Валентин Понтифекс - Роберт Силверберг

– Почему мы здесь? О чем он говорит?

– Что скажешь ты, Аксимаан Трейш? Разве милость богов не покинула долину Престимион? Ты знаешь, что это так! Но не из-за твоих прегрешений или грехов кого бы то ни было из присутствующих! Я говорю вам: это гнев богов без разбору обрушивается на мир и лишает долину Престимион лусавендры, уничтожает милайл в Ни-мойе, а стаджу – в Фалкинкипе. И кто знает, какое растение будет следующим, какая напасть свалится на нас, а все из-за лже-Коронала…

– Измена! Измена!

– Говорю вам, лже-Коронал сидит на Замковой Горе и неправедно царствует! Златовласый узурпатор, который…

– А? Что? Опять трон захвачен? – пробормотала Аксимаан Трейш. – В каком-то году до нас уже доходили слухи, что кто-то незаконно захватил власть…

– И я говорю, пусть он докажет, что он – избранник богов! Пусть он придет сюда во время великой процессии, встанет перед нами и покажет, что он настоящий Коронал! Думаю, он не станет этого делать. Я думаю, он не сможет этого сделать. А еще я думаю, что, пока мы терпим его в Замке, на нас падет еще большая кара богов, если мы не…

– Измена!

– Пусть говорит!

Хейнок прикоснулась к руке Аксимаан Трейш.

– Матушка, ты себя хорошо чувствуешь?

– Почему они сердятся? Что они кричат?

– Наверное, мне нужно проводить тебя домой, матушка.

– И я говорю: долой узурпатора!

– А я говорю – зовите прокторов, этого человека надо привлечь к ответственности за измену.

Аксимаан Трейш в замешательстве огляделась. Все, казалось, вскочили со своих мест и что-то кричали. Как шумно! Какой рев! И этот странный запах запах чего-то сырого, что это? От него щиплет в носу. Почему же они так кричат?

– Что с тобой, матушка?

– Мы ведь завтра начнем сажать лусавендру, да? Так что нам пора домой.

Верно, Хейнок?

– Ах, матушка, матушка…

– Начнем сажать…

– Да, – сказала Хейнок. – Утром начнем. А сейчас нам пора идти.

– Долой всех узурпаторов! Да здравствует настоящий Коронал!

– Да здравствует настоящий Коронал! – неожиданно крикнула Аксимаан Трейш, поднимаясь с места. Глаза у нее горели, язык безостановочно двигался во рту. Она вновь почувствовала себя молодой, полной жизненных сил и энергии. Завтра на рассвете в поле – разбросать семена и любовно присыпать их, вознести молитву и…

Нет, нет и нет.

Пелена спала с ее глаз. Она вспомнила все. Поля сожжены.

Сельскохозяйственный агент сказал, что их нельзя засевать еще три года, пока почва не очистится от спор. А этот странный запах – запах горелых стеблей и листьев. Огонь бушевал несколько дней. А после дождя запах усилился и распространился по воздуху. В этом году урожая не будет. И через год. И через два.

– Глупцы, – произнесла она.

– Кто, матушка?

Аксимаан Трейш описала рукой широкий круг.

– Они все. Потому что поносят Коронала. Потому что считают все это карой богов. Неужели ты думаешь, что боги желали наказать нас так страшно?

Мы все будем голодать, Хейнок, потому что ржавчина убила наши посевы, и совершенно неважно, кто Коронал. Совершенно неважно. Отведи меня домой.

– Долой узурпатора! – закричали опять, и, пока она шла из зала, крик этот отзывался у нее в ушах погребальным звоном.

5

Внимательно оглядев собравшихся в совещательной комнате принцев и герцогов, Элидат сказал:

– Указ подписан Валентином собственноручно и скреплен печатью Валентина. Его подлинность не вызывает сомнений. Юноша должен быть введен в принципат в кратчайший срок.

– И вы считаете, что этот срок наступил? – спросил Диввис ледяным тоном.

Высокий советник невозмутимо встретил гневный взгляд Диввиса.

– Да, я так считаю.

– Почему вы так решили?

– Его учителя сообщили мне, что он овладел всеми основными предметами.

– Стало быть, он может назвать всех Короналов от Стиамота до Малибора в правильном порядке! И что это доказывает?

– Обучение состоит не только из запоминания перечня Короналов, Диввис.

Надеюсь, что вы этого еще не забыли. Он прошел полный курс подготовки и вполне его усвоил. Синодальный и Декретный Свод, финансы. Кодекс Провинций и все остальное: надеюсь, вы помните все это? Экзамены он выдержал безупречно. В суть предметов вникает глубоко и вдумчиво. Вдобавок он проявил отвагу. При переходе через равнину он убил малорна. Вам это известно, Диввис? Не просто обошел его, а убил. У него исключительные способности.

– Думаю, что вы правы, – сказал герцог Элзандир Хоргский. – Я выезжал с ним на охоту в леса за Гизелдорном. Передвигается он быстро, с прирожденной грацией. У него очень живой ум, чуткая душа. Он осознает пробелы в своих знаниях и изо всех сил старается их восполнить. Его нужно возвысить без промедления.

– Немыслимо! – воскликнул Диввис, сердито хлопнув несколько раз ладонью по столу. – Безумие какое-то!

– Спокойней, спокойней, – сказал Миригант. – Вам не подобает так кричать, Диввис.

– Юноша слишком молод, чтобы стать принцем!

– И не будем забывать, – добавил герцог Галанский, – что он низкого происхождения.

Стасилейн негромко спросил:

– Сколько ему лет, Элидат?

Высокий советник пожал плечами.

– Двадцать. Может быть, двадцать один. Молод, согласен. Но ребенком его едва ли можно назвать.

– Вы сами только что назвали его «юношей», – заметил герцог Галанский.

Элидат развел руками.

– Оборот речи, ничего более. Да, признаю: выглядит он совсем юным. Но лишь по причине худощавости и невысокого роста. Да, вид у него, пожалуй, мальчишеский: но он не мальчик.

– Но еще и не мужчина, – отметил принц Манганот Банглекодский.

– И как же вы это определили? – поинтересовался Стасилейн.

– Посмотрите вокруг, – сказал принц Манганот. – Здесь вы увидите немало признаков мужественности. Взять вас, Стасилейн: любой распознает в вас силу. Стоит вам только пройтись по улицам любого города – пусть то будет Сти, Норморк или Бибирун – просто пройтись, и люди, помимо своей воли, будут оказывать вам почтение, даже не имея представления о вашем титуле или имени. То же самое и Элидат. И Диввис. И Миригант. Мой царственный брат из Дундилмира. Мы – мужчины. Он же – нет.

– Мы – принцы, – сказал Стасилейн, – и являемся таковыми на протяжении многих лет. От длительного осознания нашего положения в нас появляется какая-то стать. Но разве двадцать лет тому назад мы были такими?

– Думаю, что да, – ответил Манганот.

Миригант рассмеялся.

– Я припоминаю некоторых из вас в возрасте Хиссуне. Да, вы были шумливыми и хвастливыми, и если это и есть истинные мужские качества, то тогда вы точно были мужчинами. Но, с другой стороны… полагаю, что надо еще доказать, будто стать принца происходит от самоосознания себя принцем, и мы надеваем ее на себя, будто плащ. Посмотрите на свои пышные одеяния, а потом попробуйте переодеться в крестьянскую одежду и отправьтесь в какой-нибудь портовый город на Цимроеле. И кто там будет нам кланяться?

Кто окажет нам почести?

– В нем нет стати принца и никогда не будет, – угрюмо сказал Диввис. – Он – всего лишь маленький оборвыш из Лабиринта, и ничего более.

– Я все же настаиваю на том, чтобы не возвышать какого-то подростка до нашего положения, – заявил принц Манганот Банглекодский.

– Говорят, Престимиону тоже не хватало родовитости, – отметил герцог Хоргский. – Но его правление, как мне кажется, все же в основном считается успешным.

Почтенный Канталис, племянник Тивераса, вдруг поднял голову и, нарушив часовое молчание, с изумлением спросил:

– Вы сравниваете его с Престимионом, Элзандир? И чем мы в таком случае занимаемся? Возводим человека в принципат или выбираем Коронала?

– Любой принц может стать Короналом, – сказал Диввис. – Давайте не забывать об этом.

– И нет никакого сомнения в том, что выборы следующего Коронала не за горами, – сказал герцог Галанский. – Просто возмутительно, что Валентин так долго не дает умереть старому Понтифексу, но рано или поздно…

– Мы сейчас говорим о другом, – резко перебил его Элидат.

– Думаю, о том же, – возразил Манганот. – Если мы сделаем Хиссуне принцем, то ничто не сможет помешать Валентину усадить его в конце концов на трон Конфа чума.

– Такие домыслы нелепы, – подал голос Миригант.

– Вы так думаете, Миригант? А сколько нелепостей со стороны Валентина мы уже видели? Он берет в жены девочку-жонглерку, делает колдуна-вроона одним из главных министров, окружает себя этой шайкой бродяг, которые занимают наше место при дворе, в то время как нас попросту отпихнули подальше…

– Выбирайте слова, Манганот, – предупредил Стасилейн. – Тут присутствуют те, кто любит Лорда Валентина.

– Здесь нет таких, кто его не любит, – отпарировал Манганот. – Можете не сомневаться, а Миригант с полной ответственностью подтвердит, что после смерти Вориакса я был в числе самых ярых сторонников передачи короны Валентину. Я люблю его не меньше, чем кто бы то ни было. Но любовь не должна быть слепой. Он способен на безрассудство, как и любой из нас. И я утверждаю, что безрассудно подбирать двадцатилетнего юношу на задворках Лабиринта и делать его принцем.