Практические занятия по русской литературе XIX века - Войтоловская Львовна

Последний сон Раскольникова, точнее, обобщенные автором сны его на каторге во время болезни, предшествующей возрождению героя, имеют также свой литературный источник. Раскольникову снилось, что какие‑то существа — «трихины» — вселялись в тела людей. После этого люди становились бесноватыми и сумасшедшими. «Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные… Все были в тревоге и не понимали друг друга; всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать» (420—421). Этот сон — аллегорическое изображение людей, запутавшихся в современных идеях, заблуждающихся, стремящихся к истине и не могущих найти ее. Картина всеобщего заблуждения соотносилась с трагедией Раскольникова, которого мучило, «что этот бессмысленный бред так грустно и так мучительно отзывается в его воспоминаниях». Этот «бред» восходит к евангельской притче об исцелении бесноватого, которую позднее Достоевский поставил эпиграфом к сатирической трагедии «Бесы». Но самый прием — свести в аллегории идейные искания человечества, его историю и современные стремления — идет от Вольтера. Имя Вольтера возникало в сознании Достоевского, писавшего «Преступление и наказание». В черновиках упоминается «Вольтеров Кандид». Связь Достоевского с Вольтером и перекличку с ним отметил Л. Гроссман[182]. Он обратил внимание на общность позиции Ивана Карамазова, который бога принимает, но мир, им устроенный, с его несправедливостью и злом, принять не может, — со взглядами Вольтера. Исследователь обнаружил много скрытых цитат из Вольтера и переосмыслений в «Легенде о Великом инквизиторе».

Аллегорические сны Раскольникова перекликаются с историческими фантазиями птицы Феникс из «Царевны Вавилонской», с рассказами альбионца и галлийца о прошлом своих стран. Отдельные детали сна Раскольникова перекликаются с рассказом альбионца. «Еще недавно, к довершению ужаса, несколько человек, носящих черные плащи, и другие, носящие поверх куртки белые рубашки, были укушены бешеными собаками и заразили своим бешенством всю нацию: все граждане во имя неба и спасителя стали одни убийцами, другие жертвами, одни палачами, другие мучениками, одни притеснителями, другие рабами»[183].

Разумеется, на практических занятиях невозможно исчерпать всех вопросов и проблем, возникающих при изучении романа Достоевского «Преступление и наказание». Важно дать почувствовать студентам своеобразие романа Достоевского, особенность художественной манеры писателя, состоящей в органичном слиянии образной реальности произведения и его философии, необычайную противоречивость и парадоксализм мышления Достоевского.

Закончить изучение романа на практических занятиях следует письменной работой. Темы могут быть самыми различными, но обобщающими, например: «Как рассмотрена в романе «Преступление и наказание» проблема гениальности? Какое значение она имеет для раскрытия характера Раскольникова?»

Можно предложить задание сопоставить роман и фильм «Преступление и наказание», поставленный режиссером Л. Кулиджановым. Пусть студенты проанализируют, насколько верно передана в фильме философская атмосфера романа, насколько убедителен артист Г. Тараторкин в образе Раскольникова. Студенты могут прочитать книгу Л. П. Погожевой «Произведения Достоевского на советском экране» (1971) и выразить к ней свое отношение в той части, где анализируется фильм Л. Кулиджанова. Письменное задание может быть частным, например: «Порфирпй Петрович в романе и в исполнении артиста И. Смоктуновского» и др. Важно, чтобы темы, предложенные студентам, не просто проверяли их знания, но были рассчитаны на изложение самостоятельного мнения, осмысление материала, мотивировку своего взгляда.

Философское и психологическое значение пейзажа в художественной системе произведения («Бежин луг», «Поездка в Полесье» И. С. Тургенева и «Страх» А. П. Чехова)

Чувство природы свойственно человеку с древнейших времен[184]. По как эстетическое переживание, связанное с осознанием законов мировой, космической жизни и духовной деятельности человека, оно складывалось постепенно, веками, передавалось от одного поколения к другому.

Литература и живопись отразили различные этапы постижения человеком жизни природы и самого себя.

Изображение природы как объективно существующего мира в литературе появляется одновременно с интересом к человеческой личности, раскованностью чувств, которые принесли с собой сентиментализм и романтизм. Стремление осознавшей себя личности к свободному проявлению «я» в частной и общественной жизни столкнулось у романтиков со стеснительной властью государственных законов, религиозных влияний, сословных предрассудков. Настроение неудовлетворенности миром человеческих отношений, стремление к свободе, к созданию новых общественных условий характеризовали творчество романтиков.

Пейзаж в творчестве романтиков и еще раньше сентименталистов не имел декоративного или аллегорического значения, как в произведениях классицизма, перестал быть только фоном для человеческих переживаний, он оказался неотъемлемой частью сложной психологической характеристики человека. Постепенно впервые возникла связь пейзажа с характеристикой внешности героя, отношением автора к происходящему, его мировоззрением.

Сложный путь от романтизма к реализму проходит пейзаж ; в русской поэзии, затем и в прозе[185].

Вопрос о философском и психологическом значении пейзажа в произведениях, его связи с другими средствами художественного изображения: портретной, речевой, авторской характеристикой героев, естественно, не может быть во всей полноте рассмотрен на практических занятиях. Мы даем один из возможных вариантов решения проблемы.

Философское и психологическое значение пейзажа можно раскрыть студентам, поставив перед ними задачу обобщить наблюдения над текстом произведения. Темы могут быть такими: «Философия природы Тургенева и рассказ Чехова «Страх», «Проблема «совести» в творчестве Гаршина и рассказ Чехова «Припадок», «Тема «благородного безумия» в произведениях Гаршина и Чехова («Красный цветок», «Палата № 6», «Черный монах») и др.

Мы остановимся на первой из названных тем.

Для того чтобы более полно представить взгляд Тургенева на природу и человеческие отношения, рекомендуем, проанализировав рассказ «Бежин луг» (из «Записок охотника») и повесть «Поездка в Полесье», сравнить их с более поздними произведениями писателя: повестью «Довольно» и стихотворением в прозе «Природа». Рекомендуем привлечь и тургеневские статьи (прежде всего, рецензию на «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Аксакова) и письма (особенно письма к Аксаковым, П. В. Анненкову и П. Виардо).

В ходе анализа студенты ответят на следующие вопросы:

1. Что нового появляется у Тургенева во взгляде на природу и человеческие отношения в «Поездке в Полесье» по сравнению с «Бежим лугом»?

2. Как отражается философия природы в характерах действующих лиц «Поездки в Полесье»?

3. Как переосмысляет Чехов «тургеневскую» философию?

4. В чем отличие построения чеховского рассказа от тургеневского?

Студентам предлагается продумать, каков общий характер картин природы в разбираемых произведениях, как образуется их единство, как создается настроение каждой картины в отдельности.

Рекомендуем студентам перед занятием прочесть дома следующие работы:

1. Семанова М. Л. Тургенев и Чехов. — «Ученые записки ЛГГШ имени А. И. Герцена», т. 134, 1957, с. 177—223.

2. П р у ц к о в Н. И. Вопросы литературно–критического анализа. М. —Л., 1960, с. 134—136.

3. Б я л ы й Г. А. Тургенев и русский реализм. М. — Л., 1962, с. 247.

4. Елизарова М. Е. Образ Гамлета и проблема «гамлетизма» в русской литературе конца XIX в. (80—90–е годы). — Научные доклады высшей школы. Филол. науки, 1964, № 1, с. 46—57.

5. Пигарев К. Пейзаж Тургенева и пейзаж в живописи его времени. — В кн.: Пигарев К. Русская литература и изобразительное искусство. Очерки о русском национальном пейзаже середины XIX в. М., 1972, с. 82—109.

Пейзаж в художественном произведении не только лирическая инструментовка. В описаниях природы целая система отношений человека и природы, человека и общества, стройная концепция, по которой можно судить о смысле жизни в понимании писателя. Вместе с тем такой «субъективный» пейзаж нередко включается в повествование о героях, судьба которых внешне очень далека или совсем не похожа на судьбу автора. Такое сложное единство субъективного и объективного характерно, в частности, для Тургенева. Но это единство подчас не улавливается читателем.