Диспетчер атаки (сборник) - Станислав Шульга

   Зазвонил терминал внутренней связи. Тамила, не включая изображения и не поворачивая головы, спросила: Кто? - Ярослав Гаврилович. - Скажи, что меня нет и буду не скоро. - Он будет просить перезванивать на мобильный канал. - Пусть перезванивает... - Она нажала несколько кнопок на браслете левой руки. - Люда, если будет звонить Ковецкий, соединяй сразу. - Виктор Федорович? - Да.

   - Почему не пробовали перекинуть контракт другому консорциуму? На другой отдел фондовиков.

   - Смысл? Тогда он стал бы атаковать другой кластер. Цель простая - дотянуть до того, когда акции поднимутся до номинала и реализация фьючерса не будет иметь смысла. Тогда Тенсинг и отойдет от дела. Пока вырисовывается такой сценарий. В связи с этим решили действовать быстро и грубо. Владик, этот засранец достал уже всех по самое не могу.

   - Он не просто засранец, он талантливый засранец. Я посмотрел протоколы его атак... С делом все ясно, вопрос один. Ну и почему мы тут сидим, а не едем учить его уму-разуму? - вставил моложавый блондин.

   Тамила скрестила пальцы рук и повернулась к блондину.

   - Вчера вечером... ночью, в полвторого мне позвонили из центральноевропейского консорциума. Из головного офиса.

   - Он и им успел насолить?

   - Нет, но он имеет к ним прямое отношение. Три года назад он прошел курс подготовки у наших бустеров. Базовый курс, основы техник. В каком-то смысле он наш человек.

   Моложавый блондин тихонько присвистнул.

   Тамила вскочила из-за стола и прошлась по кабинету. Подойдя к стеклу, она минуты две молча смотрела на свой отдел.

   - В чем там дело, пока еще не совсем ясно. Тумос обещал уточнить все детали в следующие три-четыре дня. Но к операции уже сейчас подключаются коллеги из центральноев-ропейского консорциума. Более того, руководство операцией берет на себя один из топ-менеджеров.

   - Кто?

   - Виктор Ковецкий.

   Моложавый блондин присвистнул во второй раз, но немного тише, чем в первый. Тамила опять быстро пробежалась вокруг стола и села на свое место.

   - Вот поэтому, ребята, я вас и вызвала. Последний раз Ковецкий работал на Магистрали лет семь назад, и тогда он работал в нашем консорциуме. Он прислал список тех, с кем хотел бы делать эту операцию на Магистрали. Костя, - моложавый блондин кивнул, - за тобой координация действий фронтальных бортов и упреждающие маневры. Леня, ты берешь на себя тыл. А вы, господин Образцов, лично будете возить Ковецкого.

   Васильич улыбнулся и склонил голову.

   - Да, сразу, чтобы не забыть. Я дала команду смонтировать оборудование для обслуживания десятитерабитного канала на твоем "ирокезе", так что не удивляйся, если увидишь что-то новое на своей машине.

   - Спасибо, Тамила, что предупредила.

   - Да не за что, всегда рада.

   Панель на столе подала тонкий сигнал.

   - О, как раз вовремя. Сейчас у нас будет Ковецкий с Тенсингом в прямом эфире из-под Брно. Кто его знает, если у него получится разговор, то, может быть, и не придется никуда ехать.

   Эрика Мортон выходила в числе последних. Она делала так почти всегда. Толкотня в узком салоне самолета всегда раздражала ее. Лучше было переждать минут десять и потом, когда в салоне оставались самые нерасторопные, не спеша снять свою ручную кладь с верхней полки и, сказав стюардессам стандартное "спасибо", выйти в переход.

   Зал прилета пустовал. Некоторые пассажиры из ее рейса все еще находились в этом "предбаннике", проверяя ручную кладь и подключая свои личные терминалы, которые работали в урезанном формате в течение полета. Она обошла группу американцев, которые громко обсуждали не слишком опрятный вид зала прилета, и остановилась недалеко от входа серебристой бегущей дорожки. Один из янки, видимо, слегка перебравший виски во время полета, широко улыбнулся ей и что-то бегло сказал своим друзьям. Она не обратила внимания на эту улыбку, вытащила левую руку из кармана своего длинного черного кожаного плаща и поправила прядь своих красных волос. Рукав плаща задрался, обнажив элегантный браслет. Американцы переглянусь и перестали шептаться. Скорее всего они видели последнюю модель CG-терминала Avalon-Real только в журналах. Модель еще распространялась среди постоянных клиентов "Амати" и до массового выброса на рынок оставалось еще недели три. Янки посмотрели, как девушка в черном плаще становится на бегущую дорожку, и возвратились к своей беседе.

   Бесшумная лента уходила в глубь туннеля с бледными стенами. Лента медленно шла вниз, чтобы потом, пройдя плоский участок, опять пойти вверх, вынося к колодцу багажного отделения, который в хаотичном порядке пересекали несколько стеклянных труб с такими же движущимися лентами. Эрика прошла мимо группы китайцев, которые, судя по растерянным интонациям, не могли найти нужную трубу. Обычная история с теми, кто прибывал на старый терминал аэропорта "Шарль де Голль" в первый раз - отыскать вход на ту ленту, который выводил к заветному чемодану и наконец позволял облегченно вздохнуть по поводу того, что в полете ничего не пропало. Вершина архитектурной мысли своего времени сбивала людей с толку вне зависимости от национальности и вероисповедания.

   Ее большая сумка лежала особняком на черной полосе транспортера. Привычным движением забросив ее на плечо, Эрика направилась к выходу.

   У выхода толклись таксисты-арабы. Их тарифы вряд ли бы смутили ее, но она на дух не переносила этих профессиональных извозчиков, нахальных и жадных. Как и везде. Конечно, проще забросить сумку в багажник, авансом сунуть сотню евро этому коренастому тунисцу, упасть на заднее сиденье и без лишних хлопот доехать до дверей гостиницы. Но сегодня Эрика никуда не спешила. Сегодня был один из тех вечеров, когда никто не знает, где ты, никто не ждет от тебя обещанного и никто не смотрит тебе вслед. Встреча будет завтра. И нет большого смысла в том, чтобы добраться до гостиницы за двадцать минут или за час. Сегодня время не имело значения. Она активировала блокировку входящих сообщений на ручном терминале, оставив только номера Олафа, Маргарет и матери, и просмотрела ложный лог личной GPS-системы. В данный момент для всех остальных она находилась где-то посередине Европы, но никак не в Париже,

   Китайцы таки нашли выход и теперь тоже, как и она, ждали челнок, который должен был довезти кого до второго терминала аэропорта, кого до станции RER, линии скоростных поездов, которые шли в ядро города.

   Когда она выходила из челнока, уже почти совсем стемнело. Несмотря на то что ноябрь уже заканчивался, было тепло. Недавно здесь прошел дождь и влажная черная брусчатка, ведшая к зданию станции, тускло блестела.

   Она купила один билет на RER и десяток "картье" для проезда по внутренним линиям метро.

   Садясь в подъехавший вагон, Эрика словила себя на мысли, что так до сих пор и не поняла, где начинается этот город. Большой Париж вобрал в себя пятую часть населения страны, и теперь здесь суетилось больше двадцати миллионов человек. Он разрастался не кругами, а как бы в длину, на запад и на восток, с каждым годом вбирая в себя новые пригороды и отстраивая новые жилые комплексы с замкнутой инфраструктурой, в которых человек мог жить, не покидая пределы здания годами. Город рос, но его ядро оставалось неизменным уже лет сто. Редкие небоскребы лишь подчеркивали общий ландшафт, состоявший из домов, построенных в прошлом и позапрошлом веках. Скоростные поезда RER соединяли пригороды с ядром и друг с другом, каждый день перевозя в своих вагонах миллионы обитателей города. По большому счету основная их часть ехала транзитом из жилых пригородов в деловые, и на станциях, где можно было пересесть на обычное метро, чаще всего сходили туристы, желавшие посетить заповедник с самой большой концентрацией архитектурных достопримечательностей. Центр с завидной стойкостью хранил свою целостность. В отличие от других городов, навсегда испорченных десятками стеклянных башен деловых центров, жизнь в старом Париже оставалась законсервированной и сохраняла былой ритм и содержание.

   На остановке "Ле Бурже" в вагон зашли музыканты. Веселая компания уличных сайсерферов со стареньким голопроектором, который почему-то не работал. Что, впрочем, мало их смущало. Пока один из них возился с этим видавшим виды аппаратом, остальные играли традиционный французский шансон вперемежку с какими-то восточноевропейскими городскими песнями и старыми рокерскими хитами. В перерывах между номерами один из них, широко улыбаясь, говорил что-то на местном диалекте, обращаясь к пассажирам, коих было совсем немного. Усталого вида клерк, сидевший напротив Эрики, читал какую-то деловую газету и тихо усмехался очередной реплике фронтмена этой уличной команды. Они были веселы, молоды и, судя по всему, мало отягощены заботами по управлению своими материальными и нематериальными активами. Поезд пропускал одну остановку за другой, огни за окнами превратились в яркую бесконечную ленту, а голопроектор так и не работал. Они поочередно отыграли акустическую вариацию Smoke on a Water, "Калинку" и что-то из репертуара Пиаф, не переставая веселиться и отпускать шутки. Эрику разморило.