Повелитель демонов - Александр Якубович

шею. Это должен был быть довольно мощный и чистый удар, может быть, он бы даже сумел отделить мою голову от тела, но я не дал эльфу такого шанса. Насмешливо посмотрев на оскалившегося противника, я отклонил удар эльфа в сторону, а сам, напитав огнем наруч, ударил незадачливого рейнджера кулаком в грудь.

Черное пламя моментально окутало фигуру эльфа, пожирая одежду, кожу и плоть. Пламя не спешило, оно подпитывалось не только кровью, но и страданиями своей жертвы, передавая силу проклятой броне. Рано или поздно оно доберется и до костей, при этом эльф все еще будет жив, на самой грани между агонией и смертью.

Прочие рейнджеры даже не взглянули на павшего товарища — просто переступили через воющего и катающегося по снегу и камням эльфа и молча бросились в атаку.

Началась свалка и рубка. Я и мои демоны против рейнджеров лесов Н’аэлора. С каждым убитым эльфом я был на шаг ближе к победе, но в тоже время росла и угроза со стороны Эрегора. Я слишком долго размахивал клинком, почти позабыв о проклятых жрецах и темном маге, пока они не стали умирать один за другим. Я чувствовал, как проливается их кровь, как их души отходят к богине Нильф.

Все звуки вокруг пропали, а после стали исчезать и окружающие меня предметы. Сначала растворились горы и небо, после — исчез лес вокруг дороги, просто будто бы пропал из виду. О нет, Эрегор! Ты не посмеешь! Не тебе заключать меня в клетку!

Это было элегантное решение, если подумать. Эльф понимал, что не может меня убить, он даже не пытался. Слишком силен был его страх передо мной. Но вот заточить в сфере пустоты, на время вычеркнуть меня из мироздания, чтобы оставшимися силами прорваться к башне и забрать девочку… Я посмотрел туда, где сейчас с ритуальным ножом в руке стоял советник Ирен, окруженный телами мертвых жрецов.

Они знали, на что шли, создать такую тюрьму можно только в случае добровольной жертвы. И они встали на колени в вершинах квадрата и позволили Эрегору вскрыть им глотки. Немыслимо для эльфов! Безрассудный шаг со стороны Эрегора, ведь народ Вечных Лесов никогда не простит ему то, что он сделал. Кровь темных священна, а убийцы собратьев считаются худшими преступниками. Даже если это убийство было совершено во время ритуального жертвоприношения и с одобрения самой королевы. Им пришлось прибегнуть к четвертой печати, почти такому же мощному и дорогому в плане расхода сил заклинанию, как и мой голем. А Эрегор навсегда запятнал себя кровью своего народа.

В последний момент я успел пронзить своим мечом грудь одного из рейнджеров, щедро оросив его кровью свой клинок. А после все вокруг окончательно пропало. Заклинание Эрегора сработало, отрезав меня от реального мира.

Он все же сумел перехитрить меня.

А это значит, мне надо как можно скорее выбираться отсюда. Я не могу позволить им пленить Лиан, пусть я пока и не знаю, чем она так важна. Но я это обязательно выясню.

Глава 12

Десять тысяч страниц

Попасть в сферу пустоты — тяжелое испытание. Полностью отрезанный от мира и света, в кромешной тьме, ты не слышишь даже шума собственного сердцебиения, не можешь дышать, а любое движение — лишь иллюзия действия, которая растворяется в пустоте. Здесь нет верха и низа, здесь нет света и ощущения времени, здесь нет самого мироздания, ведь клетка находится за его пределами.

Обычный человек довольно быстро теряет тут рассудок и даже те, кто пережил это изгнание, редко могут рассказать о своих ощущениях. Самое главное — не потерять себя. А значит, надо считать, это сможет уберечь разум от тотального безумия, даст ориентир, даст надежду.

Раз, два, три, четыре, пять…

В часе чуть больше трех с половиной тысяч секунд, которые я буду проговаривать про себя. Почему примерно? Потому что я буду ускоряться или замедляться, от этого никуда не деться. Для точного измерения времени нужны гномьи часы, так что я могу отслеживать период своего нахождения в клетке лишь приблизительно.

Тысяча сто десять, тысяча сто одиннадцать, тысяча сто двенадцать…

Учитывая мощь, которую успели собрать наручи, а также мою собственную силу, сфера разрушится через два-три часа. Невероятно долго для обычного человека, довольно неприятно, но терпимо, если ты Повелитель демонов. Сфера не приспособлена для того, чтобы содержать в себе материальные объекты, ее главная цель — сковывание душ. Клетка — это наказание для тех, кто за свои преступления не заслужил даже посмертия. Наверное, мои враги хотели бы увидеть мою душу именно в клетке, а не в руках Нильф, но я пережил не только их самих, но и их потомков, государства и даже легенды. Как многие помнят о королеве двух Народов Элантриэль? Даже сказка уже выветрилась из памяти жителей Менаса, только некоторые эльфы вспоминают эту красивую легенду, когда прочие истории для детей уже опостылели маленьким слушателям. Кое-кто в курсе, что Скалы Армина ранее были цветущими Садами, но вот что именно их уничтожило — без понятия. Даже сами эльфы уже стали забывать свою историю, ведь свидетелей тех событий почти не осталось. Многие погибли в боях, многие ушли из жизни сами. Такие как я предпочитают не трепаться о прошлом, а жить в настоящем. Если бесконечно оглядываться назад, рискуешь навсегда там и остаться, увязнуть в горечи сожалений и вязком болоте несбывшихся сюжетов. Нет, я не позволю этой трясине засосать меня, сковать мой разум, как я не позволю и этой клетке удерживать меня слишком долго. Она разрушится сама собой, нужно лишь подождать.

Две тысячи триста, две тысячи триста один, две тысячи триста два…

Каждую секунду я представлял как страницу огромной книги. Вот, я сижу в своем кабинете в моей родной башне из черного, напитанного магией камня. Сижу, и листаю эти пронумерованные неизвестным писарем страницы, в конце которых — моя свобода.

И наказание Эрегора.

Три тысячи три, три тысячи четыре, три тысячи пять…

Темный эльф поплатится за свою дерзость, поплатится весь их род. Они думают, я заржавел? Никогда не стоит путать покой со слабостью, миролюбие с немощью. Я уже выдал предупреждение Ордену Пламени и, надеюсь, клирик Лавертен доставит мое послание. На очереди Вечные Леса Н’аэлора. Ирен забылась в своей гордыне, когда позволила Эрегору сделать первый шаг в сторону моей башни, я же, в своей уже ставшей привычной бережливости, не стал расходовать слишком много сил, не стал тратить перстни и артефакты. Привыкший к простому труду и размеренной