Ночная певица - Наталия Медведева

За шесть дней, проведенных на публичном — бесплатном — пляже города Ниццы, была увидена единственная девушка в единственных трусах. Не натягивающая купальник, идя плавать, не натягивающая его, идя под душ, а гордо покачивающая своими девятнадцатилетними млечными железами.

Там были, правда, женщины-кубики, рассуждающие, видимо, так: "Если Дина Верни лежит в саду Тюильри* посреди Парижа, почему не могу я?" — забыв, что Дине тогда было 20 лет. Они же в бальзаковском возрасте. Имелось в виду их материальное положение или нет, должны ли они были финансировать возлюбленных? Мне неизвестно — любовь русских к литературе иногда необъяснима. Так эти бальзаков-ские женщины очень свободно демонстрировали груди, даже когда предмет демонстрации не торчал дынями в небо, а стекал под мышки киселем. Но они были как бы поющими революционную песню о том, что им уже нечего терять.

Мужчины, "аккомпанируемые" фотоаппаратами, больше всех не любили булыжники пляжа Ниццы. Из-за них-то они и не могли легко так, вроде между прочим, прогуливаться по пляжу и время от времени прищелкивать аппаратом. Они вынуждены были стоять наверху, на променаде, и оттуда щелкать аппаратами. Фотографии у них не получились, как и у меня, — солнце светило прямо в объектив, и, даже когда не совсем, фото получились темными и ничего не различить.

Спешу сообщить, что я не показывала свои груди. Но это потому, что уже с детства я не хотела быть как все. Я купила себе купальник, обнажающий нижний бюст — только ягодицы в нем были обнажены. Я показывала их, лежа все время на животе, дабы наблюдать. Таким образом, я могу закончить мою зарисовку с возгласом, что, как и все французы, я была на море!

Камнями избиты груди,Сгорела ж…а дотла:На Ницценском пляже, люди,Я отпуск свой провела!

1990 г., Париж

ЮБОВНАЯ АФЕРА С ФБР

(фикция — реальность)

Со второго на третье октября 84-го года, жаркой лос-анджелесской ночью, Светлана Огородникова разделяла супружеское ложе с Николаем Огородниковым. Радостным шепотом она рассказывала су-пругу о своих успехах в вербовке агента ФБР Ричарда Миллера. Вдруг послышался скрежет. Может, мыши? Дом старый… Или то иссохшиеся пальмы шелестят своими панковыми головами? Но — безветрие. На всякий случай Николай схватил пистолет и в трусах (он всегда спал в трусах) выбежал в гостиную, к дверям квартиры (в клетках голливудских зданий прихожих не было). "Ху? — прокричал Николай Огородников с ломовым акцентом. — Стрелять буду!" За дверью взмолились: "Ой, не надо! Свои, свои! ФБР!" Успокоившись, Николай распахнул дверь, как объятье.

Двадцать вооруженных до зубов янки ворвались в апартаменты и накинули на Николая и Светлану пуленепробиваемые жилеты. Тут же послышалось жужжание сверхсовременной модели вертолета. На нем семейство Огородниковых было отправлено в тюрьму для особо опасных государственных преступников. По земле их сопровождало восемь бронированных машин.

В операции участвовало пятьдесят сверхобученных десантников и вышеупомянутый вертолет последней конструкции. Так закончилось одно из крупнейших и наиболее смелых по размаху и тонкости ведения дел шпионское расследование двадцатого века!

Николай Огородников — урожденный Исаак Кац. Во время финской войны отец Изи Каца сообщил кому-то по секрету, что "мы здесь умираем от ран, а наши на Украине умирают от голода!" Это были последние его слова. Что он говорил на допросе в КГБ — одному богу известно. Изя, уже будучи Николаем, так относился к этому событию: "Ну и правильно сделали. А что он подрывал обороноспособность Красной Армии?!" Истинный патриот, Николай.

В первые годы Второй мировой Изя не столько учился, сколько воровал и беспризорничал. Как-то к матери его приехала подруга — фронтовая санитарка — и предложила Изе поехать с ней на фронт. Он тут же согласился. Ехал он, скрываясь под лавками и на багажных полках. Так что, прибыв на место, он был такой вшивый, что с головы вшей горстями собирал. Беспризорников в те годы часто брали в воинские части, где они становились "сыновьями полка" и оказывали немаловажные услуги — были прекрасными разведчиками. Таким "сыном полка" стал и Изя Кац. Во фронтовых газетах писали о его подвигах. Но никакого Исаака и в помине не было. Был Коля. В самом начале храбрых деяний Изи его вызвали в спецотдел: "Какой же ты Кац? Все жиды пристроились в тылах, торгуют и наживаются… Ты — Коля! Огородников!" Может, так его назвали за то, что он какими-то огородными путями вывел из окружения 6-ю армию. За что и получил медаль. А может, умная санитарка представила Изю с самого начала Колей…

По окончании войны, увенчанный наградами, Коля был направлен в лучшее, Суворовское, училище. К тому времени у него было четыре класса образования. Но не тут-то было. С необузданной энергией, жаждой приключений и отсутствием дисциплины, Коля быстро дал деру из Суворовского и примкнул к шайке воров.

В общей сложности — пятнадцать лет по тюрьмам и лагерям с кратковременными выходами на волю. В своей среде Коля пользовался уважением. Он был вором в законе и во время "сучьей войны" неизменно придерживался кодекса честных и справедливых воров. После очередного разгрома воровского мира Николай сам, видимо, "ссучился" и встал на путь исправления.

Приехав к матери в Киев, он устроился работать таксистом. В Туле, славящейся своими самоварами (так что со своим туда ехать не надо, что Коля и сделал), он познакомился со Светланой, на двадцать лет моложе его. Женился.

К тому времени Коля стал загребать хорошие деньжищи. Все цыганье, а заодно и милиция пили в доме Огородниковых. Из Москвы к Коле наведывались следователи. Посоветоваться, как с опытным человеком. Не раз помог он раскрыть преступление…

Однажды Колиным пассажиром в такси оказался… американец из Вашингтона. Он сообщил ему (на каком, интересно, языке?!) сногсшибательные вещи. А именно: таксисты в Америке имеют собственные такси, безработные ездят за пособием на машинах, джинсы стоят десять долларов и вообще… очень много колбасы! Коля даже в затылке не поскреб — в мгновение ока защитник Родины, вор, осведомитель-консультант, тем не менее горячий патриот, превратился в лютого антисоветчика. Светлана подумала, что Николай свихнулся.

Человек действий, Николай не ограничился одной руганью советской власти. В один прекрасный день он взял билет и махнул в Москву. У ворот американ-ского посольства он воочию убедился, что "свободы" в СССР нет. Доказательством тому служили милиционер на посту и куча мальчиков в штатском, провожающих каждого цепким взглядом. Пятнадцать лет тюрем подсказали Коле, что это за люди. Вернувшись в гостиницу, Коля позвонил в посольство США. Он сообщил, что ему необходимо связаться с послом, и попросил, чтобы за ним прислали машину, так как идет слежка. Машина должна была остановиться за несколько кварталов от гостиницы.

Знаками он остановил автомобиль с иностранным номером и жестами приказал шоферу открыть багажник. В него и нырнул. Попав в посольство, Коля заявил, что желает переехать со всей семьей — к тому времени уже был сын — в США. Свое желание Коля объяснил давнишним несогласием с советской властью. Что подтверждал отборной руганью, заставляя посла (?!) всячески изощряться в манипулировании руками, взывая не говорить вслух. "Мне даже не предложили кофе, — возмущался позднее Николай, — и отправили к выходу!" У ворот знакомые уже мальчики поджидали его. Обвинение простое и ясное — "шпионаж в пользу США".

Год провел Коля в особой следственной тюрьме. Но дело о шпионаже не клеилось. Наконец к Светлане пришел "доверенный" человек. Светлана быстро все поняла и "подписалась" — 1000 рублей (в начале 70-х годов!), и дело будет закрыто за "отсутствием состава преступления". Через три дня Николай Огородников был на свободе. Выехала семья из СССР по израиль-ской визе. В конце концов, Коля был Изей.

Уже в Италии Светлана почувствовала, что червь сомнения закрался в Колину душу. "Все сволочи, задушат за копейку, ментов больше, чем в Союзе!" негодовал Николай. А по прибытии в Америку Коля стал махровым антиштатником, а заодно и антисемитом. Мысленно потрясая кулаком в адрес проклятого пассажира американца из Вашингтона!

На Колину просьбу "вернуться" в Советском консульстве ему сказали, что возвращение на Родину надо заслужить. Так открывается новая страница в Колиной биографии — шпионаж в пользу СССР под кодовым названием "Культурный обмен".

Несмотря на более важное значение Лос-Анджелеса по сравнению с Сан-Франциско, в нем, надо сказать, ничего, в общем-то, не было — ни консульства, ни каких-либо советских представительств. Если не считать задрипанного книжного магазина в пуэрториканском районе, после посещения которого даже местные жители дрейфили. А ведь должен же кто-то "заботиться" о советских артистах, кинодеятелях, инженерах, приезжающих с визитами. Каждый раз посылать кого-то из Сан-Франциско слишком накладно. Почему же не воспользоваться слезливыми эмигрантами, которые сами из кожи вон лезут, чтобы помочь соотечественникам?!