Дипломатия греха - Дмитрий Леонтьев

       -Аннулирование, -прокомментировал я вслух, -как у не прошедшего экзамен.

       В самой квартире, как и на лестнице, вовсю шел ремонт. Только работники здесь были другие, рангом повыше, в чи­стых синих спецкомбинезонах с эмблемой строительной фирмы на спине. В некоторых комнатах пол был разворо­чен, и оттуда торчали странного вида трубы, стены узеньких комнатушек сносились, превращаясь в просторные гостиные и холлы, на кухне монтировалась замысловатая аппаратура, блестевшая хромом и стеклом.

       -Зачем это? не удержался я от вопроса, указывая на облаченные в пластиковую оболочку трубы в полу.

       -Отопление комнат, пояснил один из рабочих, поправ­ляя очки в золотистой оправе. -Раньше в стены монтиро­вали, но теперь под полом пропускаем. Стены оставим для аквариумов, зеркал и видеотехники.

       Я удивленно покачал головой и заглянул в ванную ком­нату. То, что это ванная, я догадался только по огромной ванне-бассейну, занимавшей едва ли не треть помещения. Остальное помещение, наполовину уже отделанное кафелем, напоминало скорее один из залов Эрмитажа, соперничая с ним в лепке потолков, диковинном паркете и замысловатых позолоченных ручках.

-Это же непрактично, -заметил я наставительно, паркет портится от горячей воды. -Портится, -согласился рабочий. -Если не менять его раз в три-четыре года.

       -А-а-а... Действительно, почему бы не менять в ванне паркет раз в три года? Мне, например, стыдно выходить в свет, если паркет в моей ванной не менялся свыше четырех лет... А почему в бассейне дырки?

       -Это же джакузи! -удивился моей некомпетентности рабочий.

       -Ах, джакузи! -спохватился я. -Ну конечно, джаку­зи... А это я знаю! Это биде! обрадовался я, вспомнив название второго унитаза.

       Рабочий опасливо покосился на меня и на всякий случай направился в глубь квартиры, к остальной бригаде. Я поправил сбившийся на сторону галстук, попытался разгладить морщины на давно не видавшем утюга костюме и похлопал себя по небритым щекам, делая престижный в наших светских кругах массаж лица, желая произвести на величественно приближающегося ко мне Копылова наилучшее впечатление.

       -Вы ко мне? -удивился он, наблюдая за моими дей­ствиями и, видимо, пытаясь понять, кто я такой и как попал в квартиру.

       -Не будучи представлен лично, я взял на себя смелость потревожить вас, отрывая от дел, несомненно, куда более важных, чем цель моего визита. Но дело, с которым я прибыл, столь щепетильно и безотлагательно, что я был вынуж­ден побеспокоить вас без предварительного письменного уведомления.

       -Кончайте ваньку валять, -поморщился Михаил Семе­нович. Кто вы?

       Но меня уже понесло. Контраст между квартирой банди­та и двумя клетушками работяг, в которых я только что побывал, изрядно подпортил мои тормоза, а хамство “цербе­ра” на лестнице убрало их окончательно.

       -Являясь скромным чиновником одной из государственных служб, я прибыл по делу, не имеющему отношения к мо­им не посредственным обязанностям...

       -Очень интересно, -нахмурился Копылов. -А как вы сюда вошли?

       -Минуя вашего дворецкого. Смею высказать предположение, что агентство, поставляющее вам дворовую прислугу, не справляется со своими обязанностями. Вас обманули, этот человек не проходил стажировку в Англии и не обучал­ся светским манерам, столь необходимым для прислуги со­стоятельного человека. Кроме того, его здоровье не позволяет ему занимать эту должность, так как он часто падает в обмороки. Мой знакомый врач утверждает, что это следствие опасного заболевания под славным латинским названием “охамел скотиниус”.

       -Кажется, я начинаю понимать. Итак, меня посетил со­трудник угро, судя по виду и развязности. И этого сотрудника мой... мой знакомый нетактично встретил. И глубокий обморок У моего... знакомого

       - Очень, -кивнул я и протянул Копылову отобранный у “дворецкого” пистолет. Ношение без разрешения

       -Как без разрешения?- удивился он. -Я сам, лично, проконтролировал…

       - Без разрешения,- многозначительно повторил я.

       - Понятно, -опять кивнул Копылов.

       - С вами приятно иметь дело, Михаил Семенович. Чело­век, понимающий с полуслова, редкость в наше запутанное время. Если мы и дальше будем так же хорошо понимать друг друга и находить, так сказать, консенсус...

       -Довольно, прервал мои словоизвержения Копы­лов. Согласен, мой человек иногда бывает излишне нетактичен. Но и вы тоже слегка... перестарались. Ваши ам­биции удовлетворены? В таком случае перестаньте паясни­чать и объясните толком, что вы хотите. Поверьте, у меня нет ни желания, ни времени выслушивать вашу галиматью или упражнения в остроумии, называйте как хотите. И помните, что должна быть весьма веская причина для того, чтобы вторгнуться в частное жилище, избить охранника и разгуливать по комнатам, засовывая свой нос в каждый угол. Это называется, если говорить очень мягко, пассивным хамством.

       -Активным,- поправил я. -Пассивным оно было бы без инцидента с “дуболомом” в дверях.

       -Как  угодно,- нетерпеливо отмахнулся Копылов. ­Итак?..

       - Начинать с самого начала или с сути?

-С сути. У меня мало времени.

       -Вы должны Ефросинье Петровне квартиру.

Копылов судорожно сглотнул и, словно не веря собственным ушам, переспросил:

       -Я?! Должен?! Еф... Петр... Квартиру?!.

       -Квартиру, -подтвердил я. -должны. Вы.

      - Вот что, уважаемый, -он с трудом сдержался,- пок0сился на прислушивающихся к нашему разговору рабочих и мягко закончил,- лучше сначала. Только вкратце. И я хочу добавить, для информации, что вы меня уже вывели из себя.

      -При расселении этой квартиры один из жильцов не получил обещанного жилья. Беспомощная старуха оказалась выгнанной на улицу в преддверии зимы. Парень, занимавшийся для вас расселением квартиры, присвоил вырученные деньги себе.

      -Это невозможно,- отмахнулся Копылов. -Ни у кого наглости не хватит подложить мне такую свинью.

      -Хватило,- заверил я.- Он рассчитывал, что это на­всегда останется тайной. У старухи нет ни родственников, ни влиятельных знакомых, по сути, она должна была не протянуть и месяца на улице. Так бы и случилось, если б не один мой друг, приютивший ее у себя.

      Копылов долго, молча, смотрел на меня, раздумывая, по­том тряхнул головой и безразлично заметил:

      - Меня эта информация не интересует. Я купил эту квар­тиру, и по закону она моя. Все документы подтверждают это. Если какая-нибудь неприятность и произошла с этой жен­щиной, то лично я к этому отношения не имею. Разбирай­тесь с тем, кто ее обманул.

      -Но это ваш человек, настаивал я. Все можно ре­шить как нельзя проще: из присвоенных денег он купит ей квартиру, и инцидент будет исчерпан. Правдивость моей информации проверить вам не составит труда.

      - Не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю этого чело­века. Мои поверенные оформили покупку, и, если желаете, можете уточнить у них, у кого они покупали эту квартиру. От себя могу добавить, -он понизил голос,- что ты простой как чайник со свистком. Я прошу Вас покинуть это помещение и никогда больше здесь не появляться, -показывая, что разговор окончен, он повернулся ко мне спиной.

      - И вы не хотите исправить его оплошность?

      - Я?!- он так резко повернулся, что каблуки его ботинок пронзительно скрипнули.- Я не ослышался?! Я кому-то, что-то должен?! Ты отдаешь себе отчет?! Пшел отсюда! Быстро!

       На крик обернулись рабочие, и шум, создаваемый ими, стих. В наступившей тишине десятки глаз наблюдали за мной. Я понимающе покачал головой и, достав из пачки

сигарету, прикурил.

       -Красивая квартира, похвалил я, -талантливый ди­зайн. Славно будет здесь жить... Мой друг, про которого я вам уже говорил, утверждает, что, согласно Библии, входя в дом, нужно приветствовать его, говоря: “Мир дому сему”. Это самое главное, чтобы в доме был мир. Спокойный, уютный, мирный дом, в который всегда можно вернуться и набраться сил... Мирный дом.

       В наполненной яростью и бессилием тишине я вышел из квартиры. На лестничной площадке все еще ворочался, не в силах подняться, незадачливый “дворецкий”-. Подняв на меня мутные от нокаута глаза, оскалился:

       - Три дня есть у тебя, сука! Всего три дня! А потом ты сдохнешь! Я твою шкуру у “папы”-любой ценой выклянчу! Три дня!..

       - Это хорошо, -заметил я, -когда точно знаешь, что у тебя есть целых три дня. Обычно не знаешь, доживешь ли и до завтрашнего дня то ли в открытый люк провалишься, то ли кирпич на голову упадет. Теперь я уверен, что у меня

есть целых три дня. Спасибо.

       Присев на корточки рядом с ним, я вставил свою недокуренную сигарету в окровавленные губы “дворецкого”-, подался и быстрым шагом пошел прочь.