Живые и взрослые - Сергей Кузнецов

Кожаная ручка вырывается из сведенных пальцев, Ника кричит, не в силах пошевелиться — и в этот момент кто-то отталкивает ее, она падает на сундук и едва успевает заметить черную с серебром спину, метнувшуюся навстречу зомби, а потом — выкрик хэ! на самом выдохе, и тут же — звериный визг, не то стон, не то плач. Ника поднимает голову: это вопит зомби. В полуметре от нее, покачиваясь, блюя кровью, размахивая обрубком. Вместо кисти — дымящийся срез. Ника видит, как Гоша разворачивается и бьет ромерос ногой в грудь — тем же ударом, что когда-то Вадика. Уродливая фигура вываливается в дверной проем. Аннабель в замешательстве смотрит на дымящийся серебряный нож, словно раздумывая, что с ним делать, потом сует в карман куртки.

— Что стоите? — кричит Марина. — Раз-два-три — взяли!

— Они его точно не сдвинут? — с опаской спрашивает Ника.

В кладовке темно и тесно. Совсем рядом — шумное дыхание. Чьи-то пальцы касаются Марининой руки — и она узнает Майка.

— Не сдвинут, — говорит она, — ты же видела, какой он тяжелый.

— Все равно, — говорит Аннабель, — мы должны подготовиться. У кого-нибудь есть оружие?

Все молчат.

— Мы можем заточить ножки от стульев, — предлагает Гоша, — и стараться бить в голову.

— Можно и не затачивать, — говорит Марина, — просто — бить!

Пальцы Майка сжимают ее кисть, и она думает: да, я молодец. Быстро взяла себя в руки. Теперь главное — не расслабляться. Даже если они смогут опрокинуть сундук — одну дверь всегда можно оборонять.

Вот только вопрос — как долго?

В темноте слышно, как Гоша с Левой обламывают ножки от стульев и передают их Аннабель.

— Нет, — говорит девушка, — прочное дерево, серебряный нож такое не возьмет. Марина права: будем просто бить.

— Я все время думал о тебе, — шепчет ей Майк, — все эти годы. Ждал, пока ты позовешь. Я так счастлив, что мы снова вместе. Я еще тогда хотел тебе сказать — ты самая лучшая на свете.

Марина пытается в темноте разглядеть его лицо — но ничего не видно. Она пожимает плечами: самая лучшая? С чего бы это?

— Глупости, — тоже шепотом отвечает она, — я самая обычная.

— Нет, нет, — шепчет Майк, — ты смелая, ты умная, ты очень красивая.

Она чувствует руку на своем плече. «Он обнимает меня, — удивляется Марина, — он, что, влюбился?»

Марина знает: мальчики иногда влюбляются в девочек. Девочки тоже все время влюблялись, на переменах вечно обсуждали — кто в кого. Мальчики говорили с мальчиками, девочки — с девочками. Никогда мальчики не говорили девочкам о любви, не говорили таких слов. Несколько лет назад Марина подозревала, что Лева влюблен в нее, — но они никогда не говорили бы об этом.

Влюбленные должны вздыхать вдалеке, писать любимое имя на своей сумке или в своих тетрадках. Если и заговорить — то о какой-нибудь ерунде. Сказать «ты самая лучшая на свете», взять за руку, обнять за плечи — это невероятно, невозможно.

Так же невозможно, как атака зомби-команды посреди столицы.

Марина замирает. Ладони Майка касаются ее лица. «Как будто гладит», — думает Марина и совсем близко чувствует в темноте дыхание, а потом — чужие мертвые губы прижимаются к ее губам.

Это — поцелуй, да. Марина чуть разочарована: в книжках столько написано — сердце рвется из груди, все такое.

Не похоже: сердце вроде на месте.

Может, все случилось слишком неожиданно?

Майк шепчет, уже совсем тихо: «Я тебя люблю», а потом — страшный хруст, снова визжит Ника, сундук больно бьет Марину по бедру, откуда-то пробивается слабый луч света.

— К двери! — кричит она. — Они атакуют!

Впятером они пытаются придвинуть сундук назад, но дверь выгибается под тяжестью множества тел, одна за другой отлетают доски дверного косяка, в комнату тянутся гниющие руки, сочащиеся слизью пальцы, покрытые струпьями обрубки.

Марина что есть силы колотит ножкой, где-то визжит Ника, на два голоса раздается уверенное хэ! Гоши и Аннабель, но щель все расширяется, и вот в кладовку просовывается голова с распахнутой пастью, с обвисшими слизистыми мешками щек. Марина вбивает палку прямо в пустую глазницу — зомби рушится куда-то вниз, унося с собой ее оружие.

— Дайте еще! — кричит Марина, и Лева из темноты кидает гнутый обломок спинки. Марина принимается орудовать им, как серпом.

Руки, пальцы, головы. Глаза, рты, язвы. Кровь, слизь, гной.

Она не чувствует времени. Опять и опять ругается на мертвом языке Майк, издает боевой клич Гоша, что-то кричит Ника. Хрюканье, визг, стоны — все звуки сливаются.

Зомби падают под ударами, но щель становится все шире. Пот заливает глаза. Марина хочет сбросить куртку, но некогда — зомби все лезут и лезут, тела все рушатся и рушатся.

«Майк сказал: он меня любит, — думает Марина. — Мертвые такие странные».

Ломается спинка, Ника подает какую-то новую деревяшку, рука поднимается и опускается, механически, как во сне. При каждом ударе хлюпает мертвая плоть зомби.

Вдруг все прекращается. Марина переводит дыхание и сбрасывает окровавленную куртку. Недвижные тела почти полностью закрывают проход — возможно, поэтому зомби остановились.

— Хотел бы я увидеть это в кино, — говорит Лева.

— Эй, пацан, покажи класс! — переводя дыхание говорит Гоша, и все смеются.

— Ладно, кино, — говорит Ника, — лучше — в книжке прочитать.

— Ты не поняла, — говорит Лева, — я бы хотел, чтобы про нас сняли кино. Мы же — герои!

— Я — нет, — отвечает Ника, — я жуткая трусиха.

— Мы — герои, — повторяет Марина и, вспомнив слова Майка, добавляет: — Мы — самые лучшие на свете!

— Они вернутся, — говорит Аннабель, — они всегда возвращаются. Что мы будем делать? У нас почти не осталось оружия.

— Давайте посмотрим, — предлагает Гоша, — может, еще что-нибудь найдем?

Марина нагибается и начинает шарить по залитому кровью и слизью полу.

— Черт, ничего не видно!

— Подожди, — говорит Майк и вытаскивает из кармана ай-по. В слабом свете маленького экрана Марина различает лица своих друзей: растрепанные, грязные, окровавленные, они смотрят друг на друга и улыбаются.

— Когда мы станем мертвые, — говорит Ника, — мы же все равно останемся друзьями, правда?

— Не «когда», а «если», — говорит Марина, — не дрейфь. Нас наверняка уже ищут.

— Вряд ли нас ищут здесь, — говорит Лева, — мы же никому про этот дом не говорили.

— Ну все равно, — отвечает Аннабель, — будем держаться, пока есть силы. Не сдаваться же нам, верно?

И тут они снова слышат, как приближаются шаркающие шаги, слышат плотоядное похрюкивание, мычание, взвизги…

— За дело! — говорит Марина.

И вдруг понимает: в комнате кто-то есть.

Странное, необъяснимое чувство — будто в дальнем углу что-то зашевелилось, зашуршало. Может, крыса?

— Посвети туда! — командует она Майку, тот поднимает ай-по, и в тусклом свете Марина видит высокую закутанную фигуру. Человек делает шаг вперед, он стоит совсем близко, теперь уже все видят его. Забыв о приближающихся зомби, они смотрят, как незнакомец сбрасывает плащ. На нем что-то вроде формы, в полумраке трудно различить — какой. Мужчина смотрит на Майка и говорит со слабой улыбкой:

— Привет, племяш! — И добавляет: — Похоже, я чуть было не опоздал!

А потом его руки взлетают вверх, они словно вырастают, словно удлиняются на глазах, ладони вспыхивают серебром — и расцветают яркими, слепящими вспышками.

Марина отскакивает, Майк роняет ай-по — комната и так освещена белым пламенем, толчками вырывающимся из двух серебряных пистолетов в руках незнакомца. Неподвижные тела, загораживающие проход в комнату, разлетаются, объятые огнем. Мужчина одним ударом ноги опрокидывает сундук — рушатся остатки двери, открывается проход.

Озаренная серебристым сиянием выстрелов фигура вырастает в дверном проеме:

— Что, узнали меня? — кричит мужчина, и тьма отвечает паническим воем, отчаянным стоном, ором, лаем. — Узнали? Ну, тогда — встречайте!

И сполохи огня уносятся в темноту.

От грохота у Марины закладывает уши — и вдруг взрывается тишина, опустевшие магазины со щелчком падают на пол, незнакомец поворачивается к Майку:

— Познакомишь меня со своими друзьями, племяш?

— Конечно, дядя, — Майк показывает на стоящих вокруг ребят: — Вот Ника, Лева, Гоша, Аннабель, а это — Марина.

— Очень приятно, — говорит мужчина, — вы молодцы, ребята. Вижу, хорошо сражались. Наверно, даже без меня справились бы, верно?

Он смеется, и Марина вспоминает: десять минут назад она была уверена, что все кончено, — и улыбается в ответ.

— Майк, как всегда, забыл меня представить, — говорит мужчина, — я — дядя Ард, майор Ард Алурин.

— Ух ты! — говорит Лева.

13