Дикий кoт - Бeлла Мэттьюз

— Черт. Я должен проверить его. У него прорезаются зубки, и у него небольшая температура.

Я прижимаюсь губами к ее лбу и хватаю с пола свои боксеры.

— Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Она кивает, но не произносит ни слова. Она снова потерялась в своих мыслях.

Я чувствую на себе ее взгляд, когда захожу внутрь, и думаю, не собирается ли она броситься наутек.

Она просила меня не отпускать ее, даже когда она убегает.

Думаю, она еще не поняла, что я никуда не собираюсь уходить.

Разве что в погоню за ней.

Не уходи.

Проклятье. Эти слова проносятся в моей голове и заставляют меня чувствовать себя ужасно. Он думает, что я сбегу, даже после сегодняшнего вечера. Даже не могу злиться, потому что моя голова говорит мне бежать как можно дальше и быстрее.

Потому что после этого…

Будучи настолько честной.

Настолько уязвимой.

Я не уверена, где меня это оставляет. Оставляет нас. Черт. Он прав. Я уже думала о том, чтобы все закончить. Самосохранение — сука. И оно говорит мне, что я не переживу Кросса Уайлдера.

Монитор снова трещит, и я слышу голос Кросса, который пытается успокоить Джекса.

— Эй, приятель. Иди сюда, — воркует он своим успокаивающим голосом. — Не очень хорошо себя чувствуешь, да?

Плач Джекса усиливается, и Кросс вздыхает.

— Ладно, ладно. Давай тебя переоденем, а потом пойдем искать бутылочку, хорошо? Может быть, если нам повезет, Золушка все еще будет здесь, когда мы вернемся вниз.

Я подхватываю с земли его рубашку и надеваю ее, затем собираю остатки нашего беспорядка и направляюсь внутрь в поисках чего-нибудь выпить… Чего-нибудь согревающего.

Чайник уже свистит, а я ем печенье, которое нашла в шкафу, когда Кросс входит на кухню с Джексом на руках. Ага. У меня есть фетиш на папочек. Это официально. Потому что мой мужчина — с голой грудью и ребенком в светло-голубой пижамке, свернувшимся калачиком на большой, широкой, голой груди Кросса — просто охренительно потрясающий. Святой горячий папочка.

Я хочу этого.

— Нашла печенье? — поддразнивает и я киваю.

— Полагаю, это воздержание от шоколадных тортов закончилось?

— Я решила, что жизнь слишком коротка, чтобы не наслаждаться тортом… и печеньем. Вообще всем сладким. Ранее я ела мороженое из коробки с мамой и тетей. Хвала небесам за хорошие гены, иначе я была бы размером с дом.

Кросс смотрит на свою рубашку, свисающую с меня. Она такая большая. По его лицу скользит дерзкая ухмылка, а затем он проводит губами по моим губам.

— Ты хорошо смотришься в моей одежде, Золушка.

— Мм-хмм… — хмыкаю, потому что слова даются с трудом, когда твои яичники необъяснимо взрываются. А сердце… Ну, оно занято другими делами.

— Можешь подержать его, пока я делаю бутылочку? — не дожидаясь ответа, передает мне Джекса, который тут же запутывает мои волосы в своем маленьком пухлом кулачке и кладет голову мне на грудь.

Я вывожу нас двоих в другую комнату, а Кросс готовит бутылочку для Джекса на кухне. Гроза усилилась, и останавливаюсь перед стеной окон от пола до потолка, чтобы понаблюдать за молниями над озером.

— Ох, приятель… — успокаивающе провожу рукой по его спинке, когда его тяжелое дыхание замедляется. — Отдавать свое сердце твоему папе пугает меня. Но ты… Ты просто взял его без моего разрешения.

Мой маленький белый лебедь поднимает голову: «Знаешь… — начинает она, и мой черный лебедь сбрасывает ее прямо с моего плеча. — Не ходи туда, маленькая мисс Совершенство».

Устав от голосов в своей голове, в последний раз блокирую их обоих и напеваю старую песню, под которую мама заставляла нас утихомириться, покачиваясь, надеясь успокоить моего бедного маленького приятеля.

Тяжелые шаги Кросса привлекли мое внимание, прежде чем почувствовала, как он придвинулся ко мне сзади.

— Знаешь, тебе очень идет держать на руках моего сына, Эверли. Меня мало что пугает. Я просто не такой парень. Но мысль о том, что я впущу тебя в их жизнь, а потом они могут потерять тебя… — он смотрит на меня долгую минуту. И мне кажется, что затаила дыхание, ожидая его следующих слов. — Это чертовски страшно.

Я сажусь на диван, Кросс передает мне бутылочку Джекса и выходит из комнаты.

Помню, как родились мои младшие кузены. У нас с Грейс были свои собственные куклы-младенцы. Мы были достаточно взрослыми, чтобы радоваться им, но не ценить то, что чувствуешь, держа ребенка на руках. Темные глаза Джекса, ничуть не уступающие глазам его отца, устремлены на меня, когда он делает первые несколько глотков из бутылочки, после чего они становятся тяжелыми и вскоре закрываются.

— На этой неделе у меня три выездных игры подряд, затем одна домашняя и еще одна выездная на следующей неделе, прежде чем сезон начнется по-настоящему.

Кросс возвращается с двумя чашками чая и протягивает одну мне.

— Не мог бы ты просто поставить ее. Я не хочу двигаться и будить его.

Он смеется коротким, тихим звуком.

— Дилетантка.

— Да, но у меня не было семи месяцев практики. Встречаться с папой не входило в мои планы. Встречаться со спортсменом тоже не входило в мои планы. Я не встречаюсь, Кросс. Я не делаю этого.

— Прости, — мягко говорит он, и я чувствую себя дерьмом.

— Я знаю. Я не это имела в виду. Просто… Я не уверена, как отношусь к тому, чтобы ходить на твои игры, — также не уверена, что готова говорить об этом, но не добавляю этого.

Его бровь взлетает вверх.

— Ты никогда не ходила на хоккейный матч с Мэделин Кингстон?

— Я давно не ходила на игры своего парня, — тихо отвечаю я.

Кросс садится рядом со мной и обхватывает меня за плечи.

— Парень, да?

— Серьезно? Это то, что ты из этого вынес? — зажимаю краешек губы между зубами и отвожу взгляд. — Как именно должна называть тебя после всего этого снаружи, и теперь…? — смотрю на Джекса, у которого на уголке рта засохло молоко. — И теперь, все это здесь? Уверена, что мы уже не просто друзья с привилегиями, Уайлдер.

Кросс запускает руку в мои волосы и массирует кожу головы.

И это божественное ощущение.

— Мы никогда не были просто друзьями, Эверли.

Теперь моя очередь смотреть скептически.

— Я понял, что в тебе есть что-то особенное, как только мы встретились. Я провел годы с Хелен, — когда делаю гримасу, он добавляет — Их мамой.

— О.

— Выслушай меня, детка. Я провел с ней годы и ни разу не почувствовал к ней того, что почувствовал к