Ночной консьерж - Йен Фишер

И еще… Слушая Джоанну, Серж невольно вспоминал леди Ровену из любимой книжки своего детства. И не мог отыскать между ними различия. Простояв с этой девушкой полчаса у буфета, он вдруг понял, что хочет провести с ней оставшуюся жизнь. Наверное, в тот момент он влюбился. Или очень поверил в то, что влюбился. Но осознание этого не принесло ему ничего, кроме тоскливых мыслей и угнетенного состояния.

Серж широко раскрыл глаза и заглянул в пропасть между собой – находчивым, остроумным, изобретательным Консьержем – и людьми, которых он обслуживал. Глубина этой пропасти таила информацию о космосе из учебника астрономии. Безветрие, безжизненность, бесконечность, безнадежность и невозможность заполняли ее до краев. У него закружилась голова, и он сорвался.

Проплывая в невесомости, он впервые в жизни клял свою судьбу за то, что от рождения оказался по ту сторону барной стойки, где напитки, касса и ружье. Он обречен ловко разливать эти напитки и подавать тем, кто с другой стороны стойки. Тем, у кого нет напитков, кассы и ружья – да им и не нужно, у них есть знаменитая улыбка, кредитка и – весь остальной мир. Такая девушка, как Джоанна, способна быть только рядом с тем, кого обслуживают. Королеве место рядом с королем. Прислуга может восхищаться ею издали и почтительно нести опахало. Увы, дело здесь не в количестве денег, а в человеческой природе. Даже если ему дадут двадцать миллионов, деньги не смогут превратить его взгляд во взгляд человека, который давно владеет миром и относится к этому как к должному. Ему никогда не посмотреть на нее этим взглядом. Взглядом, которому покоряются все женщины, за которым они безвольно идут на край света.В тот вечер Серж напился. Впервые на работе.

* * *

Лео тоже злоупотребил гостеприимством модельера. На следующее утро вся компания отправлялась в Рязань, выполнять очередной каприз золотого мальчика. В дороге не отрывались от бутылок с минералкой, массировали мятые лица, изгоняли перегар из организма и старались не смотреть друг на друга. Только Джоанна изредка улыбалась среднерусскому пейзажу за окном минивэна своей загадочной улыбкой.

– Врачи… Там есть врачи? – хрипло спрашивал Лео.

– Там есть банщики, это то же самое… – отвечал Серж.

В Рязани их ожидала инсталляция а-ля рюс. Трапеза по всем законам старинной русской кухни с ухой, икрой, расстегаями, грибами пятнадцати видов, кулебякой, блинами, рябчиками, олениной, водкой в запотевших графинах и бог знает какой еще брусникой. Все это было сервировано в домике восемнадцатого столетия, давно зачисленном в реестр государственных памятников архитектуры. Прислуживали за трапезой дородные румяные девки в расшитых кокошниках. Апофеозом застолья стала русская баня по-черному. То был культурный аспект прогулки, так сказать, знакомство с традициями в полевых условиях.

Настоящая же цель поездки в Рязань была известна лишь четверым – Сержу, Джоанне, Лео и Борису Павловичу. Цель была преступна и корыстна. Они ехали воровать манула или палласова кота – редкое животное, занесенное в Красную книгу. Точнее, воровал его работник зоопарка, тишайший бухгалтер Борис Павлович, которому заплатили больше, чем он заработал бы в своем зоопарке за десять лет безупречной службы. Никто в России не может быть уверенным, что спокойно и сыто проживет ближайшие десять лет, а после операции работник зоопарка смело мог увольняться с уверенностью в завтрашнем дне.

Все поклонники голливудской звезды знают, что животные семейства кошачьих – истинная мания Лео. Их он любит, пожалуй, больше, чем топ-моделей и всех женщин вместе взятых. Никакого притворства, никаких иносказаний! Кошки, потому что – кошки. И – к черту весь мир!

Серж уже привык, что за хорошие деньги для знатных гостей в России можно устроить все что угодно, вплоть до переименования страны в Нью-Гренландию. Поэтому когда Лео намекнул, что у него в домашнем зоопарке не хватает очаровательного степного хищника размером с домашнюю кошку, но с более плотным и массивным телом, на коротких толстых лапах и с очень густой шерстью, Серж начал действовать. Не без труда, но нашел несколько зоопарков в близлежащих к Москве городах, в реестрах которых такое животное числилось. Он догадывался, что в провинциальных зоопарках царит бардак, но степень этого бардака даже его, состоявшегося циника, повергла в шок. В двух зоопарках, куда он обратился, ему ответили, что манулы у них сдохли давно, «еще при Ельцине». Один зоопарк признался, что продал своего животного цюрихскому зоосаду, у них и уход лучше, и денег заплатили, и вообще… Наконец, в Рязани некий Борис Павлович, с которым Сержа соединили по телефону, долго кряхтел и кашлял в трубку, намекая, что животное здравствует и вполне готово для долгого путешествия. Закончив кашлять, он неуверенно произнес: «Вопрос непростой, требует системного подхода…»

Серж приехал в Рязань, маленький неприкаянный городок близ Москвы, где после полуночи на улицах бродячих собак больше, чем людей и машин. За бутылкой водки они с Борисом Павловичем разработали план. Бухгалтер зоопарка брался «подмазать кого требуется», чтобы получить свидетельство о смерти манула по причине старости. Тушку дохлого животного, которую продемонстрируют дирекции и похоронят по обычаю, должен изготовить местный таксидермист из заготовок уличных кошек. Затем они меняют живого хищника на толстую пачку долларов и забывают о существовании друг друга навсегда.

Изъянов в плане Серж не видел. Не смутило его и то, что Лео захотел лично поехать в Рязань, чтобы забрать животное, заодно прочувствовав на собственной шкуре полный набор изнурительных русских традиций в декорациях старинного городка. Не учел он только одного.

– Что это? – истерично кричал Лео, тыча пальцем в упитанного кота с недоуменным взглядом и маленькими, круглыми, как пельмени, ушами, прижатыми к голове. Борис Павлович принес зверя в номер отеля в специально оборудованном контейнере. Манул фыркал в усы и утирался лапой. – Это не то, что я просил! – Воспаленные алкоголем глаза Лео сверкали злобно, как в боевиках, где он играл плохих парней.

– Это манул… Настоящий! Еще его называют палласов кот… В честь немецкого натуралиста Петера Палласа, который открыл этот вид в восемнадцатом веке.

– Настоящий манул – как персидская кошка! Мех густой, пушистый! Посмотри на это чучело! Облезлый! Линялый! Он больной?! Или это просто похожая на кота крыса?!

– Что не так с животным? – переспросил Серж бухгалтера, встревоженно наблюдавшего драматичную сцену и не понимавшего, о чем два человека так горячо могут спорить по-английски.

– Климат… – развел руками Борис Павлович. – Они справные только в степях, в естественном, так сказать, ареале обитания. А этот у нас уже четыре года. Линяет, вянет понемногу, да… За ним уход нужен, питание, опять же – климат, да где ж у нас!

Серж перевел его ответ Лео.

– Это твоя проблема! Я не хочу объяснений, я хочу результат! – Лео бегал по комнате и размахивал руками, как капризный ребенок. – Ты работаешь на меня! Пойди и сделай то, за что я тебе плачу! Достань мне настоящего, пушистого кота! Манула!

Из соседней комнаты вышла Джоанна. Молча поцеловала Лео в шею, что-то прошептала ему в ухо и увела на террасу. Серж и Борис Павлович остались вдвоем. Бухгалтер потел и жаловался то на условия, то на погоду, то на дорожную полицию, то на рост цен в этом году. Серж не слушал его причитаний. Он боролся с собой. Маленький вулкан внутри бурлил в преддверии извержения. Возможно, свою роль сыграли похмелье и красавица Джоанна. Но лучше бы Лео не говорил то, что он сказал. Минное поле всегда готово покалечить того, кто на него ступил.

Минут через десять Джоанна вынесла деньги и передала их бухгалтеру, извинившись за резкий тон Лео и сообщив, что он берет животное. А Серж тщетно боролся с собой. Ему так и не удалось одержать победу. В коридоре, куда он вышел провожать гостя, Борис Павлович получил от него еще одну пачку долларов. Люди в России продаются… И хотят делать это как можно чаще.

В аэропорту стояла непривычная тишина, ночных рейсов не было. Лео с Джоанной благополучно прошли таможенный контроль, их багаж почти не досматривали. Таможенники улыбались и брали автографы. Серж уже прощался с гостями перед трапом маленького частного самолета, когда в ангар деловито прошли несколько человек в одинаковых плащах мышиного цвета. Борис Павлович плелся в хвосте процессии, стараясь не смотреть ни на кого.

– Полковник Казбеков, – представился старший группы.

Он предъявил ордер и велел своим людям подняться в самолет. Спящее после инъекции животное в клетке-контейнере быстро отыскали и сняли с борта. Лео и Джоанну попросили пройти в здание аэропорта. Уходя, Джоанна бросила на Сержа взгляд, полный надежды, будто все в этой стране подчинялось его желаниям и было в его власти. Как ему хотелось в тот момент, чтобы это соответствовало действительности! И еще… Ему показалось, в ее взгляде проскользнуло сочувствие. Наверняка Джоанна была уверена, что Сержа тоже арестуют. Она не могла знать, что этот рейд таможенной службы – его рук дело. Как и он в тот момент не мог знать, что арест провели не таможенники.