В джунглях черной Африки - Уилбур Смит

Гомо освободил второе запястье, быстро натянул брюки и запахнул рубашку. Избавившись от наручников и одевшись, он снова расхрабрился.

— Все это — брехня! — Голос его звучал громко и с вызовом. — Я ничего не говорил. Ничего я не знаю насчет Нзоу. Он был жив, когда мы уезжали из Чивеве…

— Ладно, ладно. Рассказывай все это полиции, — остановил его Джок. — Я поеду с тобой на грузовике в Хараре. Принеси мою камеру и мешок из «лендкрузера». Они лежат там на переднем сиденье.

Гомо помчался к стоявшему поодаль «лендкрузеру».

— Послушай, Джок, дай мне еще всего-навсего пять минут, — стал упрашивать его Дэниел, но Джок в ответ повел автоматом в его сторону.

— На этом наша с тобой дружба, Дэнни, заканчивается. Первое, что я сделаю, когда приеду в Хараре, сообщу обо всем в полицию. И расскажу им все до мелочей.

Вернулся Гомо, навьюченный видеокамерой «Сони» и брезентовым заплечным мешком Джока.

— Да, да, скажи им там в полиции, что ты видел, как этот чокнутый белый говнюк чуть было не отхватил мне все между ног! — заорал Гомо. — Скажи им, что не было никаких бивней…

— Полезай в машину, — скомандовал Джок. — И заводи мотор.

Когда Гомо выполнил приказание, Джок повернулся к Дэниелу: — Извини, Дэнни. Рассчитывай теперь сам на себя. От меня больше помощи не будет. Я дам показания против тебя, если меня попросят. Должен же я и о собственной шкуре позаботиться.

— Раз уж ты — трус, то это — надолго, — согласно кивнул Дэниел. — Между прочим, не ты ли вечно твердил о справедливости? А как же Джонни и Мэвис?

— То, что ты тут вытворял, ничего общего со справедливостью не имеет, — громко произнес Джок, стараясь перекричать взревевший мотор рефрижератора. — Ты, Дэнни, изображал шерифа, его добровольных помощников и палача — сразу всех в одном лице. Это месть, а не справедливость. Я не желаю принимать в этом никакого участия. Адрес ты мой знаешь, можешь отправить туда деньги, которые ты мне должен. Пока, Дэнни. Прости, что все так кончилось.

Он залез в кабину и устроился на пассажирском сиденье.

— И не пытайся нас остановить. — Он угрожающе взмахнул автоматом. — Я умею с этим обращаться.

Джок захлопнул дверцу, и Гомо вывел рефрижератор на шоссе.

Дэниел остался стоять в темноте, глядя на яркие рубины задних огней автомобиля, пока наконец они не скрылись за поворотом. В ушах у него все еще звенело от выстрелов Джока. Перед глазами все плыло, его мутило. Слегка пошатываясь, он добрел до «лендкрузера» и тяжело опустился на водительское сиденье машины.

Время шло, а он все никак не мог успокоиться, отвлечься от гневных мыслей о Чжэне и его подручных, о Гомо, а больше всего — о Джоке, который так не вовремя влез и помешал ему разобраться с этим мерзавцем. Постепенно, однако, ярость улеглась, и до него стало доходить, в каком серьезном и неприятном положении оказался он сам. Он действовал опрометчиво и рискованно. Он выдвигал необоснованные обвинения; он нанес ущерб государственному имуществу и угрожал жизни государственного служащего, совершив на него нападение при отягчающих обстоятельствах и едва не причинив тяжкие телесные повреждения. Теперь его могли арестовать, предъявив обвинение по полудюжине пунктов.

Затем он снова вспомнил о Джонни и его семье, и грозившая ему самому опасность вмиг показалась просто пустяком.

«А я ведь был так близок к тому, чтобы раскрыть весь план, — подумал он с горечью. — Еще бы несколько минут поговорить с Гомо, и они бы попались. Они чуть было мне не попались, Джонни!» Надо было решить, что делать дальше, но голова раскалывалась от боли, и Дэниел был не в состоянии рассуждать логически. Гоняться за Гомо не имело смысла. Он теперь настороже, и ему каким-то образом удалось избавиться от бивней.

По каким же еще направлениям можно действовать? Разумеется, оставался Нинг Чжэн Гон, ключевая фигура всего плана. Однако теперь, после того как бивни исчезли, единственными зацепками, которые вели к нему, остались неразборчивая записка Джонни и отпечаток ноги Чжэна на месте убийства.

Еще оставался Четти Сингх. Гомо косвенно признал, что знает этого сикха. Что он выдал, когда Дэниел назвал это имя? «Да, я расскажу тебе о нем, если только ты не станешь резать меня…» Оставалась еще и банда браконьеров. Интересно, удалось ли Айзеку перехватить и арестовать головорезов при переправе через Замбези? В отличие от Джока Айзек не слишком щепетилен. К тому же Джонни был и его другом, и он нашел бы способ вытряхнуть нужные сведения из пойманного браконьера.

«Я позвоню в Мана-Пулз из полицейского участка в Чирунду», — решил он и завел «лендкрузер», затем развернул машину и поехал вниз по откосу. До полицейского участка у моста Чирунду гораздо ближе, чем до Карон. Надо дать показания и добиться, чтобы полиция как можно скорее начала расследование. Необходимо предупредить власти о записке Джонни и кровавых следах.

Голова у Дэниела все еще раскалывалась. Он на несколько минут остановил машину, отыскал в аптечке пузырек с панадолом и проглотил пару таблеток, запив их кофе из термоса, после чего отправился дальше. Боль постепенно прошла, и он принялся приводить мысли в порядок.

Было уже около четырех утра, когда он подъехал к мосту Чирунду. В дежурном отделении полицейского участка он увидел одинокого капрала. Сидя за столом, тот крепко спал, подложив под голову вместо подушки собственные руки. Дэниелу пришлось хорошенько его потрясти, прежде чем тот проснулся и, моргая опухшими и налитыми кровью глазами, непонимающе уставился на Дэниела.

— Я хочу сообщить об убийстве, о групповом убийстве, — заявил Дэниел, начав тем самым долгий и трудный процесс запуска чиновничьей машины в движение.

Капрал, судя по всему, никак не мог решить, как ему правильно поступить, и Дэниел посоветовал ему сходить за начальником участка, чья хижина располагалась за зданием полиции. Когда сержант наконец появился, он был одет полностью по форме, включая фуражку и портупею, но еще толком не проснулся.

— Позвоните в отдел уголовного розыска в Хараре, — стал уговаривать его Дэниел. — Нужно, чтобы оттуда прислали следственную группу в Чивеве.

— Сперва вы должны дать показания, — возразил сержант.

У дежурного не оказалось машинки: участок находился в сельской глуши. Сержант начал записывать показания Дэниела от руки неровным детским почерком. Он беззвучно шевелил губами, старательно выписывая каждую букву. Дэниелу хотелось отобрать у него ручку и написать все самому.

— Черт подери, сержант, там ведь лежат убитые, а убийцы вовсю удирают, пока мы тут с вами рассиживаемся.