Зеркала - Мария Ермакова

Помедлив, он решительно повернул налево, и наступил на первую ступеньку.

Он поднимался очень медленно, в темноте, которая, впрочем, не была ему помехой. Но шатающиеся перильца и скрипящие ступени держали его в постоянном напряжении. От первых он старался держаться как можно дальше, прижимаясь спиной к стене. Вторые перешагивал, двигаясь легко и крадучись. Он поднялся уже достаточно, чтобы расшибиться при падении. Так он достиг первого серьезного провала в четыре ступени. Перепрыгнуть его он не решался из-за общего обветшания лестницы. Свешивая голову вниз и разглядывая далекий каменный пол, он впервые засомневался в своей интуиции. Но возвращаться было поздно.

Он опустился на колени и постарался осторожно выломать несколько длинных резных столбиков из перил. Когда это ему удалось, он дотянулся одним из них до следующей за провалом ступени, и проверил ее на прочность, слегка постучав. Затем он уложил вдоль первого столбика остальные, и начал осторожно вытягиваться вдоль этого своеобразного помоста. Лестница заскрипела. Затаив дыхание, он выбрался наверх, и тут угрожающий треск настиг его. Он едва успел выскочить на следующий пролет, как его конструкция, вместе с соседними ступенями, рухнула вниз.

Инвари на мгновение перестал ориентироваться, словно попал в густой туман. Когда пыль рассеялась, он увидел, что до балкона балюстрады остался всего один пролет. Он рукавом утер мокрое лицо и двинулся вперед.

Словно канатоходец он старался ощущать поверхность, по которой шел. И если слышался предательский скрип или чувствовалось зыбкое колыхание, он затаивал дыхание и замирал, ища глазами надежную опору, и удивляясь про себя — отчего тлен так скоро настиг прежде добротное и крепкое дерево?

Еще пару раз истлевшие ступени ломались под его тяжестью и летели вниз, разбиваясь вдребезги о каменные плиты пола. Но он всегда успевал ухватиться за балку или следующую ступеньку, чтобы, подтянувшись, выбраться на безопасное место.

Наконец, он добрался до балкона — самой высокой и опасной точки своего пути. Здесь он лег на живот и пополз, растянувшись по полу. Иногда ощущение опасности останавливало его, и он замирал, ожидая, пока не перестанет колыхаться под ним пол. Не дыша, разглядывал полуистлевшие гобелены, когда-то настоящие произведения искусства, скрывающие стену. На них изображения рыцарских боев соседствовали с охотничьими сценками, городские виды — с сельскими. И на всем лежал снег, вытканный с особой любовью. Неправдоподобно толстый белый ковер на деревьях и крышах домов. В нем по брюхо утопали лошади, а рыцари, смеясь, смахивали снежные брызги со сверкающих лат.

'Белая королева! — с грустью думал Инвари, — Арлон собрал все, что могло напомнить тебе о твоей снежной стране…'.

На одном из гобеленов, по странному совпадению, сохранившемуся лучше других, он разглядел трех верде — оленей-красавцев, выходящих из зимнего леса на просторы Белого Безмолвия. Рога среднего — огромного белого самца — золотом венчали царственную голову. Это был Дух безмолвия, которому жители Северного королевства поклонялись наравне с Пантеоном.

Инвари осторожно поднялся и, откинув гобелен, обнаружил под ним… гладкую каменную стену. Некоторое время он задумчиво изучал ее, не в силах поверить, что призрак мог обмануть.

— Зачем он заманил меня сюда? — пробормотал он. — Не иначе пол сейчас обвалиться у меня под ногами, и я сломаю себе шею!

Но время шло, а ничего не происходило. Инвари огляделся. С балкона просматривалась вся зала. И он представил ее в былом великолепии — сияющие чистотой окна, смотрящие в северную даль, огромная, почти пустая комната. Как истинная дочь своего народа Рэа не выносила тесноты обычных человеческих жилищ, и здесь все должно было напоминать просторы Белоземья. Хотел бы он увидеть ее живой! Хотел бы коснуться ее руки…

Но он отвлекся.

Сняв гобелен, он обратил внимание на соседние, плохо обтесанные, камни. Огладив их чуткими пальцами, он нашел, наконец, зазор между ними и гладкой плитой, и облегченно вздохнул. Один из камней дрогнул, подался, и плита бесшумно сдвинулась с места. Не размышляя более, подмастерье полез внутрь. В небольшом четырехугольном помещении, на возвышении, напоминающем алтарь, разгоралось мягкое сияние, проникая сквозь черный бархат. Инвари бросился к нему, развернул ткань, бережно достал Сталь — а это была она — и клинок в ответ вспыхнул ярче, а эфес удобно устроился в ладони. Радуясь, словно мальчишка, он взмахнул ей, отдал честь, сделал несколько выпадов, несомненно, удачных. Как вдруг что-то странное — почудилось ему — случилось с дверным монолитом. Да! Он становился прозрачным. Сквозь него зала просматривалась так же хорошо, как и с балюстрады.

Он не сразу осознал то, что увидел. А когда понял, краска стыда и негодования залила его щеки. Незаметные отверстия в гобелене только подтвердили его догадку. Как гнусно!

Но кто знал об этой каморке? Кто спрятал здесь его оружие? Несомненно, тот, кто помнил о ней с тех далеких времен, когда башня еще была обитаема. Так же, как и о потайных коридорах. Тот, кто не доверял своим слугам, кто хотел, чтобы никто не обнаружил это место. Адамант!

Инвари постарался взять себя в руки, хотя кровь кипела в его венах, а с губ срывались проклятия.

Шпага источала мягкое радостное сияние, и в ее свете Инвари быстро нашел низкую дверцу в дальнем углу каморки. Она была не заперта. От нее в темноту убегали пыльные ступени. Только один след вел туда и обратно — неравномерные шаги хромого. Ступая по следам, он двинулся вперед и, хотя проходил много боковых дверей, ни одна из них не привлекла его внимания. Пусть за ними хранились неведомые сокровища, они не интересовали его — он шел по следу человека, которого с этого момента люто ненавидел.

***

Ступени круто пошли вверх, обогнули выпуклую стену, заросшую мхом, перешагнули трещину в скале, откуда поднимался зеленоватый дымок испарений, и исчезли в широком помещении, накрытом прозрачной сферой потолка. Прямо над его головой оказалась тронная зала. Инвари поспешил спрятать шпагу под камзолом — она, предостерегая, засветилась особенным голубоватым светом.

— …Сегодня на рассвете, — вдруг услышал он глуховатый голос Адаманта.

Герцог прошел прямо над ним. Инвари разглядел подошвы его мягких туфель, и метнулся к стене, вжимаясь в нее. Кто знает, что видно оттуда? Хотя ничего такого он вспомнить не мог.

— Вы выступите чуть раньше. Облава вынудит их спуститься в овраг, к тому же, мы подожжем лес совсем в другой стороне. Это должно отвлечь Хранителей.