Призрак (ЛП) - Заварелли А.

Это вызывает у меня любопытство. Именно таково его положение в организации. Я даже не знаю, чем он занимается. Но когда я смотрю на него, смотрю на себя сверху вниз, мне тоже все равно.

Он оберегает меня. Он защищает меня.

Он спас меня.

Даже сейчас, в этой комнате, полной его собственных друзей, он прикрывает меня своим телом. Держа меня подле себя, готовый уничтожить любого, кто осмелится выйти на мою орбиту.

Мы садимся ужинать через несколько минут после нашего прибытия. Пир, состоящий из хлеба и пирогов, борща, свежих фруктов и орехов на протяжении всей трапезы. Алексей держит руку на спинке моего стула, пока мы едим, прикрывая меня, пока он ведет разговор с мужчиной напротив нас.

Виктор.

Тот же голос, который назвал меня шлюхой.

По его положению за столом я вижу, что он важная шишка. Самый важный человек здесь сегодня вечером. Ему подают первым, и никто не ест, пока он не откусит первый кусочек. Эти люди уважают его. Алексей уважает его. Но я все еще не могу заставить себя по-настоящему уважать его. Поэтому я отвлекаюсь на свою тарелку и еду, пока я не съедаю все.

После того, как подают напитки, из другой комнаты начинает играть музыка, и гости начинают мигрировать в этом направлении.

— Ты должен потанцевать со своей новой невестой, Лешенька, — говорит Виктор.

Алексею, похоже, не по себе от этого предложения. Но все же он кивает. А потом он берет меня за руку и ведет в другую комнату.

— Один танец?

Это звучит как вопрос, но он уже прижимает мое тело к своему. Он взял мою правую руку, его другая рука легла мне на поясницу. Что, как мы быстро обнаруживаем, не работает из-за разницы в росте.

Но Алексей не из тех, кто позволит чему-то подобному остановить его. Поэтому он опускается на колени и кладет мои руки себе на плечи, снимая мои туфли. Когда он снова встает, расстояние между нами становится еще больше, и я вопросительно смотрю на него.

— Встань на мои ноги, — инструктирует он, поднимая меня и ставя мои ноги на свои ботинки.

— А теперь обними меня за талию.

Что я и делаю.

— Хорошая девочка, — говорит он мне.

А потом мы двигаемся. В медленном танце я прижалась щекой к его теплой груди. Мне ничего не нужно делать, кроме как держаться, и мы быстро привлекаем внимание некоторых других пар на танцполе. Некоторые смеются и шутят о его размерах.

Но Кате определенно не до смеха.

И когда я вижу, что она стоит рядом с другим мужчиной, его холодные глаза смотрят на меня, это заставляет меня напрячься. Он уже бывал в нашем доме раньше. Чтобы отпраздновать наш брак. Но он не заговорил со мной. И прямо сейчас, похоже, он ненавидит меня.

Катя что-то шепчет ему на ухо, и он подносит стакан к губам.

— Не обращай на них внимания. — Голос Алексея прерывает мои мысли, он пальцами приподнимает мой подбородок, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

Наши взгляды встречаются, и достаточно легко забыть о них, как он и просил. Потому что я очарована мужчиной, который держит меня в своих объятиях прямо сейчас. Смотрит на меня сверху вниз с искренним чувством.

Взгляд его глаз теплый, он согревает меня.

И тут он делает нечто неожиданное. Он наклоняется и целует меня. Не для того, чтобы устраивать шоу. А потому, что он этого хочет. Его поцелуй мягкий и нежный, и я чувствую, как он твердеет рядом со мной, когда наши тела двигаются в унисон.

Я вытягиваюсь, чтобы встретиться с его губами, которые вскоре перемещаются к моему горлу. И на мгновение мы оба, кажется, забываем, что находимся в центре вечеринки. Что кто-то еще существует вокруг нас.

Пока голос Виктора не прорезается сквозь туман, и он не хлопает Алексея по спине.

Алексей неохотно отрывает свои губы от меня и ставит меня перед своим телом, его руки обвиваются вокруг моей талии, пока он говорит с Виктором по-русски.

Несколько раз во время разговора взгляд Виктора перемещается на меня, и становится очевидно, что тема разговора — я. Но отвращения, которое он испытывал ко мне раньше, в его глазах нет. Это что-то другое. Это тепло и то, что кажется мне искренним счастьем. Это сбивает меня с толку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пришло время мужчинам поговорить о делах, — говорит он по-английски. — Почему бы тебе, Лешенька, не отправить свою голубушку погулять?

Я напрягаюсь, прижимаясь к нему, и он поворачивает меня в своих объятиях.

— Сегодня вечером ты проведешь время в окружении других женщин, — говорит он, слегка пожимая плечами. — Традиция. Мужчины в этой комнате, женщины вон там.

Я следую за его кивком, и мои пальцы двигаются по звезде на моей руке.

— Не волнуйся, — говорит он. — У меня есть кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить. Я думаю, что вы будете куда больше… совместимы с ней.

Я не знаю, что он имеет в виду. Но когда он ведет меня в сторону женщин, и все они смотрят на меня, я чувствую себя ягненком, которого ведут на заклание.

Они смотрят на меня так, словно я не принадлежу их кругу. Точно так же Катя смотрит на меня, когда видит меня с Алексеем. Как будто я не заслуживаю мужчину, который ведет меня под руку.

И они, вероятно, правы.

— Танака, — зовет он.

Девушка примерно моего возраста смотрит на нас со своего стула, где она сидит одна. Не разговаривая ни с кем из окружающих. Она прекрасна. С волосами цвета воронова крыла, янтарными глазами и сдержанной улыбкой, когда ее внимание переключается с Алексея на меня.

Я одариваю ее сдержанной улыбкой, прежде чем Алексей хватает меня за плечи и проводит ладонями по моим рукам, что можно расценить только как успокаивающий жест.

— С тобой все будет в порядке, Солнышко, — говорит он мне. — У тебя есть твоя звезда, верно?

Я дотрагиваюсь до звезды и киваю.

— Я буду поблизости, если тебе что-нибудь понадобится.

— Хорошо.

Он ждет, пока я сяду рядом с Танакой, и бросает на меня последний взгляд, как будто тоже не решается оставить меня. Но он знает.

А потом остаемся только мы с Танакой и несколько мгновений сидим в неловком молчании, прежде чем она начинает говорить.

— Я тоже сюда не вписываюсь, — говорит она мне.

— Что ты имеешь в виду? — интересуюсь я.

Когда я смотрю на нее, я не могу сказать, знает ли она мое прошлое. Но она, кажется, видит меня насквозь. И распознает во мне что-то, с чем она тоже знакома.

— Я просто залог, — говорит она мне. — Мой отец увяз в долгах, и я нахожусь на попечении Николая, пока он не рассчитается по ним.

— О, — это мой единственный ответ.

Я не хочу ее жалеть, потому что сочувствие — это то, из-за чего ты попадаешь в беду. Но чем больше я изучаю ее, тем больше мне кажется, что ей даже и не нужно сочувствие.

— Как ты думаешь, когда это произойдет? — спрашиваю я ее.

Она отчаянно трясет головой.

— Никогда. Мой отец не может заплатить.

Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.

— Так что же с тобой будет?

Она вздыхает, а затем оглядывает комнату. Что-то мелькает в ее глазах, когда ее взгляд падает на Николая. Который сейчас разговаривает с Катей, ее рука на его руке, как будто он принадлежит ей. Мне требуется мгновение, чтобы прочесть эмоции в глазах Танаки. У нее есть чувства к нему. К ее похитителю.

— Как решит Николай, — говорит она, отводя взгляд.

Я чувствую потребность утешить ее. Но у меня нет нужных слов.

— Я тоже была в залоге, — выпаливаю я.

Она смотрит на меня и улыбается.

— Да, я знаю.

— Правда?

— Я подслушала, как Николай упоминал о тебе.

— А?

Разговор на мгновение затихает, и когда я оглядываюсь, то вижу, что в нашу сторону устремлено больше, чем несколько вопросительных взглядов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не волнуйся, — говорит Танака. — Ты привыкнешь к этому. Ты им не нравишься, потому что им никогда не стать такими, как ты.

— Я не понимаю, — говорю я ей.

— Твой муж. — Она кивает в другую комнату. — Он — ну… советник Виктора. Он во всем превосходит их мужей. А это значит, что и ты тоже.