Отрочество - Сергей Валентинович Хабаров

а второй — танцевал. Надо отметить, что лошадки у Геранска хоть и были мирного нрава, но выглядели отнюдь не мирно. Во-первых, они были в полтора раза крупнее обычной лошади, во-вторых, пасть у них была крокодильей, и эти лошадки одинаково хорошо переваривали как овёс, так и мясо. Вместо копыт у лошадей на ногах были три пирамидальных костяных образования, которые они могли сжать в кулак или уцепиться ими за почву. Боевые лошадки сами по себе были грозным оружием. Зачем технологическому государству такой зверь? Да всё просто. С громадными механизмами по типу паровоза, танка, дирижабля или броненосца у инженеров Геранска не было проблем. А вот сделать маленькую машинку или мотоцикл — уже слабо. Эти лошадки — эрзацгрузовик и мотоцикл Геранска. Выносливые, неприхотливые, всеядные и сильные.

— Всем добрый день.

— Господин, — зайцы поспешили бросить свои занятия и встали на колени.

Даже Стронг замешкался, не зная, что делать. С одной стороны, пришёл кто-то важный, с другой — на коленях лошадка спит и не хочется её будить.

— Отставить. Дидьен, Фабьен, бросьте свои рабские замашки, теперь у вас нет господина. А ко мне обращайтесь «герр унтер-офицер» или просто «герр Тёрнер». Да сиди ты уже, — Шакал махнул Стронгу, который уже разбудил лошадку и начал неуклюже подниматься.

Братья переглянулись и неуверенно поднялись. Шакал ещё раз осмотрел их сверху донизу. Да, бедняги, кто-то очень серьёзно изнасиловал их генетический код. Если остальные люди хоть как-то походили на людей и обладали вполне антропоморфными чертами лица, то братьев-близнецов даже с трудом получалось назвать людьми. Заячьи головы на человеческом корпусе, привычных человеку губ не было, но и заячьих зубов не было, обычная человеческая челюсть. Четырёхпалые ладони с короткими когтями и толстыми пальцами. Привычных стоп не было, а на ногах — дополнительный сустав. Обувь они, соответственно, тоже не носили, она им не требовалась.

Пообщавшись с братьями, выдав им их документы и ошарашив известием, что их друга теперь зовут Стронг, Шакал стал разъяснять их новые обязанности. Всё-таки он не пожалел, что назначил их квартирмейстерами. И дело не в том, что из артистов плохие солдаты, или привыкшие к рабской доле близнецы так и норовили подчиняться кому ни попадя, просто есть такие разумные, которые просто неспособны воевать. Как? Да вот так. Будут сами помирать, но выстрелить не смогут. Если попытаться на них давить, они просто сломаются. «Эх, ребята-ребята, не место вам здесь, совсем не место». В снабжении им самое место. Шакал придумал небольшую систему для снабженцев. Обычно, по уставу, отстреляв картриджи, солдат должен повесить винтовку на плечо и вести огонь с КДИ 2. Считалось, что если все картриджи расстреляны, то это значит, что враг уже достаточно близко для КДИ 2. Шакал так не считал. В его взводе при отражении атаки солдат должен был воткнуть винтовку позади себя, тем самым привлекая внимание одного из братьев-зайцев, которые будут выполнять роль поставщика боеприпасов. Курьер выдаст свежие картриджи и заберёт использованные для перезарядки. Казалось бы, незначительное изменение, до которого, однако, не додумались. Шакал собирался «закупить» картриджей и боеприпасов сверх нормы. Ещё ему требовались больше стекольных гранат и КДИ 2, они были значительно меньше, чем винтовки, и для боя в помещениях подходили больше. Но все грандиозные планы Шакала застопорились, когда он познакомился поближе со своим непосредственным командующим, лейтенантом Де’Джиленксоном.

— Значит, унтер-офицер Тёрнер, четвёртый взвод, — хмыкнул лейтенант по виду лет на десять младше Шакала.

— Так точно, герр лейтенант.

Их поезд прибыл на вокзал утром на следующий день. Господа офицеры организовали на вокзале временный штаб, пока идёт разгрузка. И, согласно уставу, Шакал обратился к вышестоящему по званию за указаниями.

— Скажите, Тёрнер, а каково это — командовать животными и отбросами?

— Не могу знать, не имел подобного опыта.

— Да? — лейтенант поднял брови, — Желаете поучаствовать в подавлении мятежа во имя Геранской нации и покрыть себя славой?

— Я готов исполнять Ваши приказы согласно уставу.

— Тёрнер, Вы знаете, почему Ваш взвод четвёртый?

— Никак нет.

— Потому что я собрал в Вашем взводе худших из худших со всей роты. Скажу Вам не тая, я считаю Ваших людей отбросами, а Вас — мусором, по недоразумению пересёкшим море. Вы хотите мне что-нибудь сказать по этому поводу?

— Никак нет, герр лейтенант, — Шакал был невозмутим.

— Очень жаль, был бы хороший повод вышвырнуть Вас из армии. Вы не достойны и капли славы геранского солдата. Я слыхал, что единственные люди, состоявшие в вашем отряде, предпочли дезертировать, лишь бы не служить под Вашим началом с Вашим зверинцем. И я их понимаю.

— Герр лейтенант, так какие будут распоряжения? — поторопил лейтенанта Шакал.

Джиленксон поиграл желваками, его начала выбешивать невозмутимость Шакала.

— Я не допущу такого позора, чтобы Ваши отбросы и славные геранские парни сражались в одном строе. Я найду вам занятие, достойное вас, сдайте винтовки и получите у оружейников огнемёты. Вы будете в похоронном отряде. Вашему взводу присваивается прозвище «Трупоеды», воевать с мертвецами для вас — это самое то, как думаете?

— Герр лейтенант, хоть отрядом ассенизаторов назовите и из сортиров дерьмо черпать отправьте.

— Не искушайте меня, Тёрнер! Можете идти.

— Есть!

Глава 122 ок

Четырёхтысячная бригада наёмников резвилась в городе как слоны в посудной лавке. Восставших разбили за 7 дней и 3 крупных сражения. Кто-то явно торопился, и за скорость приходилось платить жизнями. Солдаты корпоративной армии катком прошли по улицам, не жалея ни своих, ни чужих. Улицы были усеяны трупами гражданских и солдат. Похоронный отряд «Трупоеды» начал работу в первый же день. После первых мелких стычек появилось много жертв. Командование бригады даже не попыталось договориться с бунтовщиками. Никому не было интересно, почему люди восстали, с чего всё началось. Они пришли сюда, чтобы подавить, навести порядок. Но разве ж это порядок? Сначала восставшие начали погромы, насилие и мародёрство, выбив полицейских в другую часть города, туда, за реку, где на мостах полиция смогла организовать сопротивление бунтовщикам и остановить их. Но только остановить. На контрудар у полиции не хватало сил, слишком велик был численный перевес. Оставшиеся без руки власти бунтовщики были предоставлены сами себе. А теперь пришли солдаты корпоративной армии, плохо обученные, недисциплинированные, но хорошо вооружённые. Что могли бунтовщики противопоставить игломётам и броне с руной? Камни и палки? А какую чушь нёс Джиленксон про честь и славу! Воевать с плохо вооружёнными бунтовщиками игломётами и огнемётами? Разве в убийстве слабого врага есть честь? Апофеозом чести лейтенанта стала публичная казнь лидеров бунта. Их