Знак шпиона - Андрей Троицкий

Правила были не самыми умными, поэтому их нарушали каждый день.

Поздоровавшись с сослуживцами, Колчин юркнул в угол, выбрав самое темное место в комнате, сел к столу, включил компьютер и уткнулся в монитор. Не хотелось, чтобы коллеги видели его расцарапанную щеку, заклеенную полоской пластыря, и отпускали по этому поводу шуточки. Но легкая травма стажера, видимо, не осталась незамеченной. Колчин слышал, как за его спиной один корреспондент что-то сказал другому, тот ответил шепотом. Раздался взрыв смеха.

Накануне Колчин умудрился не попасться на глаза ни единому человеку из русской колонии, потому что выпало ночное дежурство, начавшееся в семь тридцать вечера. В это время офис пустеет. Во время работы Колчина видел только телетайпист англичанин, перегонявший в Москву корреспонденции. Но технический работник не стал приставать к русскому с вопросами о какой-то царапине. Перелопатив свежие номера газет, Колчин перевел несколько важных заметок из «Таймса» и «Дейли телеграф», перебросил их в Москву. Затем отправил тексты на английском языке, заимствованные из тех же газет с соответствующими ссылками на первоисточник.

Он закончил смену в половине третьего ночи. Отпустил телетайписта, вышел на темную лестницу, запер дверь корреспондентского пункта. Поймав такси, отправился на Дартмут Роуд, завтракать и отсыпаться. Или наоборот. Он проснулся ни свет, ни заря, поехал в посольство на Кенсингтон Пэлас Гарднерс, нужно было получить у резидента шифровку из Москвы. Колчин ехал с тяжелым сердцем, полагая, что Москва свернет операцию «Обелиск». Возможно, Колчину дадут досидеть в Лондоне до конца трехмесячной командировки, чтобы сохранить его легенду и не вызывать кривотолков в русской колонии по поводу неожиданного отъезда только что прибывшего стажера. Но, по большому счету, делать в Англии ему уже нечего. Миссия провалилась, Ходаков убит, и ничего теперь уже не исправить, потому что мертвые не воскресают.

Легальный резидент Овчаров, занимавший должность советника, ожидал Колчина в вестибюле. Это был пятидесятилетний мужчина с тусклой невыразительной внешностью и тихим усыпляющим голосом, навевавшим смертную тоску даже в тех случаях, когда Овчаров травил смешные анекдоты, которых знал без счета. Вдвоем спустились в подвальный этаж, прошли по длинному коридору, через закрытые тамбуры, в секретную часть, большую комнату защищенную от прослушки специальными материалами, которыми обшиты стены, пол и потолок. Кроме того, в комнате не было никаких средств связи, факса, компьютера, даже простого телефона, чтобы англичане не смогли снять информацию, подключившись к линии. Людей с мобильными телефонами и пейджерами сюда не пускали.

Доступ в секретную часть имел очень узкий круг лиц, тем не менее, ежедневно специалисты по безопасности тщательно проверяли помещение на предмет обнаружения «жучков» и других вредных насекомых. Эту комнату, чтобы пошептаться в своем кругу, используют не только легальные разведчики, работающие под дипломатической и журналисткой крышей, здесь проводит закрытые совещания со своими сотрудниками посол России в Англии.

«Ты остаешься здесь, – сказал Овчаров, присев к столу. – В центре полагают, что дело с убийством Ходакова нужно довести до конца. Найти все концы, то есть исполнителей убийства и его вдохновителей. Если такие имеются. Это первое. Второе: о вашей миссии, о поисках Ходакова, которые мы предприняли, стало известно третьим лицам. Возможно, среди нас завелась крыса. Это только догадка, не утверждение». Овчаров положил на стол бумагу за подписью генерала Антипова, полученную ночью из Москвы. Над сообщением уже поработали шифровальщики, превратив столбцы цифр и знаков в открытый текст.

Пробежав глазами строчки, Колчин задумался. Шифровка содержала несколько вопросов, в которые ему нужно внести ясность в ближайшее же время. Далее следовало сообщение о том, что личность Дьякова Юрия Ильича, на которого указал перед смертью Гойзман, как на организатора и вдохновителя убийства Ходакова, удалось установить. Такой человек действительно существует, точнее, существовал в природе. Проживал в Подольске в Профильном проезде, был обременен семьей и тремя детьми, дважды судим, за мелкое мошенничество и спекуляцию техническим серебром. Но вот уже четыре с половиной года, как Дьякова нет в живых, бедолага попал в автомобильную аварию и, промучавшись в больнице неделю, отдал концы. Похоронен на Калитниковском кладбище.

Кроме того, словесное описание, которое Гойзман дал своему московскому приятелю, совершенно не соответствует оригиналу. Покойный Дьяков высокого роста, астенической комплекции: узкие плечи, худой. Нос короткий вздернутый, а не «боксерский». Никакого приметного шрама в форме летящей птицы над правой бровью не имел. Получается, Гойзман нагло врал перед смертью? Как ни крути, выходит так. Но какой смысл, какая корысть в той лжи? Нет ответа.

Колчин потер ладонью подбородок и вернул бумагу Овчарову. «Я думал, что меня отзовут отсюда», – сказал он. «С этим ещё успеется», – Овчаров зевнул во весь рот, этой ночью он не покидал здания посольства, ожидая срочных сообщений из Москвы, выкроил на сон часа полтора, устроившись на диване в рабочем кабинете, приказал дежурному разбудить его, как только шифровальщик закончит работу. И сейчас, утром, мечтал отправиться в посольскую квартиру и наверстать упущенное. Колчин взял лист бумаги, щелкнул кнопкой ручки и начал писать докладную на имя Антипова.

И вот Колчин снова на рабочем месте, вынужден слушать шепот за спиной, ковырять старую необязательную заметку об английских пожарных, начатую и брошенную два дня назад, и разыгрывать из себя простачка. Стас Никишин, душу которого распирало желание поделиться с новым человеком новостями, придвинул свое кресло впритирку к стулу Колчина, припав губами к его уху, перешел на шепот.

– Ты знаешь, что нашего дипломата грохнули? Ну, того самого, что исчез в июне.

Колчин решил, что настроение слишком паршивое, чтобы убедительно сыграть удивление, выразить негодование или гнев, якобы переполнявший душу.

– Да, слышал по радио, когда завтракал, – ответил он. – Жуткая история. Даже не верится в такое. Лондон – цивилизованная европейская столица, демократическое государство. И такое тут творится. Иностранных дипломатов похищают и мочат. Просто волосы дыбом.

Никишин был разочарован тем, что он принес горячую весть не первым, его опередили какие-то олухи с английского радио. Судя по всему, Никишин слишком близко к сердцу воспринял известие о смерти Ходакова и сейчас пребывал в самом мрачном расположении духа. Глаза блестели от возбуждения, а губы кривила саркастичная улыбочка.

– Волосы дыбом, – передразнил он и скорчил страшную рожу. – Чудило, ты отстал от жизни. Приехал сюда и привез с собой все легенды и мифы об Англии, которые тебе внушали в детстве. Ты, наверное, думаешь, что Англия это страна джентльменов, туманов и частных сыщиков. Забудь эту ахинею. Все эти сказки выдуманы для туристов. По-нашему говоря, лохов.

– Серьезно? – Колчин сокрушенно вздохнул, оторвался от монитора, поняв, что закончить заметку все равно не удастся.

– От старой доброй Англии не осталось даже руин. Это полицейское государство, порцию демократии можешь купить, если у тебя тугой кошелек. Доля эмигрантов в Лондоне достигла двадцати процентов. Сюда приезжают человеческие отбросы со всего мира.

– Например, мы с тобой, – Колчин попробовал обернуть все шуткой. Не получилось. Никишин заговорил громче.

– Тут прекрасно чувствуют себя наши бывшие олигархи, обокравшие Россию. Богатые арабы, ортодоксальные исламисты, чеченцы, наворовавшие целые состояния на родине. Эти люди кварталами скупают недвижимость в крупных городах, а потом устраивают тут пункты вербовки террористов, профессиональных убийц и наемников для войны. Здесь в роскошных апартаментах живет родная сестра Усама бен-Ладена. А в какую страну бегут предатели из бывшего КГБ, ныне ФСБ? Даже Штаты брезгуют, стесняются принимать этих людей. Потому что в ЦРУ знают цену предателям. Англия ничего не стесняется. Власти на все закрывают глаза, потому что те же арабы везут сюда бабки вагонами, а наши перебежчики поставляют развединформацию, которую англичане сливают американцам и получают дивиденды. И нечего теперь удивляться, что русских дипломатов стали убивать.

– Ну, не сгущай краски.

Но Никишин уже завелся, остановить его было трудно. Оставалось ждать, когда он выпустит фонтан красноречия.

– Куда, скажи на милость, приехали эмиссары Дудаева, чтобы напечатать валюту для независимой Чечни? Не в Германию, не во Францию. Сюда приперлись. Разместили заказ. Жили тут на широкую ногу, покупали дома, лимузины, сорили деньгами, имели всех красивых женщин. Пока в один прекрасный день чеченцев не перестреляли и не перерезали в их же домах. Кто стоял за этими убийствами – неизвестно. Все концы тогда повесили на разборку внутри самого чеченского сообщества. А напечатанные фантики для Чечни до сих пор некому забрать, потому что теперь этот мусор никому не нужен.