Армейская пора - Михаил Леккор

ты так изменился, стал каким-то солидным, серьезным. А ты всего лишь погоны поменял с рядового на ефрейтора.

Неспешно махнул мне рукой:

— Иди ко мне, ефрейтор, новость есть и не пойми какая. Стал известен ревизор, который к нам едет. Это маршал авиации Кожедуб, слыхал про такого?

— Иван Никитович, Трижды Герой Советского Союза? А как же! — откликнулся я радостно. Увидеть первого истребителя Великой Отечественной войны многого стоит. Может уже этим и окупится все попаданство.

— Видел его? — обнадеживающе спросил начальник центра, — сумеешь поговорить без грома и молнии?

Эк он сказанул! Да чтобы я, уроженец удмуртского села, более известного по милицейским сводкам, увиделся с ним!

— Никак нет, товарищ полковник, — поправиля командира, — просто читал много литературы и о нем, и его.

— А-а, — разочаровано сказал Назаров. Но тут же поправил себя: — впрочем, это в любом случае хорошо. Гораздо лучше было, если бы ты о нем совсем не знал.

Потом резко изменил тему:

— Вот лучше нам надо подумать, как лучше подновить тебя, а то ты какой-то не настоящий ефрейтор.

— Почему? — удивился/оскорбился я, — всяко вроде бы хорош!

Действительно, четыре ефрейтора — деда: Иванов С., Митрофанов, Карабалдыев и Джаванидзе были откровенно слабее меня.

Но Назаров откровенно поддел меня.

— Смотри, — сказал он, — все ефрейторы, да и сержанты, до того, как вырастут до этого звания, получат массу значков. Они ведь достигают до определенных результатов, а в Советской Армии все это фиксируется на груди бойца. А у тебя?

Я посмотрел, чистая грудь, даже обидно. Хоть бы значки о Чебурашке или о борьбе за мир.

— Пойдем, у меня в кабинете есть масса знаков отличий, подберем тебе, — решил полковник, — это хоть и не государственные награды, всяко грудь будет не голая, как голова у пенсионера, если не сказать хуже.

Я не возражал, наберем металлолома, он не тяжелый. Собственно, я сам никакой ценности в это не видел. Но мне уже четко сказали, Назаров ведь только что разглагольствовал, что как раз мое мнение никого не интересует. У военных в своем монастыре есть особые принципы и им плевать на все остальное. А что говорят уже давно об уставе в чужом монастыре? То-то! Особенно, если этот устав армейский, а проверяющий высокого чина и должности.

А Кожедуба я действительно неплохо знал. Колоритная, между прочим, фигура. Лихой летчик времен Великой Отечественной войны, он после войны потихоньку старел и рос в чинах и должностях. Немного, но бронзоветь хватило. Еще бы лет десять назад он так и почетно умер, что делать, годы идут, все умирают.

Получилось еще хуже. Появился болтун и оппортунист Мишка Горбачев, который, похоже, совсем не понимал, что делает и тащил страну в анархию и гражданскую войну. Кожедуб был один из тех, кто попытался предотвратить такое развитие. Проиграл, политический вес оказался не тот. Проиграл все. Он умер практически со своей страной — 8 августа 1991 года.

Вот такой приедет сюда человек. И попаданец должен ему поклониться дважды — один раз за его геройство в годы войны, второй раз за гражданский подвиг в начале 1990-х годов. Что же уж тут ворчать по поводу этих жестяных блестящек.

Я, кстати, заметил, что мой начальник учебного центра не просто так напропалую берет щедрой рукой. Нет, он тщательно выбирает. Только вот подборка мне не понравилась — либо общего назначения, либо идеологического. Например: «отличный солдат» или «отличный мотострелок», «служба в ГСВГ», «100 лет со дня рождения В. И. Ленина», «К. Маркс и Ф. Энгельс» и т.д.

Обратил внимание на это Назарова. Полковник ведь был уже опытен и многомудр, наверняка, не просто так подбирал тематику.

И правда. На мое замечание, он посмотрел строго — ты-то, мол, куда лезешь, молокосос. Потом сподобился объяснить. Значки ведь не просто так вручались, а обозначали определенный уровень, так он говорил? Вот и может маршал потребовать, ткнув пальцем в значок — покажи квалификацию. А ты сможешь, если еще даже не учен? А в идеологии ты все же кандидат в партию. Немногие еще так поднялись, значит есть за что.

Логично, Викентий Александрович, умный ты вижу человек, грамотный администратор. Только не хочется мне быть сугубым идеологом. Как в прошлой жизни, когда являлся историком.

Потрогал легонечко значки, посмотрел еще раз. О, а вот этот можно и взять. Обратился к Назарову:

— Можно еще и этот, товарищ полковник?

Назаров только хекнул:

— А ты умело полез. Значок «отличный снайпер» среди солдат один из уважаемых. Только ведь его и получить надо уметь. Сумеешь получить норматив по стрельбе из автомата Калашникова?

Я для вида призадумался, хотя уже не просто знал, я выбил из Калаша серебряный норматив, получил десять пуль в мишень из десяти. В бытность свою в XXIвеке в армии я не был. Но в аспирантуре в Москве прошел, буквально от нечего делать курс автоматной стрельбы.

Ну нечего мне было уже делать, диссертация написана и вручена, он ее, как положено, растербанил, я ее исправил. И все, теперь полгода ничего не делать. вот и знакомился с АКМ, стрел из него, значок, между прочим, такой же получил, только не советский, а более современный, российский, XXI века.

Уверенно, или, как, наверное, виделось со стороны, нагло, сказал:

— Товарищ полковник, по призыве на срочную службу, в армии еще не стрелял. Но в школе выпустил девять патронов на краткосрочном призыве на «отлично»!

Назаров, бедолага, аж выматерился от такого простодушного признания.

— Ты пойми, салага, это две разные вещи — в школе просто на зачет, и в армии на квалификацию. Там важно не только формальности, там необходимо отношение товарищи.

«Ага, товарищи — это, пить дать, деды, — сообразил я, — но рядом с начальником учебного центра они пускать в ход неуставные отношения не будут, остановятся на уставе. А там я пройду легко».

— Ну, товарищ полковник, — заныл я жалобно, — что вам это стоит, это же обычна внутренняя проверка. В конце концов, деды, ой, старослужащие проверят зеленого новобранца. Пошмонают жестко, если что. Вам-то ничего не будет.

— Времени жалко, его и так осталось на секунды после приезда маршала авиации Кожедуба.

Но, видимо, он знал немного больше,Красильников ему что-то сказал успокоительное. Потому как возразил Назаров без нервов, не зло. А потом вдруг решительно согласился. Прямо там же, а что тянуть, он позвонил куда-то, как