Группа ликвидации - Дональд Гамильтон

- Ну ладно, черт побери, - сказал я раздраженно. - У меня есть лицензия на ввоз ружья и дробовика. Я и не думал, что кто-нибудь забеспокоится по поводу этой игрушки. Я всегда ношу при себе пистолет - на Западе, там, где я живу, мы все такие носим. Без него я как без рук.

- Боюсь, в нашей стране это является серьезным нарушением закона.

- Ладно, тогда арестуйте меня! - сердито заявил я. - И из-за этого весь сыр-бор разгорелся? Два громилы врываются ко мне в номер и еще Бог знает, сколько ждут в вестибюле. Выбитая челюсть, сломанные ребра - и все из-за того, что я, дурак, по привычке сунул крошечный пятизарядник 38-го калибра в сумку с фотоаппаратом, когда паковал чемодан?

Гранквист пристально смотрел на меня. Я почувствовал, что под маской официальной невозмутимости вспыхнуло беспокойство.

- Так вы заявляете, что не знаете, почему мы здесь, герр Хелм?

Веллингтон издал клекот.

- Слушайте, Гранквист, не будете же вы жевать эту бюрократическую жвачку? И так же совершенно ясно, что он в сговоре с этими...

- Мистер, Веллингтон! - прервал его Гранквист. - Я же вас просил.

- Чушь! - гаркнул Веллингтон. - Он знает, почему мы здесь!

Он полез в карман и что-то достал. Что-то мокрое, длинное, черное, слипшееся. Вряд ли эта слипшаяся черная лента пошла на пользу его карману. Он достал из другого кармана такую же ленту. Странный способ хранить фотопленки. Однако после того, как я с ними поработал, эти пленки все равно можно было выбросить.

- Вот! - крикнул он, бросая обе пленки на кровать. - Вот зачем мы здесь, Хелм! Эти две и еще куча таких же! Военная разведка только что проявила их все для нас. Все засвечены! Ни кадра не сохранилось, так что теперь уж и неизвестно, что на них было! В качестве вещественных доказательств абсолютно бесполезны! И это после всех предпринятых нами усилий!

Он замолчал, а я расхохотался. Он шагнул ко мне. Я резко оборвал смех.

- Ну валяй, шкаф! Теперь я готов!

- Джентльмены! - воскликнул Гранквист и встал между нами.

Я повернулся к нему.

- Уберите от меня этого футболиста! Еще не было случая, чтобы кто-то отдубасил меня и ему бы это сошло с рук! Ни единого такого случая я не припомню. Я с ним разберусь на днях. Но если вы не хотите, чтобы это произошло в этом самом номере, уведите его отсюда!

- Не разбухай, Хелм, - сказал Веллингтон свирепо. - Ты себя и так выдал с головой. Теперь ты уже не похож на невинного фотографа - в этом нет сомнений ни у меня, ни у мистера Гранквиста.

- Позволь мне об этом побеспокоиться, приятель, - сказал я. - Я с давних пор привык сам о себе заботиться, а побывал я в куда более крутых переделках. Я снимал в таких местах, где ты бы не удержал в руках аппарата - потому как у тебя бы только и было забот, что менять обоссанные подштанники. Так что не стоит за меня волноваться, сынок. Еще никому не удавалось дать в зубы Мэттью Хелму и остаться безнаказанным. И не думаю, что ты станешь первым, кому это удастся! - Потом, точно вспомнив вдруг о чем-то, я хихикнул.

Гранквист вытаращил глаза.

- Что вы тут нашли смешного, герр Хелм? Я горестно покачал головой.

- Уж не знаю, над чем вы, ребята, трудились, но мне, ей Богу, жаль, если я вам что-то испортил. Но хотел бы я посмотреть на физиономию человека, который доставал первую пленку из проявителя - он-то надеялся увидеть там тридцать шесть кадров с изображением военных объектов, а?

- Так ты признаешь! - взорвался Веллингтон. Гранквист поднял руку.

- Вопросы здесь задаю я. Или, может, будет лучше, если герр Хелм сам все расскажет.

- Рассказывать особенно нечего. Как я уже сказал, я с давних пор стараюсь заботиться о себе сам. Она была чертовски симпатичная девчонка, но ей пришлось изрядно попотеть, чтобы вокруг нее по струнке ходили, и она, вне всякого сомнения, намеревалась получить нужные снимки нужных мест и хорошего качества - с правильной выдержкой, четкие и контрастные. Очень скоро я понял, что никакому журналу продавать эти снимки мы не будем. Это был даже не журнальный материал, если хотите знать. Вы понимаете, что я имею в виду? Но я-то предпочел остаться в стороне. Поэтому я целый день снимал то, что она просила, а вечером вынимал отснятую пленку из кассеты, держал ее на свету, а потом закатывал обратно в кассету.

- Первый раз в жизни слышу такой бред! - рявкнул Веллингтон. - Ты же прекрасно понимал, за чем мы охотимся, и специально засветил пленки, чтобы помочь Каселиусу ускользнуть из расставленной нами ловушки.

- Каселиус? - переспросил я. - Кто такой Каселиус?

- Если у вас возникли подозрения, что она занимается шпионажем, - сказал Гранквист, - вы должны были немедленно сообщить об этом властям.

- Мистер Гранквист, - сказал я. - При всем моем уважении к вашей стране я, знаете ли, не являюсь гражданином Швеции. Моя единственная обязанность, как гостя вашей страны, насколько я понимаю, - это забота о том, чтобы моя фотоаппаратура и мои пленки не применялись в предосудительных целях. Ну, вот я и позаботился об этом, разве нет?

Швед покачал головой.

- И все же я не вижу логики, герр Хелм. Зачем прилагать столько усилий, тратить пленку и в тот же вечер ее засвечивать?

Я вздохнул и изобразил удрученный вид.

- Так, теперь мой черед смущаться, приятель. Она была такая симпатяшка, и я, конечно, надеюсь, что она не вляпалась в какую-нибудь неприятную историю! Пока она считала, что я делаю для нее снимки, она была со мной очень мила, если вы понимаете, что я имею в виду. Несколько месяцев назад от меня ушла жена, а вы же должны понимать, как оно бывает, когда мужчина привык к... мм... Словом, как я уже сказал, я немного смущен. Наверное, вы, мистер Гранквист, скажете, что я вел себя не как джентльмен. Но ведь, с другой стороны, она ведь меня дурачила, заставляя снимать для нее горные рудники - так что вряд ли вы и ее сочтете истинной леди! Гранквист прокашлялся.

- Да. Теперь мне все понятно.

Конечно, он меня осуждал, полагая, что я расчетливый сластолюбец и аморальный тип, но тот факт, что я добровольно выставил перед ним столь отвратительную сторону своей натуры, склонил его - как оно часто и бывает - безоговорочно мне поверить. Если бы я разыграл непорочного и благородного, он бы тотчас упрятал меня за решетку. Помолчав, он добавил:

- Как вы уже, должно быть, поняли, мистер Веллингтон и я, будучи специальными агентами, состоящими на службе у правительства наших стран, пытались поймать одного весьма опасного иностранного шпиона, человека, который иногда называет себя Каселиус. Мы предприняли немалые усилия, чтобы подготовить арест этого человека с поличным. К сожалению, из-за предпринятых вами предосторожностей - из-за того, что вы засветили все отснятые пленки, наши улики оказались бесполезными. Нам теперь придется освободить этого человека и его сообщницу и извиниться.

- Понятно, - сказал я. - Ну, разумеется, мне очень жаль, что все так вышло, приятель! - Я задумался. - Конечно, это глупый вопрос, я понимаю, и все же: почему вы меня сразу не предупредили об этой операции? Как американский гражданин, я бы с удовольствием вам помог.

Гранквист смутился и бросил на Веллингтона недобрый взгляд.

- Я предлагал, - сказал он холодно. - Мистер Веллингтон этого почему-то не одобрил. - Он откашлялся. - Я прошу прощения, герр Хелм, за причиненное вам беспокойство и в особенности за насилие, которому вы подверглись, за что я лично несу всю полноту ответственности, поскольку я здесь старший. В данных обстоятельствах я едва ли должен быть слишком суров в отношении вашего револьвера. Однако хранение этого револьвера является незаконным, и мне придется временно конфисковать у вас оружие. Оно будет вам возвращено на границе, когда вы будете покидать страну. Вас это устраивает?

Он смотрел на меня, я - на него. Мы поняли друг друга. Если я не буду возникать по поводу их ночного вторжения ко мне в номер, то и он не будет возникать по поводу незаконного хранения "смит-вессона"... Потом, правда, я подумал, что вряд ли мне стоило выказывать такую понятливость. Он купился на мой спектакль слишком уж легко, а ведь это было не лучшее мое выступление.

- Вполне устроит, герр Гранквист, - сказал я. - Мне очень жаль, что я расстроил все ваши планы.

Он передернул плечами - это был жест скорее итальянский, чем скандинавский.

- Det hander, - сказал он. - Бывает. Вы идете, герр Веллингтон?

- Я сейчас! - отозвался Веллингтон, не спуская с меня глаз.

Гранквист нахмурился и бросил на меня быстрый взгляд.

- Все в порядке, - сказал я. - Как соотечественник, чьи налоги идут ему, видимо, на жалованье, я хочу задать мистеру Веллингтону несколько вопросов. Если он попытается снова напасть на меня, я позову на помощь.

Гранквист постоял, посмотрел на нас, снова пожал плечами и вышел. Наверное, во всем мире американцев считают немного трехнутыми.

Глава 24

Когда за шведом закрылась дверь, я встал с пола, отправился в так называемую ванную и принял еще две таблетки аспирина. Вернувшись, я увидел, что Веллингтон закуривает длинную сигару. Раньше, когда я еще сам курил, я на это не обращал внимания, но сейчас меня раздражает, если кто-то начинает дымить в помещении, не удосужившись спросить моего разрешения. Так что он не заставил меня любить его по-братски.