Рассказы Старого Матроса - Владимир Контровский

— Красивая игрушка, — сказал один из них, оглядев палубу «Катти Сарк».

— Красивая, — согласился другой, но странно прозвучало в его устах это слово: он не восхищался — он ставил диагноз.

Двое обошли весь корабль, и ведьма незримой тенью следовала за ними по пятам.

— Неплохо, неплохо, — оценивающе сказал первый, осмотрев твиндек и трюм.

— Да, достойная вещичка, — сказал второй, и это прозвучало как приговор. — Жаль, что она стоит без дела.

— Знаешь, — сказал первый, — мне пришла в голову забавная мысль.

— Какая? — заинтересовался второй.

— Всё в этом мире должно давать прибыль — даже египетские пирамиды и каменные идолы с острова Пасхи. Из этого клипера можно сделать элитный развлекательный центр. «Катти Сарк» — это раскрученный бренд: табак, виски, несметное количество всевозможных кафе и клубов по всему миру. Любая известная личность, политик или бизнесмен, почтёт за честь посетить ресторан, устроенный на борту этого клипера, и любая звезда кино или шоу-бизнеса с радостью оставит здесь не один десяток тысяч долларов — престиж стоит дорого. Этот старый корабль может приносить большие деньги!

— А если ещё развить инфраструктуру этого элитного центра, — воодушевился его собеседник, — и устроить здесь ещё и казино, и подобрать штат красавиц для интимных услуг VIP-класса…

— А если ещё одеть этих девочек в короткие рубашки… — усмехнулся первый. — Секс с ведьмой на знаменитом корабле, названном именем ведьмы, — это ново, не так ли?

— Да, — согласился с ним второй, — идея очень интересная. На низменных инстинктах делаются самые большие деньги: так было, есть, и будет всегда. Конечно, могут возникнуть некоторые сложности — как-никак, «Катти Сарк» считается национальным символом, — но я полагаю, что эта проблема решаемая: всё продаётся, и всё покупается, и деньги могут всё — особенно большие деньги.

Дальше Нэн уже не слушала, оглушённая чудовищным деловым спокойствием, с которым эти двое говорили о таком. Ведьма не задумывалась о том, насколько серьёзны намерения этих двоих — ей было достаточно того, что такие мысли пришли им в голову. Она знала — эти двое действительно могут сделать это с её кораблём, если захотят. Эти двое и им подобные действительно были хозяевами мира, и миллиарды людей шли по указанному ими пути, не в силах вырваться за рамки страшной системы, задавившей весь мир, — системы, не признававшей ни мечты, ни красоты, и требовавшей только прибыли.

И ей впервые в жизни — а ведьма видела не только нормандских рыцарей Вильгельма Завоевателя, но и римских легионеров Цезаря, — захотелось убить: не задушить в объятьях любви, а именно убить — так, чтобы кровь этих двоих брызнула во все стороны и окропила потемневшее от времени дерево палубы и бортов её корабля.

Спасаясь от самой себя, Нэн спряталась в одну из деревянных статуй, стоявших в трюме «Катти Сарк», и закрыла глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать. Она запретила бы себе и думать, но этого ведьма уже не могла сделать. Нэн сидела внутри деревянной скульптуры, изображавшей какого-то чернокожего то ли воина, то ли демона, и чувствовала, как у неё в груди растёт комок — ледяной, но почему-то обжигающий. «Неужели морские ведьмы были правы? — думала она с отчаяньем. — Люди уродуют этот мир, а я, помогавшая им, была не права…». А комок в груди Нэн всё рос и рос, причиняя ей острую боль.

Она не заметила, как прошло время, как ушли последние посетители, как наступила ночь, и как она осталась одна в своём пустом корабле-музее. Хотя нет, Нэн была не одна — с ней осталась её боль, становившаяся всё сильнее и сильнее. И когда боль в груди сделалась нестерпимой, Нэн заплакала.

Ведьмы не плачут — Нэн не плакала ни разу в жизни, даже тогда, когда умер старый Джон Уиллис, её Джон. Но теперь она заплакала — от боли, от обиды и от бессилия что-либо изменить. Что с того, что среди людей ещё попадаются настоящие люди? Ведь миром правят совсем другие люди, которых ей даже не хотелось называть людьми…

Из глаз ведьмы катились жгучие слёзы — огненные слёзы. Пылающие капли слёз Нэн выжгли на деревянной фигуре воина-демона извилистые следы, похожие на причудливую татуировку, скатились на деревянный настил палубы и прогрызли его. Раскалённые слёзы ведьмы Нэн исчезли в досках палубы, но вскоре вернулись — вернулись пламенными змеями, быстро расползавшимися по бортам и переборкам. И очень скоро в трюме славного клипера «Катти Сарк» забушевало пламя. Оно перекинулось на твиндек, поползло выше, а затем огонь охватил всё судно…

«Ранним утром двадцать первого мая 2007 года на «Катти Сарк» возник пожар. Огонь быстро охватил всё судно, уничтожив около восьмидесяти процентов деревянной обшивки и палубных перекрытий. Как сообщил представитель фонда «Катти Сарк» Крис Ливетт, судно будет восстановлено, так как более половины всех его элементов были сняты с корабля во время проводимой сейчас реконструкции и вывезены. Свою поддержку в восстановлении национального символа Великобритании пообещало оказать и британское правительство. Восстановление после пожара обойдётся дополнительно примерно в десять миллионов фунтов стерлингов. Смета проекта по реконструкции «Катти Сарк», начавшегося в ноябре 2006 года, оценивалась в двадцать миллионов фунтов».

«Большие деньги, — задумался деловой человек, «гражданин мира», прочтя короткую газетную заметку. — Тратить такие деньги на никому не нужные старые дрова — глупость, тем более сейчас, во время бума на рынке ценных бумаг, когда любые деньги можно утроить в считанные месяцы. Разумный ход — так их и надо использовать, а потом вернуть начальную сумму — естественно, за вычетом миллионов моей прибыли, — пусть восстанавливают этот обветшавший и погоревший символ нации на радость старым чудакам и молодым дуракам. Но сначала…».

Он уже прикидывал в уме многоходовую комбинацию, предназначенную обогатить её инициатора и опустошить карманы тысяч простаков во всех уголках земного шара, когда в тёмном углу его роскошной гостиной, обставленной в викторианском стиле и освещённой пламенем старинного камина, шевельнулась тень. Потом она сгустилась, приняла очертания женской фигуры, и прагматичный «деловой человек» двадцать перового века, свободный от всех суеверий, вдруг почувствовал, как волна ледяного ужаса затопляет его с головы до пят.

Женщина выглядела странно — на ней была только короткая сорочка, оставлявшая открытыми стройные ноги выше колен и не скрывавшая, а подчёркивавшая соблазнительные формы её тела. Однако деловому человеку было не до эротических эмоций — убийственный взгляд женщины не обещал ему ничего хорошего. «Ведьма! — истошно завопил в сознании «гражданина мира» его собственный страх. — Она хочет меня убить!». Но человек в мягком кресле даже не дёрнулся — он почему-то был уверен, что против этой женщины он бессилен.

— Если ты посмеешь это сделать, нелюдь, — в голосе женщины звучала презрительная ненависть, — ты умрёшь страшной смертью: это тебе обещаю я, Нэн Короткая Рубашка. Я не убиваю людей, но ты не человек, и тебя я убью. Пусть мой корабль восстановят, а потом уже я решу, заслуживают ли люди этого мира — те, которые ещё остались людьми, — того, чтобы им вернули красоту. Ты меня хорошо понял?

Не дожидаясь ответа, ведьма исчезла, исчезла мгновенно и бесшумно, словно её тут и не было. А «деловой человек», «гражданин мира», остался сидеть в своём удобном мягком кресле, уставившись остановившимися глазами в пустой тёмный угол роскошной гостиной, слабо освещённый отсветом пламени старинного камина…

Последний офицер

«…честь Всероссийскому флоту!

С 25 на 26 неприятельский военный… флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили… а сами стали быть во всем Архипелаге… господствующими».

Чесменское сражение

«Грохот пушек оборвался в два часа дня. Турецкий флот, несмотря на своё численное превосходство и на равные потери, понесённые противниками — в ходе двухчасового боя в Хиосском проливе взорвались два линейных корабля: русский «Евстафий» и турецкий «Реал Мустафа», — в беспорядке отступил к малоазийскому побережью и укрылся в бухте древнего города Эфеса, обозначенного на голландских картах как Чесма.

В шестом часу пополудни на флагмане кордебаталии «Трёх иерархов» граф Алексей Орлов, главнокомандующий русским экспедиционным флотом в Архипелаге, созвал совет из адмиралов и командиров кораблей для подведения итогов сражения и обсуждения вопроса, как развить достигнутый успех. Решение было единодушным — запереть турецкий флот и уничтожить его брандерами при поддержке артиллерии кораблей.