Война герцогинь. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони

– Королю! – взвыла племянница, чувствуя себя ограбленной. – Можно подумать, что…

– Кардинальский дворец со всеми его коллекциями и лучшими образцами мебели и обстановки.

– Вы забываете о главном подарке – подарке из подарков, вишенке на торте! Франции подарен кардинал Мазарини, оснащенный полным набором замечательных качеств, в рабочем состоянии! – воскликнула принцесса и, уже не сдерживаясь, от души расхохоталась.

– Вас это только смешит, дорогая мама? – холодно упрекнула ее дочь. – А это означает, что жалкий lazzarone[19], появившийся неизвестно откуда, войдет в Государственный Совет, займет место Ришелье и будет продолжать его политику, не так ли?

– Именно так, но не стоит слишком переживать, сестричка, – заявил герцог Энгиенский. – Не забывайте, что король тоже тяжелоболен и, вполне возможно, не доживет до Нового года, который наступит через несколько дней. И тогда…

– Тогда, – громовым голосом произнес отец семейства, – мы, де Конде, будем служить королеве, которая станет регентшей, и маленькому королю, как служили его отцу, который готовится отойти в мир иной! Не забывайте, что мы – опора королевства, что я отвечаю за обширные земли, а, как известно, положение обязывает!

И хотя все придворные делали вид, что не верят в близкий конец короля, Людовик XIII день за днем приближался к своему смертному часу.

Двадцать второго апреля уже следующего, 1643 года в замке Сен-Жермен после нескольких недель, во время которых королю становилось то лучше, то хуже и он прилагал все силы, чтобы справиться с недугом, он вдруг понял, что не может подняться с постели и больше не встанет с нее никогда. И тогда он занялся приведением всех своих дел в порядок. Первое, что он сделал, это окрестил сына, до этой поры мальчик получил только помазание. В крестные матери король пригласил принцессу де Конде, а в крестные отцы – кардинала Мазарини! Крещение происходило в дворцовой часовне в присутствии всего двора. Когда к королю привели сына, которому исполнилось четыре с половиной года, он спросил его:

– Сын мой, как же вас теперь зовут?

– Людовик XIV, – ни секунды не колеблясь, ответил малыш.

– Пока еще не совсем так, но в скором времени вполне возможно, если будет на то воля Божия.

Еще при жизни Ришелье выполнил свое обещание: поскольку Клер-Клеманс стала носить ребенка, северная армия была отдана под начало герцога Энгиенского, так что весной началась новая кампания против испанцев и империи Габсбургов.

Двенадцатого мая умирающего короля посетило необычное видение. Проснувшись, он подозвал к себе принца де Конде, который все эти дни безотлучно находился в королевской опочивальне.

– Мне только что привиделось, – прошептал король, – что ваш сын, герцог Энгиенский, вступил в бой с врагом, битва была жестокой и упорной, победа переходила из рук в руки. Но все же она осталась за нами, как и поле боя…

Умирающий возвестил о великолепной победе при Рокруа. Благодаря этой победе испанцы на долгие годы были изгнаны с французской земли, а молодой герцог стал героем.

5. Ширма

Обитатели дома Конде первыми узнали о победе. Весть о ней привез де Ла Муссэйе, едва держащийся на ногах от усталости, но сияющий. Из особняка со скоростью молнии новость распространилась по всему Парижу. Вестник не успел еще добраться до Лувра, а восторженные парижане уже собирали солому и поленья, намереваясь зажечь праздничные костры, чтобы плясать вокруг них. На колокольнях уже трезвонили колокола, и громче всех гудел огромный колокол собора Парижской Богоматери, где на следующее утро будет отслужена благодарственная месса. Вокруг дома героя собралась толпа, приветствуя его семью. В Париж прискакали всадники и привезли захваченные у врага знамена. Восхищенный Франсуа де Бутвиль опустился перед ними на колени, коснулся шелка губами и вознес благодарственную молитву Господу со слезами на глазах.

Принцессе, госпоже де Лонгвиль и Изабель казалось, что они вознеслись на седьмое небо, и все слуги в доме, вплоть до последнего поваренка, чувствовали себя осененными славой, которой засиял дом Конде.

Королева и кардинал Мазарини не скрывали своего восторга. Блистательная победа подоспела вовремя, она совпала с началом правления регентши и помогла ей укрепить свою власть. Анна Австрийская нарушила завещание покойного супруга, пожелав править самовластно. Одним словом, все были счастливы. Кроме принца де Конде. Он заявил в доверительном разговоре Пьеру Лэне, главному прокурору парламента Бургундии, своему близкому другу, к советам которого всегда прислушивался:

– Попомните мое слово: чем больше прославится мой сын, тем больше бед постигнет мой дом!

Лэне не стал возражать принцу, он хорошо его знал и умел размышлять. Ему и в голову не пришло отнести это мрачное предсказание на счет несносного характера принца. Подумав, он покачал головой и сказал, что вполне возможно, тот прав.

– Но, думаю, вам это не помешает, монсеньор, попросить для нашего героя, когда он вернется, губернаторства? – добавил он.

– Вы полагаете, мне не откажут?

– Если бы решение зависело от одного Мазарини, я бы ответил «не откажут» без колебаний. А вот что касается королевы… Она бы тоже охотно на него согласилась и даже рукоплескала бы назначению, если бы не опасные сирены прошлых времен, к которым она стала прислушиваться после смерти короля…

Действительно, королева, нарушив волю покойного супруга, поспешила вернуть ко двору всех, кто был им изгнан. Изгнанники не замедлили вернуться и по-прежнему стали оказывать поддержку Месье – Гастону Орлеанскому, брату короля, вечному заговорщику и интригану. Возглавила партию Гастона опасная и коварная герцогиня де Шеврез, когда-то ближайшая подруга королевы. Она была огорчена, что прием во время ее первого визита к королеве оказался холоднее, чем она надеялась. Но что поделать? Изменилась она сама, изменилась и королева. Однако по-прежнему много значили родственные и дружеские связи герцогини: как-никак она была дочерью старого герцога де Монбазона, чья молодая супруга была любовницей герцога де Лонгвиля. Герцог де Шеврез, в свою очередь, был братом герцога де Гиза, что связало Лотарингский дом с ненавистниками Ришелье, которые жаждали мести и перенесли свою ненависть на Мазарини, презирая его еще и за то, что поначалу, когда он только появился во Франции, он был беден и незнатен. Госпожа де Шеврез нисколько не скрывала, что хотела бы видеть на месте презренного итальянца де Шатенефа своего давнего любовника. Желание поскорее покончить с Мазарини объединяло многих. Дом Конде поддерживал в первую очередь короля, а значит, служил и его первому министру, поэтому подвиги герцога Энгиенского не слишком обрадовали жаждущих реванша изгнанников.

И вот что в результате всего этого последовало: герою никто не мешал торжествовать и радоваться,