена. – Ты же понимал, что так нельзя… Ты несколько месяцев заваливал ее цветами. Как она тебя еще не спустила с лестницы?

Это был идеальный момент, когда я мог раскрыть ей всю правду до конца и рассказать о том, что Вероника любила меня и что мои визиты к ней, пусть и по просьбе Аркадия, с одной стороны, причиняли ей неудобство и дразнили ее, с другой – я знал, что она ждала их.

– Я вот что подумала…

Лена неожиданно поднялась с постели, завернулась в простыню, включила лампу и, окончательно проснувшаяся, с головой, полной вопросов, села рядом со мной на кровати, взяла меня за руку.

– Макс… А тебе никогда не приходило в голову, что Вероника могла тебе просто не открывать дверь? Однако она открывала. Зачем? Говоришь, что эти цветы были как бы нитью, связывающей Аркадия с Вероникой. А мне вот кажется, что эти букеты связывали Веронику… с тобой. Она была влюблена в тебя, да? И ты это знал. Возможно, и ты тоже любил ее, да только держался от нее на расстоянии, поскольку она была женой брата… А? Макс, ты чего молчишь? У вас с ней был роман? Или Аркадий вообще ни при чем и все эти цветы ты дарил ей от себя, таким образом выражая свои чувства?

Если бы разверзся потолок и на меня опрокинулось бы небо с холодным дождем, я не удивился бы так, как удивился, услышав слова Лены.

– Ты любил ее? И ты убивал всех ее любовников? Звонок в дверь, она открывает и видит у порога труп… Господи, какой ужас…

И не успел я опомниться, как остался один. Где-то очень далеко от меня хлопнула дверь.

Я закрыл глаза. Кровь стучала в моих висках. Я стиснул зубы.

Только идиот мог, заполучив в постель женщину, всю ночь рассказывать ей о своем проблемном брате и его шлюхе-жене.

Я встал, принял душ, быстро оделся и вышел на улицу. Сел в машину и поехал на улицу Огарева.

Москва была оранжевой от мигающих светофоров, светящихся витрин и казалась сонной, расслабленной, уставшей. Я мчался по широким и пустынным улицам, в открытое окно врывался свежий холодный воздух.

Я с трудом нашел нужный мне дом, позвонил в домофон.

20. Лена

Я вернулась домой и, стараясь не шуметь и не включая света, двинулась в сторону своей спальни.

– Лена? – раздался встревоженный голос Лизы. – Ты чего вернулась? Что случилось?

В ее голосе звучало разочарование, как если бы она предчувствовала что-то нехорошее. Да и сон ее, похоже, был тревожным, неспокойным.

Вспыхнул свет. И это яркое электрическое облако осветило не только гостиную, но и словно обнажило мою душу. Слезы хлынули из глаз, в горле застрял комок невысказанных слов сожаления, раскаяния и отчаяния. Я бросилась к сонной, в пижаме, Лизе, она обняла меня, принялась нервно и как-то очень энергично, будто желая этим спасти меня, гладить по голове.

– Ну-ну, успокойся… Надеюсь, ничего страшного все же не произошло… Пойдем чайку попьем…

Я долго не могла успокоиться, и, рассказывая Лизе историю Аркадия и Вероники, хотела услышать ее мнение по поводу моего предположения относительно связи Макса со своей невесткой.

– Думаешь, я не права? – спрашивала я ее, обливаясь слезами. – Вся эта история с цветами дурно пахнет… Очень дурно. И в прямом и в переносном смысле.

– Да уж, могу себе представить, какая вонь стоит в квартире Вероники сейчас… Не думаю, что Макс вот прямо сейчас бросится прибираться там, выбрасывать все эти букеты, освобождать вазы…

– Возможно, у Вероники жива мать, и ее наверняка оповестили, Макс же и оповестил. Как думаешь?

– Возможно. Макс тебе по этому поводу ничего не говорил?

– Да говорю же тебе, я сбежала… Как представила себе его рядом с этой особой, которую ты мне так красочно описала, так просто дурно стало… И вообще, представь себе, мы же с ним… были близки, нам было так хорошо… С чего бы ему начать этот разговор об Аркадии?

– Ну, это ты напрасно… Он – живой человек. Какое-то время он был на седьмом небе от счастья, что ты с ним, что вы вместе. А когда первые приятные волнения улеглись, ему захотелось уже душевной близости. Возможно, он просто хотел рассказать тебе правду, чтобы потом, если вдруг эта информация о наезде на Аркадия всплывет, ты уже была бы в курсе, понимаешь? Думаю, что он просто не хотел тебе и дальше лгать о Веронике. И какая бы нелепая эта правда ни была, он решил донести ее до тебя.

– Думаешь, я напрасно так вспылила?

– Трудно сказать… Я полагаю, что ты сама не уверена в Максиме, что в этой сложной и трагичной истории Аркадия и Вероники слишком много вопросов, да и образ Вероники наталкивает на определенные мысли… Да, ты права, такую, как она, не остановил бы тот факт, что Макс – родной брат ее мужа. И если предположить, что она была неравнодушна к Максу, то соблазнить его ей вообще не составляло труда. А уж условий для этого – великое множество. Я понимаю, тебе неприятно все это выслушивать. И я могла бы сказать тебе, что не верю в его роман с Вероникой. Но просто я сейчас сама такая… никому не верю… Возможно, окажись рядом с тобой кто-то другой, ты бы успокоилась и вернулась к Максу. Но мой Ося был такой… невинный с виду, что ли… Ты понимаешь, о чем я? Подлецов не видно. Они скрывают свою сущность за благопристойной внешностью… пускают в ход обаяние, честный взгляд, нежность, улыбки…

– Понимаешь, какой-то нереальный мотив поступков Аркадия… С одной стороны, он поступает как бы благородно, отпускает ее от себя, инвалида… А с другой – мучает ее букетами, как бы напоминает о себе, одиноком.

– Хоть и нельзя говорить о покойниках плохо, но эти его поступки смахивают на садизм, он эгоист… – сказала Лиза. – Хотя все равно жаль его, конечно. Жил человек, талантливый, интересный, любил до беспамятства свою жену, терпел все ее выходки, измены, а она его чуть не убила… И вот теперь, после ее смерти, он и сам не выдержал…

– Знаешь, я вдруг поймала себя на том, что есть два Максима, Один – в которого я влюблена, это приятный мужчина, которого я знаю с тех самых пор, как он стал покупать у меня цветы, и с которым мы были в ресторане, с которым я провела сегодня ночь и которого знаешь ты… А другой Максим – тот, что был плотно завязан с братом и Вероникой и который, по сути, жил жизнью брата. И вот того, другого, который почти каждый день бывал у Вероники, я и боюсь. Понимаешь, о чем я?

– У меня тоже такое же чувство… Возможно даже, у меня оно острее, ярче, ведь я видела Веронику, разговаривала с ней. Ладно, Лена, думаю, что на сегодня нам с тобой впечатлений хватит. Пойдем спать. Я лично хочу принять таблетку, чтобы уж наверняка уснуть.

– И мне тоже дай. Надо выспаться, отдохнуть. Да, я же не рассказала тебе самое главное! Мне предложили выкупить мою «Бархотку»!

…Я проснулась, увидела склонившуюся надо мной Лизу.

– У нас гости, – сказала она, и по выражению ее напряженного лица я поняла, что что-то случилось.

– Кто? – прошептала я, желая спрятаться под одеяло, чтобы никого не видеть.

– Людмила Зосимова. Она на кухне. Я приготовила ей кофе. У нее вид человека, которому есть что нам рассказать.

– Зосимова? А… Поняла… Который час?

– Ты не поверишь – половина двенадцатого. Мы с тобой все проспали…

– Так таблетки же… Я сейчас.

Я приняла душ, оделась и пришла на кухню поприветствовать гостью. Одетая просто, в джинсы и свитер, Людмила, наша ровесница, выглядела очень молодо, свежо. Минимум косметики, розовая помада, аккуратно уложенные волосы, ухоженность – вот такой я увидела жену следователя Зосимова.

Мы познакомились.

– Мы уже выпили по чашке кофе, теперь твоя очередь, – сказала Лиза, ставя передо мной чашку с кофе.

Я тряхнула головой, прогоняя остатки сна. На душе было тревожно. Неспроста она пришла сюда, к нам домой.

– Валера не разрешает мне совать нос в это дело, – начала Людмила, она говорила быстро, нервно. – Но кое-что мне стало известно. Во-первых, я как бы случайно подслушала все утренние телефонные разговоры Валеры, во-вторых, его помощник, Володя Суровцев, – мой должник, я когда-то выручила его жену деньгами… Словом, у меня появилась возможность получать информацию по этому делу практически из первых рук!

– Хорошо… – произнесла я как-то вяло. – Можно на «ты»?

– Да, конечно!

– Люда, что случилось? Почему ты здесь?

– Они ищут Максима.

– Как это «ищут»? Он же дома!

– Нет. Его нигде нет.

– А зачем его ищут?

– Это утро выдалось урожайным в плане информации. Сейчас расскажу все, что знаю.

Первое. Нашли ту женщину, сиделку. Наши опера постарались, разыскали адрес ее родной сестры. Она живет где-то на Масловке. Приехали, долго звонили в дверь, никто не открывал. Стали опрашивать соседей, выяснилось, что вчера после обеда видели Любу, сестру Марии Калмыковой. Получается, что сразу после того, как умер Аркадий Шитов, его сбежавшая сиделка направилась прямиком домой к своей сестре. И никто не видел, чтобы она выходила из квартиры. Это старый дом, там все живут по многу лет и друг друга знают. Мария работает помощником повара в кафе, где-то в Выхино. Короче говоря, пока думали, что делать, вернулась сама хозяйка – Мария Калмыкова. На вопрос, не знает ли она, где ее сестра, она ответила, что скорее всего дома, потому что она осталась без работы, человек, за которым она ухаживала, умер. Калмыкова открыла квартиру, пригласила оперов войти… И там они увидели…