Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия

– Много ты понимаешь! – фыркнул Давыдов, даже не обидевшись. – Я, может, с ней только и начал это самое…

– Это самое? – выгнул брови Грач. – Ты у нас что, такой поздний мальчик, Вано?

У Ивана с принцессой два года разницы было, он, может, и поздний мальчик, но только в плане школы. В остальном жизни успел досыта хлебнуть. А жить начал лишь с Манюней… Словно и не дышал до нее. Вот такая странная штука вырисовывалась.

– Дебил ты, Дима, – закатил глаза он. – Мне без Машки совсем туго. Вот вляпаешься, как я, тогда поймешь.

– Да не дай Бог! – сделал страшные глаза парень и стал неистово креститься, чем вызвал громогласный хохот других спортсменов в зале. – Свят-свят-свят!

– И давно ты таким набожным заделался? – Иван схватил полотенце и вытер вспотевшую шею.

– Тут и в Бога поверишь, лишь бы не засосало, как тебя! – ответил, посмеиваясь, Грач. – Мне, брат, ничего, кроме свободы, не нужно. А хороший трах я всегда найду.

Давыдов лишь хмыкнул, но доказывать ничего не стал. Он для себя уже давно все решил. После соревнований подадут заявление в ЗАГС, возьмут липовую справку в поликлинике для Манюни, чтобы расписали быстрее, и вместе в Америку махнут – наслаждаться  безоблачным заграничным будущим.

– О чем ты только, пацан, думаешь? – нахмурился Малконский – невольный свидетель их разговора. – Соревнования на носу!

– Вот после соревнований сразу в ЗАГС! – улыбнулся Иван. Ночь с Манюней подарила ему крылья. Он сегодня улыбки сдержать не мог, едва по зубам не схлопотал – даже капа не защитила. – Приеду с золотом и сразу женюсь!

Тренер лишь головой покачал, ничего не ответив, Грач продолжал ржать как дебил, а Давыдов летал в облаках. Он себе этого почти никогда не позволял. Что мечтать, если реальная жизнь по кумполу лопатой бьет?

Вот и его прибила, буквально через два дня.

– Матюша твою Маню мнет, ты знал? – спросил его Грач в раздевалке, когда они одевались после душа.

– За такие слова и в табло может прилететь, в курсах? – набычился Иван.

– Я-то в курсах, – хмуро ответил парень. – Только ты, по ходу, не в курсах, что рогами скоро будешь потолок мерить. Малконский на всю округу растрепал, какая твоя Машка страстная в постели.

– Врет падла! – зарычал Давыдов. –  Убью!

Грач перехватил его на выходе, крепко вцепившись в руку.

– Полегче, брат. Сосунка тренера лучше не трогать, иначе контракт за бугром помашет тебе лапкой.

– Плевать!

Матвея он в тот день в зале не застал, а вот с Олькой пересекся. Та странно так зыркнула на него и тут же глаза спрятала.

– Ты все знала! – пригвоздил он тяжелым взглядом девчонку. – Отвечай!

– Не кричи, Ваня, – прямо присела она, любила захаживать сюда, перед многими парнями хвостом крутила. – Я тебе всегда говорила, что Машка любит хорошую жизнь! Сытнее да побогаче! Вот и выбрала себе парня по статусу… Пока ты тренируешься и по соревнованиям катаешься, она по ресторанам да клубам с Матвеем.

Он зубы сцепил и напомнил себе, что девочек бить нельзя. Пусть они и невыносимые стервы.

– Даже подарки дорогие от него принимает, – продолжала тем временем Олька. – Часики видел?

Часики эти он у принцессы видел. Новенькие, красивые, явно фирма. Вот только спросить не спросил откуда. Князевы дочь всегда хорошо упаковывали, ничего не жалели. Это Иван вечно краснел, что на толковые подарки принцессе не хватало, а она и не просила никогда…

Притворялась?

Быть такого не могло!

Его Манюня точно не стала бы лицемерить! Давыдов железобетонно был в этом уверен, пока не увидел принцессу с Матвеем. Урод почти целовал его девушку!

Как он его не убил тогда, и сам не понял. Перед глазами все стало алым – и понеслось…

Не запрыгни принцесса ему на спину, и вместо американского неба Давыдову светило бы небо в клеточку.

Они тогда с Манюней разругались вдрызг. И эти чертовы часики все маячили у Ивана перед глазами, как раз у принцессы на запястье были.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как насмешка?

Несколько дней перерыва, чтобы остыть, им обоим не помешали. Поэтому Давыдов впервые уехал на соревнования, не попрощавшись с Манюней.

Он себе места там не находил, настолько паршиво было на душе. А золото взял.

– Мой сын не боксерская груша, – сказал ему еще в автобусе Малконский. – Больше не путай, если хочешь построить успешную карьеру.

– Пусть не лезет к моей девушке, и я с удовольствием забуду о его существовании.

– Если с*** не захочет – кобель не вскочит. Слыхал, парень? – хмыкнул тренер. – Границы не пересекай, усек?

– Усек, – скрипнул зубами Иван.

Грач тогда глянул на него как-то сочувствующе, прямо кишки узлом завязало.

Неужели Манюня могла все время так мастерски притворяться?

Нет! Давыдов явно был у нее первым! А потом как?

Этот вопрос не давал ему покоя.

Как вернулся после соревнований, сразу к ней и побежал.

«К черту гордость! – думал он. – Надо разобраться, что за дерьмо вокруг творится!»

Только вот мама принцессы его и на порог не пустила.

– Хватит таскаться за моей дочерью, – зашипела не хуже кобры женщина. – Тебе здесь не рады, Иван!

– Позвольте нам самим с Машей разобраться, не лезьте в наши отношения, – постарался как можно вежливее ответить он.

– Какие могут быть отношения с сыном алкоголички? – выпучила глаза она и схватилась за сердце, имитируя приступ. – Неужели ты сам не понимаешь, что не пара для нашей Машеньки?!

Он прекрасно понимал.

Только верить не хотел.

А в квартиру к принцессе пробиваться перестал, решил подловить ее перед боем. И Ольку удачно перед подъездом встретил, попросил привести подругу за полчаса до вечернего боя.

Эти непонятки, что случились между ними, нехило так Давыдова напрягали.

Иван ждал.

– Что? И тебя кинула? – хмыкнул нарисовавшийся вдруг Матвей.

– Харя еще не зажила, но повтора уже захотелось? – процедил Давыдов.

– П-ф-ф! Предупредить тебя просто хотел насчет общей крали, – развел руками Малконский-младший. – Взбрыкнула сегодня, ресторан ей дешевым показался. Ну поимел я ее пару раз, больно хорошенькая девка. Так что теперь, все глупые капризы ее оплачивать? Укатила с каким-то мажором на бэхе в клуб. Мелкая с-с-с…

– Врешь, гнида! – взорвался он.

Мигом подлетел к парню, схватив того за грудки.

– Смысл? – Матвей даже не моргнул и взгляд отводить не стал. – Родинка у нее забавная, сердечко с внутренней стороны бедра. Зачетная родинка.

У Давыдова руки опустились и дыхание сбилось, словно удар пропустил.

Он эту родинку каждый раз целовал, балдел просто! 

– Откуда… – прохрипел Иван.

В этот момент заглянул Грач.

– Брат, твой бой уже объявили, что ты тут прохлаждаешься?

Димка утянул его на ринг.

Иван дрался словно в последний раз! Ни себя не жалел, ни соперника. В мясо. Лишь бы заглушить то, что творилось внутри.

А Манюня так и не пришла.

После боя Ивану не полегчало. В теле бурлила энергия, в груди что-то болело, а перед глазами стояла улыбающаяся принцесса.

«Принцесса? Лживая с***!» – подумал он.

И тут двери в раздевалку скрипнули.

– Манюня? – обернулся на звук Давыдов. Правда, сразу же скривился от полного надежды собственного голоса и гостьи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Это я, Ваня…

Олька. При полном параде, в красном мини-платье…

– Че надо? – Не до церемоний ему было.

– Я пришла сказать… – Она подошла к нему вплотную.

– Маня где? – нахмурился Иван, опять заметив, как девчонка взгляд отвела.