Сбежавшая невеста для Грозного - Елизавета Найт

Блядь. Кровь заливает мою темную футболку, алыми струйками окутывает предплечьи и брызжет на пол.

Бля, вроде царапина, а кровищи столько, словно освежевал парочку трупов.

— Заебали, на хуй! — раздается совсем рядом.

Вскидываю голову.

Передо мной стоит спортивного вида качок с густой черной бородой. Ствол в его руках направлен на мою грудь.

— Не рыпайся, понял? — он сужает и без того узкие черные глаза.

Все в нем выдает тренированного бойца. Но не из наших. Скорее боевик со стажем. В черных провалах зрачков читаю полное безразличие у чужой жизни и жажду крови.

Этот выстрелит не раздумывая еще раз. И свои люди для него не помеха, а допустимые жертвы.

— А вы… — он пинает того мужика, что постанывает у стены. — Вчетвером с одним не можете справиться.

— У него был пистолет, — боров у стены медленно встает на четвереньки и пытается подняться.

— А у вас что было? — рычит стрелок. — Детские пукалки? Идиоты!

Боров поднимается.

— Мага, мы бы…

— Завали, — рычит он в ответ.

Все ясно. Мага назначен старшим над группой этих дебилов. И ему это совершенно не нравится.

А вся эта кодла — парни борова. И ему новый «начальник» совершенно не нравится.

Опускаю голову, и из-под лобья наблюдаю, собираю информацию, пытаюсь понять. Как это использовать в свою пользу.

— Я заебался гоняться за этой парочкой. И отвечать перед Амиром я тоже не хочу! Хватит! — мага со всей дури бьет кулаком по стене и пробивает гипсокартон насквозь.

— Сереброва! — кричит он. — Я заебался! Слышишь? Если ты не выйдешь сама, он умрет, — мужик повышает голос.

Все напряженно замираю.

Я сжимаю до боли раненное плечо. Но не рыпаюсь. Мага все еще держит меня на прицеле. И он слишком далеко. Я не успею выбить у него пистолет. Он выстрелит раньше.

Этот опытный боец. Не то что его бригада.

— Стойте! — раздается из глубины одной из комнат испуганный голосок моей девочки.

— Нет! — дергаюсь, но тут же останавливаюсь. Мага качает головой.

Надеюсь только на благоразумие моей девочки и ее выстрел выстрел.

Даже если она нив кого не попадет, то создаст неразбериху.

Но вот из одной из комнат выходит она.

Нежная и хрупкая с двумя огромными озерами страха и боли вмето глаз.

Ее рука опущена, пальчики еда касаются пистолета.

— Отпустите его, — говорит она твердо, хотя я вижу, что ее руки дрожат.

— Брось пистолет, — Мага кивает на ее руку.

— Сначала отпустите Лешу, — она первый раз назвала меня по имени.

Назвала, а сама не смотрит на меня, отвела взгляд в сторону.

— Детка, здесь не ты отдаешь приказы, — Мага злится и поднимает ствол выше. Сначала целится мне в грудь, а уже через секунду прямо в голову.. — Я считаю до трех и ты кидаешь ствол…

Дергаюсь, но его помощники перехватывают меня. На этот раз их уже трое. Двое повисают на руках и один приставляет нож к моему горлу.

— Не рыпайся, — хрипит он мне ухо с явным акцентом.

Аглая поднимает на меня взгляд и я вздрагиваю.

Столько всего ее взгляд говорит мне. В ярко синих глазах плещется страх и решимость, безумная уверенность в своем решении и чувство вины.

— Прости, — шепчет она одними губами и поднимает пистолет к своему виску.

Глава 40. Аглая

Пальчики подрагивают и холодеют. Тяжелый пистолет оттягивает руку, но я напрягаю все свои силы, чтобы удержать его у цели. И выполнить задуманное.

Жадно, а последний раз смотрю в серые глаза Грозного.

Грозн. Гроза.

Реально Гроза. В серой радужке растет и ширится темное грозовое небо. Низко нависающие тучи, которые через секунду разверзнутся и выплеснут на эту землю обезумевшую стихию. Еще пара мгновений и Грозного будет не остановить. Я вижу это. Он пожертвует собой, чтобы спасти меня. Но меня не спасти.

Он знает это и я тоже знаю это. Нет смысла подставляться. Но он не отступит.

Смотрю и не могу насмотреться на него. Перед смертью не надышишься. И это очень верное выражение.

Хочу запомнить и унести с собой в лучший мир образ неожиданно ставшим таким близким и любимым. Л-Ю-Б-И-М-Ы-М…

Прости, любимый, меня за мою трусость. Но я не могу и не хочу иначе. Другого выхода просто нет.

Сейчас, когда до Леши доходит, что именно я собираюсь сделать, его глаза вспыхивают. Серые грозовые тучи прорезают яростные молнии. Кажется, он хочет спалить меня своей злость, но к сожалению не может.

Дергается, но его держат крепко. Слишком крепко.

У нас нет другого выхода.

Я это уже поняла. Если я сдамся людям Амирова — Алексея убьют. Я не строю на этот счет никаких иллюзий. Я слышала много некрасивых сплетен и слухов про клан Амировых. Только папа, почему-то отказывался в них верить и посчитал Анвара хорошим претендентом в мои мужья.

И я верила папе. Нет, желания стать женой Амирова у меня не появилось, но папа явно знал больше, чем я слышала слухов.

Но как оказалось, слухи не врут.

Не может быть у достойного политика и уважаемого человека ТАКИХ друзей и подручных. Отъявленные головорезы. Бандиты. Боевики.

Один из них подстрелил своего, чтобы добраться до Грозного. Это уже говорит о многом.

Как только я попаду в их руки, за мою жизнь уже никто не сможет поручиться. Амирову я нужна явно не как жена. Я нужна ему для мести.

Его позор по закону его семьи можно смыть только кровью.

Я не хочу умирать.

Не хочу.

Но придется.

Делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Страха нет. Я все уже решила. Лучше так. Пуля в висок и быстрая смерть. Чем стать боксерской грушей для Анвара или его подручных. А может… об остальном думать совсем не хочется.

Хочется верить, что после моего выстрела Леша сможет уйти.

— Аглая, стой! — режет по нервам крик Грозного, полный боли и ярости.

Шорох и сдавленные хрипы.

Не открывая глаз, нажимаю на курок.

У самого уха раздаётся тихий щелчок. Зажмуриваюсь сильнее и…

Ничего.

Распахиваю удивлённые глаза и снова жму на курок. Судорожно нажимаю еще и еще раз. Но слышу только тихие щелчки. Выстрела нет.

Прямо передо мной Грозный пытается раскидать повисших на нем парней, а ко мне уже подлетает Мага.

— Идиотка! — рычит он и выбивает пистолет из мох рук.

Он отлетает к стене и дальше отскакивает куда-то в темноту.

А следом мне по лицу прилетает пощёчина.

Слишком тяжёлая мужская рука со всей ярости впечатывается мне в щеку.

Острая боль тысячи раскалённых жал