Красный сокол - Владимир Шморгун

Глава 3

Прокрустово ложе испытателя

В Москве Иван Федоров в первую очередь засвидетельствовал свое почтение начальнику НИИ аэронавтики, от которого получил вызов, а потом уже встретился со своим наставником в летно-испытательной практике Валерием Чкаловым.

Комната испытателей на Ходынском поле всегда ходила ходуном от жарких споров посетителей, зажигательных высказываний учителей пилотажа, хохота любителей анекдотной «клубнички» и мало располагала к серьезному обмену опытом полетов. Несмотря на это, Чкалову удалось урывками рассказать о создающемся на заводе новом самолете конструкции Поликарпова И-180, «который придет на смену «Чайке» и заткнет за пояс многие истребители мира».

— Перебирайся в Москву. Мне дали приличную квартиру у Курского вокзала на Садовой, а ты занимай мою хавиру.

— Спасибо. Это как скажет Аннушка. А когда выведут на прямую вашего иноходца?

— Иноходца? Сейчас он больше смахивает на лошадь Пржевальского. Думаю — в ноябре. Все спешат, торопятся. Все — давай, давай! Пятилетку — за четыре года. Немцы уже вывели на простор своего «Мессершмитта-Е». Мы должны превзойти его в скорости и мощности огня. Иначе — зачем мы здесь? Только небо коптить? Так, что ли, сокол? Из какой там стаи, говоришь? Чанкайшийской?

— Сталинской.

— Сталинской так сталинской. Пусть будет по-твоему. Переходи под крыло Николая Николаевича. Он и крышу даст, — весело, с каким-то легким озорством просвещал великий Испытатель своего птенца из гнезда Поликарпова.

Иван спрятался под крышу комбрига Чкалова в студеную ночь двадцать первой годовщины Октября, когда разгулявшиеся чекисты Ежова нагло оклеветали и расстреляли Блюхера за то, что маршал не согласился дать на своих сослуживцев заведомо ложные показания.

В холодное декабрьское утро опытный образец нового истребителя вытянули из заводского корпуса на заледеневшую дорожку центрального полигона. Полюбоваться первенцем и оценить его достоинства съехалось столько разного рода проверяющих, опекающих, запрещающих и прочих чиновников, что Иван постеснялся прорываться к своему кумиру, чтобы пожать ему руку. Особенно нервничал генеральный конструктор. А главный инженер моторного завода даже не мог вразумительно объяснить недостатки двигателя.

Недовольный сбивчивой характеристикой самолета, Валерий Павлович все же забрался в кабину и завел мотор. Прокатился взад-вперед по хорошо укатанному полю. Вырулил на стартовую площадку. Что-то удерживало его от пробного взлета. Подошел главный конструктор с инженером-мотористом, спросил робко:

— Как мустанг, не брыкается?

— Как будто нет. Но водит, не слушается поводочка на повороте. Надо бы взнуздать, затянуть удила покрепче, — прокричал летчик, перекрывая шум мотора.

— Земля — не воздух! Пору ли, покружи, — показал руками главный строитель.

Чкалов кивнул головой, надел шлемофон и на форсаже еле-еле оторвался от земли в самом конце взлетной полосы. Через несколько минут он передал по радио, что не может запустить мотор после планирования с выключенным двигателем. Идя на посадку с выключенным мотором, самолет не дотянул до аэродрома буквально какие-то десятки метров и врезался в склад бревен на глазах у ахнувшей публики.

Судя по всему, мотор оказался не приспособленным к переохлаждению, к полетам зимой. Тем не менее конструкторы перспективного истребителя под нажимом сверху в срочном порядке приступили к сборке сразу четырех экземпляров в расчете на то, что один из них уцелеет. Из трех летчиков-испытателей один все-таки уцелел. Правда, не полностью. Покалечился. А самолеты, все три, разбились. Четвертый самолет зачехлили, законсервировали до лучших времен. Поликарпов так остро переживал гибель выдающихся испытателей, что даже слег в больницу, а в правительстве стали поговаривать о том, что его хозяйство лучше передать другому конструктору. Так что Ивану Евграфовичу, находившемуся в резерве, летать на них в ту пору не довелось.

Глава 4

На земле Халхов

Потерпев поражение у озера Хасан, японская военщина не успокоилась. Честолюбивый генерал Уэда поклялся императору взять реванш на границе с Монголией. Для этого он выбрал северо-восточный участок Монгольской республики. Под предлогом установления «правильной» границы по реке Халхин-Гол войска вторглись в пределы Керуленской полупустыни, потеснив плохо вооруженную монгольскую конницу.

Советское правительство пришло на помощь дружественной республике, наращивая боевую силу отдельного армейского корпуса, переброшенного с Дальнего Востока. Командующим общей группировкой войск был назначен комдив Жуков, которому предоставили большие полномочия по наведению порядка в войсках и усилению их боевой техникой.

По просьбе нового командующего Ворошилов вызвал к себе начальника управления ВВС Лактионова и приказал направить в Монголию всех «оставшихся не у дел» боевых летчиков, представленных к званию Героя Советского Союза за Испанию.

— Где мне взять их, товарищ маршал? Они все при деле, — возразил сановитый авиатор, вытягиваясь «во фрунт».

— Где, где! Назначь Смушкевича командующим авиацией на Халхин-Голе, возьми список представленных за прошлый год и всех, кто еще отирает углы в Москве и по другим штабам военных округов, пригласите ко мне на беседу через два дня, — подражая Сталину, подтвердил свою волю плавным движением руки народный комиссар. — Выполняйте!

В совещательный зал наркомата обороны Иван Федоров вошел вместе с Григорием Кравченко и Евгением Степановым.

— Ты на чем приехал? — шепотом спросил Иван бывшего зачинщика ночных таранов в небе Испании, усаживаясь во втором ряду малого зала.

— На трамвайчике, милорд. Не на «чатос». А ты что, на «моске» пожаловал в Кремль? С тебя станет, — отозвался друг.

— До этого еще не докатился, — съехидничал Иван. — А почему не на фаэтоне Хуана Негрина? Кажется, он и тебе подарил его за таран колесами?

— Не доказано. Никто не видел. Это же не «Черный дракон», которого подловили Якушин и Серов. В общем, таран не громкий, поэтому довольствуюсь золотыми часами от него. Вот видишь, пора начинать, а пьедестал для отцов авиации пуст.

— Тс-с-сшс… — приложил палец к губам Кравченко.

Из боковой двери показались Ворошилов и начальник управления ВВС. За ними проследовали за стол комдив Агальцов и Смушкевич, неловко опиравшиеся на палку, чтобы должной выправкой скрыть хромоту.

— Здравствуйте, герои воздушных баталий! — стоя поприветствовал нарком обороны застывшие ряды собравшихся.