Почти дневник (Статьи, очерки) - Валентин Катаев

И так - на всех дорогах...

Беженцы двигаются днем и ночью... Смешиваются с воинскими частями, сидят в лесу у костра. Многие приспособились к кочевой жизни. Научились свертывать свои одеяла на манер солдатских шинелей - в скатку - и носят через плечо.

Но паники никакой нет. Знают, что все кончено. Все самое страшное позади. Теперь поскорее надо добраться назад домой и начинать мирную жизнь.

Едем из Вильно в Минск. Везем последние номера "Виленской правды". Кабина набита кипами газет. Веревка развязалась, номера газет сползают на ноги. Чудесный, солнечный, холодный день. Сосновые леса. Быстрые облака. Шоссе, обсаженное березами. Знаменитое шоссе Москва - Вильно, по которому отступала армия Наполеона. В иных местах сохранились с тех времен березы. Огромные, вековые, почерневшие, с длинными плакучими ветвями. Настоящие верещагинские березы.

Изредка нас обгоняет серебряный самолет Гражданского Воздушного Флота. Он ныряет в холодных облаках, вдруг зажигается на солнце стеклянной звездой.

Вот по шоссе идет небольшой человечек в бобриковом картузе, с мешком за плечами.

- Здравствуйте, товарищи.

- Здравствуйте.

- Газетку не дадите?

Останавливаемся.

- Как не дать! Дадим. Последний номер "Виленской правды".

Знакомимся. Быстро возникает беседа.

- Вы кто такой, товарищ?

- Я сапожник. Из Вильно. Несу сапоги сыну. Он живет тут недалеко, в двенадцати километрах.

- Ну, как у вас дела?

- Дела ничего. Спасибо. Было плохо. А после того как пришли большевики, нам, мастеровым, стало гораздо лучше.

- А чем раньше было плохо?

Он смотрит на нас блестящими, наивными глазами.

- Как же не плохо? Безработица замучила. Летом есть работа - едим. А зимой нет работы - голодаем.

- Вы для себя работали или на хозяина?

- На хозяина. Хозяин имеет в Вильно обувной магазин. Мы вырабатываем для него изящную дамскую обувь последних моделей. Может, знаете, виленская обувь славится? Да...

- А вы сколько от хозяина получаете за пару?

- Мы получаем три злотых. Совсем нас хотят ограбить. Мы работаем, а он только в магазине сидит и на наши деньги себе дома строит. Несколько домов себе в Вильно построил. На наш труд. Ну, спасибо, теперь товарищи пришли. Теперь будем жить по-другому.

- Как же?

- Сделаем артель. Будем на себя работать. У вас можно еще один номерок газеты взять? Народ очень интересуется, что товарищи пишут.

- Пожалуйста. Возьмите пяток. Дайте людям. Пусть читают.

- Спасибо, товарищи.

- Добрый путь, товарищ.

- А в Москву поехать скоро можно будет? Интересно посмотреть, какая у вас Москва.

- Скоро, скоро.

- Спасибо, товарищи.

- За что?

- За то, что пришли.

- И вам спасибо.

- За что?

- За то, что хорошо наших товарищей красноармейцев встречаете.

- Как же плохо встречать? Они наши братья.

- Ну, будьте счастливы.

- Взаимно.

Наша легковая машина шипит, кряхтит, шумит, трогается с места и весело бежит дальше, пугая непривычных к автомобильному движению крестьянских лошадей.

Вот жнивье. По жнивью ходят коровы. Мальчик-пастушок в конфедератке до ушей, в худом пальтишке, подпоясанный веревкой, идет за ними.

- Здорово, молодец!

- Здравствуйте, товарищи!

- Чьи коровы?

- Чьи? Известно чьи. Панские.

- А у вас своих коров нет?

Мальчик весело открывает мелкие белые зубы. Жмурится против солнца.

- Нет.

- А земля есть?

- Две десятины.

- Семья большая?

- Восемь человек.

- На восемь человек две десятины?

- Ага.

- Чья же вокруг земля?

- Помещика.

- Сколько тебе помещик платит за то, что ты пасешь его коров?

- Тридцать злотых в год.

- Это что ж выходит - два с чем-то злотых в месяц?

- Ага.

- Много?

- Зачем много? Мало.

- Как же вы живете?

- Бог знает.

- А бог есть?

- А как же. Есть.

- Где же он?

Мальчик щурится еще больше и показывает пальцем вверх:

- А на небе.

- Кто тебе сказал?

- Ксендз.

Мальчик подходит к автомобилю и с детской жадностью рассматривает колеса, стекла, фонари.

- Хочешь быть шофером?

Его глаза загораются:

- Ага!

- Ну, так в чем же дело? Бросай своих панских коров и садись, мы тебя повезем учиться.

Он понимает, что это шутка, но также понимает, что в этой шутке есть какая-то доля правды. Он понимает, что это возможно. Если не сейчас, не сию минуту, то, может быть, через год, через три.

- Дайте газетку.

- Бери. Дашь прочесть в деревне.

- Спасибо, товарищи.

- За что?

- За то, что пришли.

Он смущенно отходит и бредет за коровами, погруженный в свои детские мечты о какой-то другой, интересной, богатой жизни, когда можно будет не пасти панских коров, а мчаться на автомобиле по веселому белорусскому шоссе.

Вот и Сморгонь. Дважды знаменитое местечко. Это в Сморгони Наполеон бросил свою отступающую армию и один укатил в коляске в Париж. Это под Сморгонью в 1915 - 1917 годах, во время первой мировой империалистической войны, шли небывало жестокие бои.

Я осматриваюсь вокруг. Узнаю складки местности, линию железной дороги. Даже наши артиллерийские окопы сохранились. Они осыпались, заросли травой, но я узнаю их.

Возле железнодорожного переезда нас окружает небольшая толпа. Солдат польской армии с велосипедом. Еще один солдат. Старик. Несколько женщин. Расхватывают газеты. Расспрашивают.

Солдат с велосипедом оказывается артиллеристом. Он сражался под Львовом. Над ним подтрунивают. Он смущенно усмехается, говорит:

- Мне повезло. Если бы не пришла Красная Армия, мне бы пришлось еще служить и служить. А вот теперь, вместо того чтобы служить панам, я домой еду, к семье.

Другой солдат - пехотинец. Он деловито спрашивает артиллериста:

- У вас в Кошах уже землю помещика поделили?

- Еще нет. Комитет только что выбрали. А у вас в Шутовичах?

- Делят уже.

Высокая пожилая женщина с кошелкой вдруг начинает довольно сердито кричать на солдат:

- Эх вы, мужчины! Землю делить не умеете.

И, обращаясь к нам:

- Вы, товарищи, нам инструктора поскорее пришлите, чтобы он научил, как землю делить. А то наши мужчины никуда не годятся.

Старик сердито ее останавливает:

- Ишь ты! Инструктора тебе надо, как панскую землю делить. А разве в семнадцатом году большевиков кто-нибудь учил, как это делается? Сами дошли. Нам бы только в случае чего немножко помогли с помещиком справиться.

- Да ведь уже справились.

- Справиться справились, а кто его знает!