Пятница нон-стоп (СИ) - "Motoharu"

- Саш, давай потом. Я закончу и всё разберу.

- Давай, я жду твой макет. Очень интересно, что ты для нас придумал.

- Тебе должно понравиться, без вариантов, - расплылся Дима в улыбке, а потом вдруг почувствовал, как сердце сбилось с размеренного ритма и в горле пересохло. Дима вздрогнул. Мир сузился до одной только картинки – Александр в душе со светлым мальчиком, он кричит и просит, ему больно и страшно. – Саш, я тебе рассказывал ночью, что мне приснилось?

- Да, но этого не могло случиться, - Александр аккуратно наступает на краешки бумаг, подходит к Диме, присаживается рядом. – Только ты…

- Только ты, - судорожно выдыхает Дима и обнимает Александра, не выпуская из рук ножниц и клеящегося фундамента «теремка».

Часть 11.Птичка.

Дима проспал всю дорогу до Москвы, удобно расположившись на заднем сидении и укрывшись пледом. Всё утро в горле першило, и в голове стоял туман, как после похмелья. На попытки Александра уговорить его отказаться от поездки Дима только огрызался и ныл, что он хочет ехать, наплевав на всё, и нечего с ним нянчиться – не маленький.

- Саш, ну, в конце концов, выздоровею по дороге, - Дима стоял около шкафа со своей новой одеждой и не знал, за что взяться. Он так и не посмотрел толком, что там назаказывал у Эдика. Решил, что по ходу дела разберётся. Дело шло, а Дима так и не разобрался. – Я каждый месяц болею, что, теперь не жить совсем? Решили ехать, значит, едем.

Дима сглотнул вязкую слюну и поморщился. Горло саднило уже не слегка, а вполне ощутимо: подхватил заразу в паспортном столе, где на него очень уж воодушевлённо чихала какая-то улыбчивая женщина.

Александр побарабанил пальцами по дверному косяку, изображая недовольство и несогласие, но Димино упрямство пересилило всё.

- Ну приготовь мне какой-нибудь отвар, чтобы я мгновенно вылечился. Сейчас я выпью любую хрень.

- Ловлю на слове, - Александр прижал Диму к себе и прикоснулся к его лбу губами, проверяя температуру, потом чмокнул в шею и в плечо для профилактики. Ничего, очевидно, не нащупав, он окинул Диму задумчивым взглядом – соизмеряя его возможности с необходимостью лечения, и ушёл на кухню, где и было сварено отвратительное по консистенции зелёное чудо-пойло, которое сморило Диму на все четыре часа дороги до аэропорта.

- Ты никак моей смерти желаешь?

Просыпаться было настолько трудно, что Дима малодушно едва не разревелся от обиды. Всё тело ломило, голова кружилась, а горло горело так, что никакая вода не могла остудить его.

- Часа через два должно пройти, - Александр придержал Диму за руку, когда тот выбирался из машины. – Пришлось пойти на крайние меры, птичка моя.

- Йорик, бедный Йорик… Я знал его, Гораций! – Дима держался одной рукой за открытую дверцу машины, а второй поднимал в воздух воображаемый череп. – Оно ещё и галлюциногенное, да?

Александр усмехнулся и, забрав череп, выкинул в мусорную корзину.

- Трехочковый, товарищ начальник, - выдохнул Дима и с большим трудом достал свою скромную сумку из машины.

- Птичка моя, сейчас лучше помолчать, быстрее пройдёт действие лекарства.

- Мне скучно молчать, ты же меня не развлекаешь. Я всегда разговариваю, даже когда сплю. Слова – это жизнь…

Александр забрал у Димы сумку, от которой его ощутимо клонило в правую сторону, и повесил себе на плечо.

- Сейчас пройдём развлекательную регистрацию, и я что-нибудь тебе продекламирую из раннего Шекспира.

Дима выдохнул через нос и поплелся следом за Александром, давая себе установку ориентироваться на его спину.

- Ловлю на слове.

Регистрация прошла в ватной тишине и зелёном тумане. Александр крепко держал Диму за руку и никуда от себя не отпускал больше чем на пять шагов. А в самолёте Дима опять уснул, не дождавшись взлёта и раннего Шекспира. Хотя насчёт последнего его, судя по всему, обманули.

Дима открыл глаза, когда самолёт уже приземлялся. Первое, что его поразило - чистейшее сознание, и ни малейшего намёка на начинающуюся простуду.

- Свежие огурцы! – сладко зевнул Дима и посмотрел в иллюминатор – ровно нарезанные лоскуты убранных полей, перекрестья дорог и мелкие серые облачка, размётанные над скоплениями игрушечных домиков. Они приземлялись в аэропорту Пардубице.

- Как твоё горло, огурец? – Александр закрыл ноутбук и стал убирать его в чехол. Бортпроводница объявила начало посадки и попросила пристегнуть ремни.

- Как новое, - благодарно улыбнулся Дима и накрыл руку Александра своей. Вновь отвернулся к иллюминатору. Хотелось целоваться и очень нескромно. – И голова прошла. Ты маг и волшебник. Я потом тебе это припомню.

- Летаю в голубом вертолёте… - Александр наклонился к Диме и быстро чмокнул его в висок. Сдерживается.

- Сколько ехать от аэропорта до Праги?

- Около получаса. Для нас заказана машина.

Дима уныло улыбнулся.

- Всё схвачено, да? Товарищ начальник…

Александр пожал плечами.

- Студенческие приключения никогда не вызывали во мне особенного трепета.

- Нисколько не сомневаюсь, - хмыкнул Дима и широко улыбнулся, когда самолёт ощутимо качнуло, и в ушах образовались пробки. - Ты сразу родился взрослым и начальником.

- Стараюсь избегать лишней суеты заранее.

- Мне нравится твоя предусмотрительность, я так не умею, - Дима ненавязчиво коснулся кончиками пальцев щеки Александра и провёл вниз к подбородку – шершавый. По спине пробежали мурашки. Быстро убрал руку, чтобы бортпроводница не заметила. Она и без того ходит замученная жизнью. – Я буду волноваться за нас двоих. А тебе нельзя.

- И тебе нельзя, никому нельзя волноваться.

Александр поймал Димину руку и, наплевав на проблемы бортпроводницы, прижал к своим губам.

- Саша, - вздохнул Дима, медленно убирая руку. Ещё немного, и он уже не сможет остановиться и полезет целоваться. – Я не могу не волноваться, все смотрят, все думают… Эдик ещё вчера с этими фотографиями. Саш, ему была интересна моя реакция. Так прикольно! А какая у меня может быть реакция?

Александр откинул голову на спинку кресла и, задумавшись, посмотрел на Диму.

- Он хотел, чтобы ты ревновал. И ты ревновал.

Дима прикусил щёку с внутренней стороны и шумно выдохнул.

- Здорово. Весьма развлекательно… пусть порадуется. Глупый мальчик приревновал своего любовника. Хотя я не ревновал… мне-то…

Дима сделал неопределённый жест рукой и опять отвернулся к окну. Самолёт уже приземлялся, и дорога была чётко видна внизу, разделительные полосы, лужи по обочинам.

- Забудь о них, птица моя, - Александр наклонился к Диме и обдал кожу на щеке горячим дыханием, коснулся губами легонько. – Они предсказуемые и одинокие, никогда не поймут, что у нас и почему именно так.

- А что у нас? – Дима зажмурился от удовольствия и невольно улыбнулся, наклоняя голову и позволяя целовать себя в ухо.

- Жестокое обращение с детьми.

- Избиение младенца, - усмехнулся Дима и заметил, что самолёт уже приземлился. Тормозит. Пассажиры загомонили, собираясь, хотя никто не давал команды на выход. Но на русских людей никогда не действовали команды.

В гостинице их встретил улыбчивый холёный дяденька маленького роста. Он по-приятельски обнялся с Александром и крепко пожал протянутую Димой руку. Лев, так звали дяденьку, провёл гостей по внутреннему дворику гостиницы, быстро-быстро что-то балаболя на чешском. Александр кивал и смеялся, поражая Диму своим более чем дружелюбным видом. Видно было, что Лев ему весьма симпатичен. Неужели и впрямь бывший любовник?

Они поднялись на второй этаж по узкой деревянной лестнице и вошли в просторный светлый номер, состоящий из двух комнат с видом на внутренний дворик. В окно светило солнце, и лёгкие пылинки танцевали в лучах. В первой комнате была гостиная, а во второй спальня с одной необъятной кроватью, вызывающей слабость в коленях, посередине, с тёплым персиковым покрывалом.

Дима растёкся по креслу и свободно вытянул ноги, глядя на то, как Лев трындит с Александром около входа. Они лишь один раз обернулись на Диму, и тот помахал рукой, давая понять, что типа заметил взгляды и потом обязательно спросит, что они про него говорили, поэтому фильтруйте базар на подходе.