Когда явились ангелы (сборник) - Кен Кизи

Заменив чистым бельем со своей тележки все грязное, она проезжает мимо моей открытой двери и осведомляется:

– Все еще жарко сегодня?

Отвечаю, что да, еще жарко. Она ободряет меня: держитесь, ветер со дня на день переменится.

– Все пройдет. – С улыбкой. – Даже понос.

И едет дальше, оставив меня, бессловесного, деревенского простофилю. Какой удар ниже пояса от горничной! Тем не менее перед отъездом надо оставить барышне хорошие чаевые. Насколько хорошие? Хорошие. Вот почему чужеземная обслуга любит нас, американцев, больше всех: ожидается, что дадим на чай больше, раз так неадекватны в том, что от нас ожидается.

23 октября, среда. Москиты и скарабеи в кабинке Джеки Черри довели его до крайности. Вдобавок Ясир Арафат завернул сюда с мусульманского съезда в Каире, чтобы посетить исторические пирамиды. Говорят, его видели за обедом в приватном портике, в стороне от главного ресторана. Зловещего вида свита телохранителей и заместителей мрачно расставлена кругом, чтобы чего-нибудь не учинили туристы, собравшиеся на Святую землю. Джеку от этого уютнее не стало. Он садится в 900-й автобус до Каира, поискать жилье с меньшим количеством домашних вредителей.

Я иду в гору, захожу в ближайший к пирамиде магазин, где присмотрел миниатюрный кальян. Магазин – опрятная норка в здании с вывеской «Больница для бедных детей». Спрашиваю хозяина, как ему удалось получить место в такой близости к пирамиде. Он отвечает, что часть доходов идет в больницу на лечение больных детей. Спрашиваю, от чего именно лечат бедных детей у подножья Большой пирамиды. Он никак не может подобрать название болезни и в конце концов показывает на город.

– От давления…да?.. города Каира они идут сюда лечиться. Вы понимаете?

Я взял кальян, кивнул и тоже отправился на лечение. Решил, что найду укромное место у пирамиды, однако там большая толпа туристов. Взбираюсь на третий ряд блоков и наблюдаю, как набрасываются приставалы на каждую прибывающую партию живых. Они безжалостны. Одна несчастная разражается слезами:

– Я семь лет на это копила, черт бы вас взял! Оставьте меня в покое.

Франтоватый верблюжий сводник, из страха устроить ей кондрашку, попятился, запутался в веревке и упал в кучу свежего верблюжьего навоза. Он смотрит на свою испачканную белую джелабию так горестно, что, кажется, тоже вот-вот заплачет.

Интересно, нет ли в Каире такой же больницы для жертв пирамидного стресса.

24 октября, вечер вторника. Шатаясь, вернулся после странной сцены в баре. Где наконец вступил в контакт с пирамидными коллегами-постояльцами, специалистами по космическим лучам. Все они (кроме египетских студентов), оказались весьма учеными и столь же пьяными.

Новый «Мена-бар» – жуткое место, претенциозное и дорогое. Я ввалился в британских военных шортах и тропическом шлеме (весь в пыли с раскопок) и раскошелился на их дорогущий джин-тоник – ради традиции. Тут из-за столика за пластмассовой арабеской шатким шагом подошел настоящий англичанин в полной комплектации – с баками и галстуком «Аскот».

– Пива, будьте любезны, – провозгласил он. – И арахиса.

Неудивительно, что англичан вытурили из всех колоний, – таким надменным тоном это было произнесено.

Угрюмый египтянин за стойкой прикусил язык и обслужил. Я сказал англичанину, что в Орегоне с барменами лучше так не разговаривать.

– Какого черта человеку делать в Орегоне? – спросил он, отыскав меня наконец взглядом. – О, смотрите, наша форма! Что? Сослуживец Монти? Битва при Эль-Аламейне?[114] Клянусь Богом, надо согласиться с профессором: в этом большом чумазом горшке водятся экземпляры из любой эпохи.

На него еще раньше указали мне как на одного из специалистов по космическим лучам, прибывших сюда с новой искровой камерой, специально сконструированной для отыскания полостей в пирамиде. Я сказал ему, что тоже влез в этот горшок искать потайные камеры.

– Думал, что это подобающая одежда.

– Горшок, полный вздора, если хотите знать мнение нетрезвого специалиста. С другой стороны, если вам требуются более трез-вызвые, – прошу…

Он взял свое пиво и орехи, подхватил меня под руку, повлек к своему столу и представил как выдающего коллегу-пирамидиота, сэра Потай-Горшок. – Вперед, в нашем шлеме, сэр Потай! Покажите этим неотесанным чурбанам, что такое настоящий археологический élan[115].

Их было пятеро: Настоящий Англичанин, грузный чернобородый американец моих лет, вежливый пожилой немец в цветных очках и белом полотняном костюме и два начинающих специалиста из Каирского университета. Они сразу вернулись к прерванному разговору о важности социополитических, телеологических и религиозных последствий предстоящего боя тяжеловесов за чемпионский титул в Заире.

– Да хоть бы Али постиг тибетскую йогу и научился левитировать, – заявил американец, – Форман все равно его уложит. Нокаут. С гарантией.

У него была мужественная манера речи и сложение. Мощные руки и шея, едва вмещавшаяся в ворот футболки. Надпись на груди рекомендовала его как члена Команды компьютерных космических войн Стэнфордского линейного ускорителя. Ее девиз: «Никогда не говори "Гипер"!»

– Да, Али был великий боец, чертов святой от бокса. Но великим его сделала не вера. Во-первых, скорость, которую он заметно потерял, и во-вторых, его жало. Если что-то эзотерическое придало ему особую силу, то только это чертово жало.

– Именно! – сказал Настоящий Англичанин. – Ядовитый негритянский язычок.

– Но если свое жало он попробует на этом человеке: «Ты ляжешь у меня в девятом раунде, прихвостень белых!» – ничего у него не получится. На Большого Джорджа просто не подействует. Он не дядя Листон! Он не параноидный мальчонка Флойд Паттерсон. Это чистокровный, ясноглазый, узколобый Христов придурок, и ему насрать, что о нем думает черная толпа.

Адресовался он как будто бы к своим студентам, но у меня было впечатление, что это говорится ради пожилого немца.

– И если Али не может вывести его из душевного равновесия, тогда к чему все сводится? К физике. К быстроте, к размерам, к силе. Форман быстрее, крупнее, моложе. И неважно, в какой стране он будет драться.

– Именно, – согласился Настоящий Англичанин. – Современная тактика против языческого суеверия. Гарантированный нокаут.

Это вызвало у немецкого профессора возражение.

– Да? – Он усмехнулся и покачал головой. – Значит, это ваша современная британская тактика нокаутировала язычника Насера?

– Несправедливо! – выпалил уязвленный англичанин. – Если бы не чертов Эйзенхауэр, мы бы ему…

– Должен напомнить вам, молодые джентльмены: эта битва произойдет посреди африканского континента, в три часа ночи, под полной луной в созвездии Скорпиона.

Американец сказал старику, что он начитался Джозефа Конрада.

– Несколько лет назад Али, может быть, и навалял бы Форману, но у нас тысяча девятьсот семьдесят четвертый. Кое-что изменилось, и Али в этом убедится. Если он дерется с черным, это еще не гарантирует, что на того подействует африканская ворожба.

– Но и христианство не гарантирует нокаута, – с улыбкой напомнил им немец. – Как мы убедились у себя в Германии.

Настоящий Англичанин нахохлился над своими орехами.

– До сих пор для меня загадка, раз уж вы об этом заговорили. За каким дьяволом он сюда влез – совсем на него не похоже.

– Не похоже на Али? Наоборот, если следили за его биографией. Как раз в его стиле…

– Да не Али, американский вы тупица! – рявкнул англичанин. – Эйзенхауэр!

Это вызвало такой приступ смеха, что американец опрокинул свой стакан. Откинувшись назад, чтобы не намокнуть, он упал со стула. Студенты помогли ему подняться, усадили, а он продолжал смеяться. На этот раз внушение немца на него подействовало; как только цветные очки уставились на него, смех прекратился. Немец снял пиджак и аккуратно сложил его на коленях. Над столом повисла напряженная тишина – и даже во всем баре. Пьющие за другим столом продолжали пить в задумчивом молчании, а мусульмане шевелили губами, благодаря Аллаха за то, что запретил им алкоголь.

Конечно, вся троица ученых напилась до синего дыма, но напряжение объяснялось не этим. Чуть погодя я спросил, как обстоят дела с их космическим зондированием.

– Весьма удовлетворительно, – ответил американец. – В Хефрене и Микерине чертовски удовлетворительно.

Он глотнул моего джина с тоником и опять навалился на стол, оправившись от странного немецкого реприманда. Он признал, что ничего умопомрачительного у этих двоих они не нашли, но на Хеопса возлагают большие надежды.

– На этот раз будем сканировать снаружи, черт возьми. Приемник установим внутри, в Камере царицы. Праздничные толпы достаточно поредели, и завтра к концу дня можно будет установить. Послезавтра – наверняка.