Так себе психолог Академии Армора (СИ) - Дега Олфель

— Ну и куда ее? — спросила вновь подплывшая русалка. Красавица. Локоны льняные, и даже на вид очень гладкие.

На мои любования, мне ответили недовольным взором двух пар глаз.

— Я же говорю — даже растерзать не за что, — расстроено повторила моя первая подружка, — ни одной гадкой мысли.

— Я вам растерзаю, — проскрипел бас у нас в головах, похоже, одновременно. Судя по тому, что вздрогнули не только мы с птахой, но и русалки.

— Папа! — заверещали они в унисон так, что у меня мозг чуть не выплыл наружу. Никогда не думала, что ультразвук может быть таким противным.

Мне еще тут папаши русалочьего не хватало!

Не знаю, кто должен был явиться на призыв всполошившихся русалок, папа или басовитое морское чудище, но расплылись мы в разные стороны одномоментно. Они рванули на глубину, а я — к берегу, чей туманный край держала в зоне внимания постоянно.

Едва моя голова показалась над поверхностью, мне вернулась способность дышать. А также — отплевываться, задыхаться и кашлять. Поэтому пришествие на землю получилось достаточно бурным.

Анафиэль, согнувшийся на бережку и, похоже, подкапывающий мою символическую могилку, вздрогнул, когда я просто потрогала его за плечо. Позвать не могла — воздуха в легких категорически не хватало. Оглох от горя, что меня потерял, наверное. Иначе Анафиэль услышал бы мое паническое бегство подальше от воды еще минуту назад.

— Матэм ту…

Вскрикнул он, и я тут же запечатала ему рот мокрой ладошкой руки, где сидела птаха. Та немедленно активизировалась, и тюкнула беса клювом, в воспитательных целях.

— Не поминай старокомынский, — рявкнула я, — я ему уже не доверяю. Вот так вот сказала пару слов — и ты явился. Дважды. С проблемами.

— Умертвие! — рыкнул в ответ бес, отпрыгивая в сторону, — мокрое, уродливое и злобное!

— Я тебя сейчас с подружками познакомлю, — мрачно пообещала я, — вот там ты и узнаешь, какими они могут быть мокрыми и злобными. Только еще раз их уродливыми назови!

Настала относительная тишина, во время которой бес шумно дышал. А я поправляла мокрые волосы.

— Лилия, я наладил обратную связь… кажется, — услышали мы голос принца из открытого клюва птахи, — ты жива? Кто там пыхтит, как дирижабль на взлете? Имей в виду, кто бы ты ни был, если сожрал мою невесту, то…

— Выплатите ему премию, господин директор? — не выдержала я, — вы собираетесь вообще меня забирать?! Здесь все какие-то агрессивные.

— Где — здесь? — уточнил принц.

Я только пожала плечами, оглядываясь. Как это место назвать? Мерзкий лес? Русалочьи угодья?

— Пограничные земли, — подсказал бес, и я послушно повторила в птичий клюв координаты, — третий сектор.

Крохотное тельце птахи чуть не разорвалось от громкого стона директора.

— Кстати, насчет леди-педагога Кассандры!.. — торопливо сказала я, вспомнив, что так и не сказала, кто меня похитил. Но клюв закрылся, и на меня глянули внимательные глаза птахи. Которая явно перестала служить переговорным пунктом.

Лес, действительно, был мерзостный. Серая трава кололась иголками, да и холод поступал со всех сторон. Бес не торопился показывать, что именно он подкапывал до моего появления, стоя спиной к ямке.

— Ты точно не русалка… Но она тебя затащила в воду. Никогда не видел, чтобы они отпускали жертву. Вот так вот прямо бросила тебя, и молча уплыла?!

— Ну отчего же, молча, — ответила я сущую правду, — звала какого-то папочку. Или уплывала от него. Это я так и не поняла. Очень уж надоело торчать на дне.

Кажется, бес раздумывал, что ему делать дальше. Но и бросить он меня не мог. Единственное, что ему удалось сделать — снятьс себя проклятие, и перестать долбиться головой об деревья. Он, по-прежнему, находился в полном моем подчинении. Что я немедленно и выяснила, потребовав горячий ужин и теплое пристанище.

— Где я тебе возьму все это? — шипел бес, подпрыгивая, как на углях, на месте.

Отданный приказ он не мог не исполнить. И сопротивлялся изо всех сил.

— Ты лучше знаешь этот мир, — не сдавалась я, — наверняка в этом лесу есть какие-то убежища.

Анафиэль взвыл.

— Есть! — признался он, с ненавистью глядя на меня, — но их запрещено показывать людям! Это древняя тайна бесов! Если о ней узнают маги… конфискуют в пользу Империи. Это наша единственная возможность зацепиться за этот мир, если развоплотят! Отменяй приказ, ведьма, меня разорвет. Я не могу нарушить клятву, и выполнять твою волю одновременно.

Ох уж эти бесячьи клятвы! Очень уж они к ним привязаны. Но мне это слабое место Анафиэля только на руку.

— В чем именно поклялся? — уточнила я.

— В том, что не покажу убежище бесов магам и людям! — торжественно сказал бес, сев на землю и дуя на босые ноги. Пятки натурально раскалились.

Такими темпами и до самосожжения недалеко.

— Насчет психологов в клятве что-то есть? — спросила я, и бес, прекратив дуть на ноги, замер.

— Вроде нет…

— Значит, показывай мне убежище, как психологу, — настояла я, поглядывая на чернеющее небо.

Непростые облака по нему плыли. Птаха тоже занервничала.

Анафиэль, встав, с удивлением посмотрел на свои ноги.

— Странно, клятва не запрещает рассказывать психологам об убежище, — сказал бес, нахмурившись.

— Давай быстрей! — взмолилась я, не отрывая глаз от огненного дождя, который начал медленно накрапывать из застенчиво подошедшей тучки. Мне, после речки, конечно, хотелось высохнуть. Но не таким же экстремальным образом!

Бес будто не замечал, что огонь подбирается все ближе и ближе, подпалив верхушки деревьев.

— Это очень опасная дорога, — строго сказал он, нахмурившись, — в убежище могут пройти только подселенцы, бесы, безумцы…

И замолчал. Ему-то хорошо, он по всем трем параметрам отлично подходит, а мне-то что делать?

— Могу по знакомству рекомендовать тебя своей знакомой, — как бы нехотя сказал Анафиэль, рассматривая ногти.

Мне глазеть на маникюр было некогда. Я старательно смотрела на небо, чтобы не пропустить огненные вспышки.

— В смысле?

Бес растопырил пятерню перед моими глазами. Я отшатнулась, брезгливо рассматривая обгрызенные грязные ногти.

— Если честно, ты — худшая реклама для своей маникюрши, — призналась я, — более кошмарных царапалок я еще не видела. И зачем мне такой же ужас на ногтях?!

Бес раздраженно встряхнул ладонью, и я, наконец, увидела в каждом ногте по кривляющейся рожице, проявляющейся в серой дымке в обломанной пластине.

— Здрасьте, — растерянно поздоровалась я с дамочкой, синхронно хмурящей брови в каждом ногте беса.

— Ну вот и познакомились, — бодро сказал Анафиэль, — давай быстренько говори формулу согласия на подселенца, и идем в убежище. Жарковато становится. Скоро здесь все будет сожжено. Но, что радует, русалки в речке тоже сварятся. Если не успеют уплыть…

— Мы сейчас тоже сваримся! — отчаянно закричала я, отбивая птахой огненный ком, летящий в мою сторону. Как ни странно, отлично сработала. Талисман невозмутимо открыл клюв, проглатывая огонь.

Я секунду смотрела на нее, ощупывая прохладное оперение. Полезная мелочь, оказывается. А я еще злилась, что она вечно за мной таскается.

— Анафиэль, в убежище, живо! — рыком приказала я, даже не подозревая, что способна издать такой глубокий горловой звук.

Бес тоже не ждал от меня таких вокальных способностей. И, вздрогнув, прекратил навязывать мне подселенца. Зато крайне негостеприимно толкнул в яму, появившуюся прямо под моими ногами. Кратко вскрикнув, я успела вцепиться в осыпающуюся землю всеми пальцами. Ноги отчаянно болтались, пытаясь задержать тело на стенке колодца.

Вздохнув, Анафиэль присел на корточки, и начал откидывать один мой палец за другим.

— Это пальчик был непослушным, — приговаривал он, отжимая мне мизинец от края. В принципе, этого хватило, чтобы соскользнула вся рука. Теперь я держалась только на одной онемевшей от усилия конечности.

— Послушай…

— Этот пальчик пойдет догонять второй, — с улыбкой продолжил бес, откидывая меня от края.