Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов - Александр Звягинцев

Министерство графа Палена совпало с подъемом новой волны революционного движения в России. По Судебным уставам 1864 года дела о государственных преступлениях должны были производиться «общим порядком уголовного судопроизводства», с соблюдением некоторых особенных правил. В частности, судебное преследование возлагалось на прокуроров, а предварительное следствие — на членов судебных палат. Дела рассматривались, как правило, уголовными департаментами этих палат. Однако уже первые политические процессы, проведенные по таким нормам, не удовлетворили власти. Поэтому срочно готовились изменения в законах. Активную роль здесь играл министр юстиции. Именно по его инициативе чувствительные удары были нанесены вначале по дознанию, которое отобрали у полиции, затем по предварительному следствию, которое становилось не обязательным, а потом и по суду.

После же «Процесса нечаевцев», слушавшегося в Санкт-Петербургской судебной палате с участием сословных представителей, когда из 79 человек преданных суду, 42 были оправданы, министру юстиции пришлось срочно разрабатывать упрощенную процедуру по политическим делам. В июне 1872 года было Высочайше учреждено для этих целей Особое Присутствие Правительствующего сената.

По сведениям советского исследователя Н. А. Троицкого, после образования Особого Присутствия с 1873 по 1878 год (за первые пять лет) из 52 политических процессов в нем рассмотрено 37, и лишь 15 — в других судах.

Сосредоточение почти всех дел о государственных преступлениях в Сенате имело и свои существенные недостатки: необходимо было доставлять в столицу обвиняемых и свидетелей, что увеличивало расходы казны и замедляло судопроизводство. Поэтому спустя шесть лет, по предложению графа Палена, все дела, не подлежавшие рассмотрению военными судами

(полномочия которых были расширены), вновь передавались в судебные палаты, что и было подтверждено законом от 9 мая 1878 года. Этот закон, кстати, еще более ограничивал гласность суда, что вызвало резкую негативную реакцию всех прогрессивных юристов России. В Особом Присутствии Правительствующего сената дел уже рассматривалось мало.

30 мая 1878 года Константина Ивановича ожидал тяжелый удар — он был уволен с должности министра юстиции (с оставлением членом Государственного совета и статс-секретарем). В порядке компенсации государь «пожаловал» ему чин действительного тайного советника. Подоплекой отставки стало оправдание Санкт-Петербургским окружным судом В. И. Засулич, стрелявшей в столичного градоначальника.

Первое время после отставки К. И. Пален очень переживал случившееся, но вскоре освоился и стал участвовать в работе различных комитетов и комиссий, активно выступал в Государственном совете, в 1885 году даже временно председательствовал в Комитете министров, но былого влияния на государственные дела он уже не оказывал. Бывший министр юстиции в конце века подолгу жил в своем имении в Курляндской губернии, где его не раз избирали почетным мировым судьей. Спокойная, размеренная жизнь, изменила его в лучшую сторону. Он стал мягче, либеральнее.

В 1896 году о нем опять вспомнили — во время коронации Николая II граф Пален исполнял почетные функции Верховного маршала. После Ходынской катастрофы, когда в неимоверной давке погибло свыше тысячи человек, император, недовольный результатами официального следствия, поручил Палену провести дополнительное расследование. Однако и его выводы Николая II не устроили. К тому же граф отпустил несколько нелестных выражений в адрес великого князя Сергея Александровича, бывшего тогда Московским военным губернатором. Он сказал, что там, где «великие князья занимают ответственные должности, всегда происходит или какая-нибудь беда или крайний беспорядок». Эти слова надолго охладили к нему высший двор.

В начале XX столетия К. И. Пален появлялся в Государственном совете довольно часто. А. Ф. Кони писал, что граф стал там «самой симпатичной фигурой». Высокого мнения о нем был и граф С. Ю. Витте, который называл Палена «весьма почтенным и достойным человеком», а также «выдающимся государственным деятелем по своему благородству и своей порядочности».

Граф Пален радовался теперь почти каждому оправданию осужденных. 22 марта 1900 года он писал Н. С. Таганцеву по поводу оправдания Сенатом одного из прибалтийских пасторов: «Я позволю себе поздравить Ваше превосходительство и то учреждение, в котором Вы председательствуете. Каждый честный человек радуется, когда он убеждается, что Сенат сохранил великий принцип справедливости. Но Вы легко поймете, с каким теплым чувством я отношусь ко всякому проявлению начал истинного правосудия в наших судебных учреждениях».

В 1903 году к его многочисленным орденам и наградам добавился еще и алмазный знак ордена Святого Андрея Первозванного. В 1904 году им получен придворный чин обер-камергера Двора Его Императорского Величества.

В 1912 году А. Ф. Кони последний раз встретился с бывшим министром юстиции. Граф Пален рассказал ему много интересного о закулисной стороне событий, свидетелями и участниками которых они были. Потом неожиданно спросил Анатолия Федоровича: «Вы меня простили?» На недоумение, выраженное собеседником, продолжал: «Нет, вы отлично меня понимаете: я столько причинил вам неприятностей, даже горя, я отравил столько лет вашей жизни… но простите меня, старика, я не понимал вас тогда, я многого тогда не понимал: теперь я понял, я теперь другой человек, но поздно».

Заканчивая разговор Константин Иванович сказал: «Ну, как я рад, как рад, у меня камнем на сердце лежало сознание, что я был несправедлив по отношению к вам и причинил вам столько незаслуженных огорчений…» На прощание он крепко пожал А. Ф. Кони руку. А через несколько дней граф умер. Произошло это 2 мая 1912 года в Петербурге. Похоронили его в Курляндской губернии в родовом имении Гросс-Ауц.

Граф Пален был женат на фрейлине Елене Карловне (Елене Шарлотте Луизе), дочери генерала от инфантерии, главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями графа К. Ф. Толя. От брака имел семерых детей: четверых дочерей и троих сыновей. Один из них, Константин Константинович, достиг чина тайного советника и придворного звания гофмейстера, с 1906 года был сенатором.

Петр Акимович Александров (1838–1893)

«ОСТЕР, КАК БРИТВА, БЕССТРАШЕН, КАК ГЕРОЙ»

Блестяще начатая прокурорская деятельность Александрова оборвалась неожиданно. В конце 1875 года он давал заключение по делу Суворина и Ватсона, обвинявшихся в клевете в печати.

Прокурор, заняв принципиальную позицию, решительно высказался в защиту независимости прессы. Это вызвало недовольство руководства Министерства юстиции.