Мошенники времени - Роберт Асприн

В Ла-ла-ландии существовало два ритуала первостепенной важности: непрекращающиеся попытки Бюро Допуска к Вратам Времени силой добиться соблюдения основного правила путешествий во времени («Да не извлекай прибыль от путешествия во времени») и столь же неустанные попытки обитателей вокзала нарушить вышеизложенное основное правило.

Верховными жрецами двух противостоящих сил являлись Булл Морган — управляющий вокзалом, основной целью которого было поддерживать вокзал в образцовом, приносящем прибыль порядке, так, чтобы любая душа на нем могла заниматься чем угодно до тех пор, пока это не нарушает мир и покой, и Монтгомери Уилкс, старший представитель ДВВ — человек, твердо вознамерившийся любой ценой добиться соблюдения основного правила путешествий во времени.

И разумеется, когда Булл с Монтгомери сталкивались рогами, только искры летели. Это, в свою очередь, положило начало третьему всеобщему ритуалу Ла-ла-ландии. Известный в народе как «бой быков», этот ритуал сводился к заключению пари — как больших, так и малых — на исход каждого конкретного поединка этих двух незаурядных личностей. В своем классическом виде «бой быков» дарил часы развлечения тем мужчинам и женщинам, которые вольно или невольно избрали местом жительства Ла-ла-ландию, где электричество горело под кровлей двадцать четыре часа в сутки, а единственный настоящий солнечный свет попадал только ненароком, сквозь отворившиеся Врата.

И в этом лишенном солнца, ярко освещенном мире Монтгомери Уилкса все больше и больше бесило то, что жители ВВ-86 подрывали его авторитет при каждом удобном случае и заключали доводившие его до исступления пари по поводу каждого слова, что бы он ни сказал или вообще ничего не сказал, — не важно. Когда Голди Морран явилась к нему со своим планом избавить вокзал от Скитера Джексона, он увидел замечательную возможность избавиться разом и от нее самой — от той, кто, как он потрохами чувствовал, нарушала основное правило при каждом открытии Врат, но была слишком увертливой, чтобы ее можно было поймать на этом. Заключив это пари со Скитером — и придя затем к нему, — она подписала собственный приговор.

Монтгомери Уилкс вознамерился депортировать с вокзала обоих правонарушителей. Приняв такое решение, он совершил свой собственный ритуал. Он называл его «строевым смотром». Агенты ДВВ, прикомандированные к ВВ-86, называли его словами, которые невозможно повторить в приличном обществе.

Облаченные в черные, поскрипывающие при ходьбе мундиры, с волосами, постриженными на уставную длину (поговаривали, что Монтгомери пользуется линейкой, проверяя длину волос с точностью до миллиметра), агенты ДВВ, собравшиеся в кабинете дежурных, вытянулись по стойке «смирно», когда он вошел — шесть футов роста, сто восемьдесят фунтов мускулатуры, коротко остриженная рыжая шевелюра, пронзительные зеленые глаза и твердо сжатые губы, подчеркивающие выражение постоянного недовольства.

Окинув своих агентов взглядом, вселившим в их сердца ужас, он начал:

— Пришло время и вам быть достойными той формы, которую вы носите. Этот проклятый Вокзал окружил нас, загнал в угол, не давая нам делать ничего, кроме досмотра багажа и повышения пошлин на те редкие штуки, которые везут в Верхнее Время. А мы сидим сложа руки и смотрим на то, как всякие ублюдки воруют бешеные деньги прямо у нас под носом.

В наступившей тишине громко скрипнула подошва, когда он прошелся из угла в угол. Он резко повернулся и уставился на ближних к нему агентов.

— Довольно!

Резким движением он включил диапроектор и щелкнул переключателем. На противоположной стене появилось десятифутовое изображение физиономии Голди Морран.

— Это Голди Морран, торговка камнями и редкими монетами, обмен валюты, эксперт и мошенница. — Щелкнул переключатель. — Этот, улыбающийся, — Скитер Джексон. Полагаю, мне не нужно говорить вам, что это за жулик. — Он грозно откашлялся, пронзив взглядом зеленых глаз ближайшего агента. — И еще я полагаю, что вы все уже слышали об их маленьком пари.

Ни один из находившихся в кабинете агентов не посмел улыбнуться. Кое-кого прошиб пот в этих жестких, накрахмаленных черных мундирах — как бы не выплыли наружу их небольшие ставки на исход данного пари.

— Леди и джентльмены! — Он сложил руки за спиной и остановился посередине изображения Скитера Джексона, так что пятна света от диапроектора запестрели на его лице и мундире каким-то безумным витражом. — Мы дадим этим двоим достаточно веревки, чтобы они повесились. Я по горло сыт уже этими гадами с Восемьдесят Шестого, живущими так, словно священные правила, поддерживать которые мы с вами поставлены, не существуют вовсе. Жаль, мы не можем депортировать их всех и закрыть это гнездо порока, но, клянусь Господом, поймать этих двоих мы можем! И именно это я и намерен сделать. Я хочу, чтобы к концу этой недели Голди Морран и Скитер Джексон сидели в кутузке за мошенничество, воровство и все остальное, что мы сможем им припаять. Я хочу, чтобы их депортировали в тюрьму Верхнего Времени, где им и место, или я серьезно задумаюсь о том, почему целый отряд агентов ДВВ не способен отловить двух мелких ублюдков в замкнутом пространстве. Ясно?

Никто не произнес ни слова Никто даже не дышал — почти. Многие прощались мысленно со своими пенсиями. И все до единого проклинали судьбу, сунувшую их на эту службу, на этот вокзал, под начало этого босса.

— Отлично Считайте себя бойцами в бесконечной битве добра со злом Я хочу, чтобы агенты в штатском прочесали весь вокзал в поисках любого, кто сможет дать показания против этих двоих Я хочу, чтобы другие агенты в штатском были готовы к превентивным операциям Если мы не возьмем их с поличным, клянусь Господом, мы подтасуем им улики! И если я узнаю, что кто-либо из вас поставил на исход этого пари, на выходные пособия у меня денег хватит, ясно? А теперь шевелите задницами! За работу!

Агенты в черном поспешили из кабинета получать задания от своих непосредственных начальников — капитанов, лейтенантов и сержантов Монтгомери Уилкс остался в пустом кабинете и холодно прищурился на изображение улыбающегося Скитера Джексона

— Я до тебя доберусь, — тихо сказал он разноцветному изображению на гладкой стене — Клянусь Господом, я до тебя доберусь И самое время Буллу Моргану понять, кто здесь действительно вершит закон

Он вышел в Общий зал и решительно зашагал в сторону офиса управляющего вокзалом.

Глава 8

Подобно большинству Вокзалов Времени, ВВ-86 собрал со всего света талантливых ученых, лучших в своей области. И Роберт Ли не исключение. Частные коллекционеры и музеи наперебой старались залучить его, охотились за консультантом, и количество разоблаченных им безупречных по исполнению подделок не поддается подсчету.

И неспроста: никто не превзошел, Роберта Ли по части изготовления подделок оригинальных произведений искусства. При этом работа его была — почти всегда — совершенно законной. Как туристы, так и представители музеев все время приносили к нему в мастерскую объекты, с тем чтобы он выполнил их точнейшие копии, которые затем экспортировались по всему миру как официальные репродукции с торговой маркой Ли. Однако иногда Роберту Ли — как и большинству жителей ВВ-86 — смертельно надоедало чистоплюйство ДВВ.

Он обладал исключительно сильным (если не уникальным) чувством справедливости. И чем пристальнее люди Монтгомери Уилкса наблюдали за его деятельностью, тем больше его это возмущало — до тех пор, пока это неизбежно не приобретало таких отчаянных форм протеста, как помощь в отправке краденых объектов в Верхнее Время (разумеется, после того как похитители давали ему возможность сделать копию).

Но даже и в этом случае «украденная» вещь чаще всего возвращалась разведчиками туда, где ей полагалось находиться, хотя прежде он опять-таки делал с нее репродукцию. И совсем уж редко объект, попавший к нему на рабочий стол, был так оглушительно прекрасен, так уникален, что он просто не в силах был противостоять искушению. Он восторгался фарфором эпохи Минь, но от античной бронзы мог просто сойти с ума. Поэтому в тайне от ДВВ — да и от всех других, если на то пошло, — Роберт Ли содержал персональный сейф размером со спальню, в котором хранил свои самые ценные экземпляры. Его коллекция античной бронзы не уступала собранию Лувра и уж наверняка превосходила собрания коллекционеров из Верхнего Времени, обладавших куда большими средствами, чем он.

Некоторые вещи просто нельзя продавать.

К таким вещам относилась, во-первых, античная бронза; во-вторых, друзья.

Голди Морран была, говоря откровенно, жадной стервой, которая продала бы свои зубы, если бы за них хорошо заплатили, но все же она была другом и одним из немногих людей на земле, чье знание камней и редких монет могло сравниться с его собственным. За долгие годы их знакомства Голди оказала ему парочку услуг, раздобыв для него вещи, по которым его сердце давно уже томилось, так что втайне он даже восхищался ее способностями.