Охота на духов - Мишель Пейвер

— Нет. А кто это?

Торак не ответил. Помолчав, он снова спросил:

— Но ведь мы сейчас внутри Горы Духов?

— Да.

— А есть здесь какие-то другие пещеры?

— Очень много. Мне, например, нравится Шепчущая пещера, потому что там обитают духи. Но я в этой пещере не бывал с тех пор, как она ее захватила. И привела с собой злых духов. И тот холодный красный камень с собой принесла.

Сердце Торака бешено забилось.

— А как туда попасть? В эту Шепчущую пещеру?

— Есть много разных путей.

— Отведи меня туда!

— Нет.

— Ты должен. Как долго я проспал?

— Ну-у… почти два дня.

— Два дня? — вскричал Торак. — Но ведь это означает, что сегодня Ночь Душ!

Услышав его крики, Волк вскочил и подбежал к нему.

Теперь Торак понимал, почему Эостра тогда позволила ему спастись: ведь на самом-то деле спастись ему так и не удалось. И ее совершенно устраивало то, что теперь он лежит здесь, весь опутанный кожаными тесемками, точно муха — паучьей сетью. Ей оставалось только придумать, что с ним делать дальше.

— Дарк, послушай меня, — сказал Торак, стараясь держать себя в руках. — Сегодня ночью Эостра намерена сотворить нечто страшное. Я не знаю точно, что именно, но мне известно, что в своих целях она намерена использовать мертвых и с их помощью управлять живыми. Ты должен отпустить меня!

— А во сне ты говорил, что Эостра хочет убить тебя. Нет, ты лучше оставайся со мной. Здесь ты в безопасности.

— После сегодняшней ночи никто и нигде уже не сможет быть в безопасности. Она обретет слишком большое могущество! Повелевая мертвыми, она станет править и этими Горами, и Лесом, и Морем!

— Что такое Море? — спросил Дарк.

Торак с досады взревел так, что вся пещера содрогнулась.

А Волк прижал уши и завыл.

Арк захлопала крыльями.

Огромным усилием воли Торак снова взял себя в руки.

— Возможно, вот что тебя убедит: неким образом — я и сам не понимаю, как это происходит, — но дух моего Отца оказался связан с этой злодейкой. Если бы я сумел пресечь ее козни, то, возможно, помог бы и своему Отцу. Теперь ты понимаешь, как это для меня важно? Понимаешь, почему ты должен меня отпустить?

Необычное лицо Дарка, казалось, накрыла темная тень. Он вдруг показался Тораку значительно старше своих лет.

— Мой отец бросил меня здесь одного, — сказал он. — Да так за мной и не вернулся.

Торак скрипнул зубами.

— Ну хорошо, а если бы твоей Арк была нужна помощь? Ты ведь сделал бы что угодно, лишь бы ее спасти, верно?

Дарк так стиснул свои белые как мел пальцы, что захрустели суставы. Торак чувствовал, что своими вопросами причиняет ему боль.

— Много зим, одну за другой, провел я в этой пещере, — тихо промолвил он. — Ты здесь первый человек. Первый живой человек.

Словно почувствовав, какая буря чувств бушует в душе альбиноса, Арк слетела к нему на плечо.

А Волк с тревогой переводил глаза с Торака на Дарка и обратно.

Торак молча ждал.

Наконец Дарк покачал головой:

— Нет. Я не могу позволить тебе уйти.

Глава двадцать девятая

— Один день, — умоляла Ренн. Сильно прихрамывая, она пробиралась меж валунами. — Больше я ни о чем не прошу. Только один день!

За спиной у нее просвистел камень и с грохотом врезался в землю.

— Простите меня, — прошептала она, обращаясь к Тайному Народу.

Им не нравилось, когда она говорила слишком громко. Да и сама она тоже не очень-то им нравилась. Но пока что они ее терпели; возможно, из-за маленьких пучков рябиновых веток, которые она оставляла у каждого указательного знака.

Прошло уже два дня с тех пор, как Торак ушел в Гору. Люди из племени Лебедя тут же собрались возвращаться домой, но Ренн упросила их еще немного задержаться на той стоянке у входа в Горловину. Пребывая в полном отчаянии, буквально скрежеща зубами от бессилия, она почти целый день пролежала, надеясь, что вывихнутой лодыжке станет легче. А на следующее утро соврала своим спутникам, что нога уже почти не болит, и пошла искать Торака. И они даже не попытались ее остановить. Они просто дали ей немного еды и долго смотрели ей вслед.

Сперва все шло неплохо. След Торака был хорошо виден. Правда, нога довольно сильно болела, но идти Ренн все же вполне могла. Хоть и вздрагивала от каждого шороха. Впрочем, чутье колдуньи подсказывало ей, что помощники Эостры сейчас где-то далеко. В полдень она сделала весьма обнадеживающее открытие: нашла убежище из камней, которое наверняка построил Торак. В этом убежище Ренн и устроилась на ночлег, а перед сном долго придумывала, что скажет Тораку, когда нагонит его.

Проснулась она от холода, вся охваченная каким-то непонятным ужасом. В утреннем небе висел бледный месяц. И Ренн вспомнила: завтра же Ночь Душ!

Она прошла еще немного и обнаружила заячьи косточки, дочиста «обработанные» клювами воронов. Ничего удивительного или странного в этом не было, и все же рука Ренн невольно потянулась к перьям покровителя ее племени. Зло прямо-таки висело в воздухе. Здесь творились страшные вещи, и зло насквозь пропитало даже эти камни.

Самое страшное случилось здесь уже довольно давно, но Ренн все равно было не по себе. Вмерзшие в лед камешки и почерневшие от мороза лишайники, хрупкие, как угольки, громко хрустели у нее под башмаками. Даже бульканье воды в бурдюке казалось ей похожим на чьи-то шаги. Она остановилась, чтобы убедиться, что это не шаги, что за ней по пятам никто не крадется.

— И вовсе это не шаги! — нарочито громко сказала она. — Здесь же никого нет.

Камни вокруг напряженно застыли. Ренн чувствовала, что за ней наблюдает Тайный Народ.

И еще Эостра.

Низкие облака, словно переполнив небеса, стали переливаться через края утесов. Вскоре они украдкой затопили всю Горловину, и Ренн оказалась в их липких объятиях. Эостре так и не понадобилось посылать своих псов, чтобы прогнать незваную гостью.

Ренн постоянно ощущала ее присутствие. Ей казалось, что она краем глаза даже видит крылатую тень Повелительницы Филинов. Тяжелый туман сдавил ей горло, проник в легкие, не давая нормально дышать. Было мучительно больно ступать на вывихнутую ногу. Тщетно пытаясь собрать последние крохи мужества, Ренн вяло думала: «Зачем идти дальше, если я обречена на поражение?»

Потом у нее возникло какое-то странное ощущение, будто она сама за собой наблюдает откуда-то сверху и видит, как жалкая хромая девчонка, дрожа от страха, ковыляет по каменистому дну оврагу. Нет, ей никогда не найти Торака! Он оставил ее и ушел, потому что всегда хотел сразиться с Эострой в одиночку. Потому что хотел умереть и воссоединиться со своим отцом. И скоро эта его мечта осуществится…

Где-то вдалеке закаркал ворон.

Ренн подняла голову. Это же Рип!

А вскоре она услышала и ответные крики Рек.

Слушая карканье воронов, становившееся все тише, Ренн стиснула кулаки, вновь собираясь с силами. Голоса Рипа и Рек звучали вполне бодро и деловито. Вороны явно были заняты каким-то своим, весьма важным делом, скорее всего имевшим отношение к еде.

Стоило Ренн вспомнить о еде, и в животе у нее забурчало от голода. Туман не туман, а есть все-таки хотелось.

Развязав мешочек с припасами, она вытащила два ломтика вяленого оленьего языка, как бы склеенные прослойкой из костного мозга, уселась на валун и с наслаждением все это съела. Ей казалось, что ничего более вкусного она в жизни не пробовала.

Еда приободрила Ренн, и она решила, что с помощью своего лука тоже может раздобыть себе что-нибудь съедобное. Джуксакай дал ей целый пузырь с жиром, вытопленным из нижних суставов оленьих ног; по его словам, это было лучшим средством для смазки тетивы и деревянной дуги лука, чтобы они оставались гибкими даже в самые сильные морозы. Ренн втерла в лук немного жирной смазки, затем проверила стрелы. Стрелы она получила в подарок от Крукослика; они были просто замечательные — с остриями из кварца и с белым совиным оперением. «Спасибо вам, добрые совы», — почти неслышно пробормотала Ренн, погладив оперение стрел.

Туман сердито кружил возле нее, словно хотел укусить.

Эта еда, и смазка для лука, и стрелы с белым оперением — все это изготовили хорошие люди. И подаренная ими одежда давала Ренн не только тепло, но и душевные силы. В племени Горного Зайца ей объяснили, что переднюю часть парки они всегда шьют из той части оленьей шкуры, под которой билось сердце «рогатого».

«В груди каждого „рогатого“ бьется великое сердце!» — говорили они.

Великое сердце. И Ренн тут же вспомнила Фин-Кединна.

— Я его прямая родня! — гордо выпрямившись, заявила она этому туману. — Я племянница вождя племени Ворона! — И туман вдруг как-то съежился, словно услыхав в ее голосе несокрушимую решимость. — Меня зовут Ренн! И я тоже колдунья!