Поющая кровь - Робин Бейли

Терлик начал было что-то говорить, но она помахала, чтобы он молчал. Ей и так было трудно рассказывать, а уж отвечать на вопросы и подавно.

— Когда родился Кел, Кимон настоял на том, чтобы самому дать ему имя. Я всегда думала, что он назвал его так, сократив слово Келед-Зарем, как будто этим хотел подчеркнуть нашу привязанность к новой родине.

— Кел, — повторил вслух Терлик. — Похоже, что так.

Она прикусила губу:

— Но Кимон всегда отличался особым чувством юмора. Знаешь, как звали того демона, о котором я тебе рассказывала? Его имя было Гел. Кимон еще дразнил меня, когда говорил, что назвал ребенка в честь демона. — В ее голосе сквозили горечь и боль. — И в самом деле, когда Кел вел себя неподобающе, Кимон часто утверждал, что какая-то часть семени демона выжила и проникла в нашего ребенка. — Она уперла руки позади себя и откинулась. — За последние несколько месяцев мне часто приходила в голову мысль: а что если он был прав? — Она встряхнула головой и снова закрыла глаза.

Роларофец сорвал очередную травинку и провел ею по ее колену.

— Но ведь это не объясняет того, почему мы сидим здесь, среди этой сорной травы.

Она смотрела на тучи. Они неслись наперегонки по ночному небу, видоизменяясь и принимая причудливые формы. В просветах вспыхивали и гасли звезды, как будто подмигивали ей. Изредка выглядывала бледная луна.

Что-то этот разговор о демонах воспалил мое воображение, — едко подумала она о себе. Все эти тучи казались ей тенями заблудших душ. Они неистово мчались, стремясь обрести покой после смерти.

Долгая изумрудно-зеленая вспышка осветила небо на западе. Несколько мгновений спустя вдалеке прогремел гром.

— Я больше не узнаю своего сына, — призналась она. — Что-то произошло с ним, заставило превратиться в жестокое подобие моего Кела. — Она снова встретилась взглядом с Терликом и села ровно. — Мне нужно знать, может, я сделала что-то не так, — решительно произнесла она. — Или, напротив, чего-то не сделала. Или что-то сделало с ним неподобное. — Крепко сжав пальцы в кулаки, она потирала ими колени. — Я должна поговорить с ним, — подчеркнула она. — Я должна знать.

Терлик усмехнулся:

— Думаешь, что сможешь изменить его? — Он отбросил травинку через плечо. Ветер подхватил ее и, завертев, унес прочь. — Женщина, даже не пытайся. Так уж случается, что люди просто катятся под гору, и ничего с этим не поделаешь. Ты ведь видела моих братьев — Тана и Чейви.

— Но есть еще кое-что, — сказала она, наклонившись к нему так близко, что их лица почти соприкоснулись. — Четыре пальца, отрезанные с руки Кимона. Только колдун, знающий некромантию, способен на такое. А Кел как раз связан с каким-то колдуном по имени Ороладиан. По всеобщему мнению, именно они вдвоем возглавляют мятеж.

— Твоего мужа мог убить и простой сумасшедший, — возразил роларофец. — Я видал немало жестокостей, не имевших никакого отношения к магии.

— А я бывала в землях, — задумчиво произнесла она, — где воины в качестве трофея срезают что-нибудь с тел убитых ими людей. Кусок скальпа с головы, мочку уха или еще кое-что. — Она отодвинулась от него, преодолевая напряжение, что сковало плечи. — Но то, с чем я столкнулась на горе Ша-Накаре, было чистейшей магией. Кто-то украл то, что принадлежит мне. В моем тайнике устроили мистическую ловушку, что под силу лишь тому, кто искушен в деле и обладает немалыми способностями.

Терлик выдрал из земли пучок травы. Песок, приставший к корням, обсыпал их обоих, когда он выпустил траву из рук.

— И ты хочешь противостоять этим силам?

Стужа опустила руку под тунику и достала небольшой кожаный мешочек, что висел на ремешке вокруг шеи.

— Я не показывала тебе это, — прошептала она. — Уж больно неважно выглядит.

Она раскрыла мешочек и полезла в него двумя пальцами — большим и указательным. Терлик придвинулся ближе, но тут же с отвращением отшатнулся.

То, что она показала ему, было пальцем. Отрубленным между первым и вторым суставами. Даже в ночной темноте отчетливо виднелись кость и разорванные сосуды. От него исходил очень слабый запах, несмотря на то что палец казался почти окаменевшим.

— Боги, — простонал он. — И ты носишь это с собой?

— Я думаю, это палец Кимона, — ответила она. — После того как я очнулась на берегу реки Лите, я снова взобралась на вершину Ша-Накаре. При свете дня я нашла это в той самой яме, где когда-то давно закопала свой ларец. Пустой ларец был все еще там, а под ним было это.

— Может, это и не Кимона, — заметил Терлик.

Теперь настал ее черед усмехнуться.

— Я думаю, колдун, с которым связан Кел, каким-то образом использовал палец, чтобы найти то, что я спрятала на этой горе. — Она отвернулась, чувствуя, как ее пробирает холод. — Ты и представить себе не можешь, — с благоговейным трепетом в голосе объясняла она, — что могут вытворять колдуны-некроманты, используя части трупов. — Ее рука нашарила рукоять меча. Она положила клинок на колени, провела пальцем вдоль лезвия. — Я думаю, этот Ороладиан убил моего Кимона, а затем, имея в своем распоряжении его пальцы, колдун приказал духу моего мужа выдать местонахождение кинжала.

— Кинжала? — перебил ее роларофец. — И это все, что ты прятала?

Чуть не ослепив их, с треском сверкнула багровая молния, прочертив на небе устрашающий след. Гром сотряс равнину. Ветер завыл и сделался еще более порывистым. Стужа почувствовала, как поднялись волосы за ее спиной и пыль обожгла ей глаза.

— Не важно, что я там прятала, — огрызнулась она. — Это была моя собственность!

Внезапно ветер затих, и все вокруг неожиданно замерло. Стужа на мгновение прислушалась и затем продолжила говорить, понизив голос:

— Я хочу найти своего сына. Он приходил в тот день ко мне в таверну, чтобы выпросить кинжал. Это не случайность. — Ее губы сжались в тонкую напряженную линию. — А затем я хочу найти Ороладиана. — Она снова посмотрела вверх на несущиеся облака. — Это души, блуждающие в поисках покоя после смерти. — Подобная мысль уже посещала ее, и этот образ по-прежнему ее впечатлял. — В конце концов я сделаю так, чтобы дух Кимона обрел покой.

— Ты хочешь отомстить? — догадался Терлик.

— Да, отомстить, — бесстрастным голосом подтвердила она.

Он откинулся на спину и слегка потянулся, но глаза его были прикованы к ней.

— Жажда мести отравила моего отца, — напомнил он. — Она снедала его до самого последнего дня, когда он умирал, проклиная женщину, которую так и не нашел.

Она положила палец обратно в кожаный мешочек и спрятала его под туникой. Руки ее снова опустились на меч. Казалось, он живет своей собственной жизнью и жаждет действий.