Золотая Ладья - Дмитрий Смирнов

Впрочем, трое все же опрокинулись на траву. Еще один осел было на колено, получив стрелу в бедро, но тут же вырвал ее и отбросил в сторону.

«Матерые, — с тоской подумал князь. — Эх, сюда бы моих комонников! Покосили бы всех, как сорняк».

Вновь запели урманские стрелы, ложащиеся роем поверх голов наступающих. Их было слишком много, чтобы радимичи смогли удержаться на стенах. Стрелы валили густо, без перебоя. Когда на его глазах упали двое гридней, прошитые навылет, и еще один селянин, которому стрела вонзилась в глаз, Званимир велел не высовываться из-за укреплений.

— Быстрее, быстрее! — подгонял он сверху слобожан, стекающихся под защиту общинного дома.

За верхушки бревен тына зацепились острые крючья, и блестящие урманские шеломы показались уже над южной стеной.

Лошади, приведенные на двор, в испуге попытались разбежаться, но Кандих с несколькими ратниками уверенной рукой собрали их вместе и держали под уздцы, ожидая, пока к ним присоединится князь.

— Мы должны их задержать! Проповедник, Кандих, Рогдай — на вас кони! — распорядился Званимир. — Остальные — за луки!

Десяток оставшихся на дворе ратников затеяли перестрел с пытающимися забраться на тын вражескими воями. Двое урман вывалились наружу, один упал в промежуток между домами, еще несколько смогли залезть в занимающийся пожаром дом, куда сразу поспешили двое дружинников. Вскоре оттуда донеслись крики и звон мечей.

Неуклонно приближалась к воротам стрельницы главная сила наступающих. Князь оценил ее в сотню человек. Поднявшиеся по его знаку дружинники залпом выбросили шипящий ворох стрел в плотную толпу, но стена щитов вновь их отразила. Теперь урмане перестраивались в узкую клиновидную фигуру, готовясь к решающему удару. Из-под прикрытия щитов проступило острие кола, которым нападающие собирались вынести створки ворот.

— По ногам! — распорядился князь, сам натягивая тугой двурогий лук.

Белые хвосты загудели в воздухе, как сердитые осы. Несколько урман с ругательствами осели вниз, нарушая строй. Радимичам удалось на миг замедлить движение страшного клина. Недругам пришлось вновь перестроиться под звуки рога. Теперь они сложили сплошную стену в два щита высотой, и дожидались подхода своих стрелков.

— Они прорвались, князь! — неожиданно прозвучал крик Любомира позади, и перед Званимиром встал запыхавшийся десятник. — С закатной стороны тын рухнул!

— Селяне ушли? — сверкнул глазами князь.

— Да, — подтвердил Любомир.

— Что ж, значит пора. Ворог сам показал нам дорогу. Палите дом и на коней!

К огню урманских стрел, запевших из-за щитов, добавился огонь факелов. Жилища слободы вспыхнули ярким пламенем. Однако как бы ни были проворны вои Званимира, еще двое из них не смогли избежать смертоносных вражеских жал. Они так и остались лежать под широкой дощатой крышей гридницы, исходящей огненным жаром.

— Нельзя бросать их, князь! — воскликнул Любомир, вслед за остальными взбираясь в седло.

Званимир досадливо тряхнул головой. Нужно было спешить: разогнавшийся копьеносный ряд урман был уже совсем близко. Всадники развернулись перед самым их носом, во весь опор направляя коней к пролому.

— Щиты за спину! — велел князь.

Это было сказано вовремя. Несколько пик, брошенных вдогонку, впились в дощатую основу щитов, перекинутых назад на ремнях. Пущены они были с такой силой, что едва не опрокинули гридней, замыкавших отряд.

Не имевший навыков верховой езды, Рогдай вцепился в гриву своего скакуна мертвой хваткой и молился, чтобы не вылететь из седла. Попасть сейчас в руки своих недавних товарищей означало для него смерть долгую и мучительную. Потому он мог только прижаться к горячей конской шее и смотреть, как вокруг ревет, стонет и бушует битва.

У рухнувшего тына на другой окраине слободы тоже метались урмане, издавая яростные крики. Они жаждали крови. Но всадники, набравшие разгон, неслись прямо на них. Тех, кто не ушел с дороги, просто сбили с ног в поднявшуюся пыль, хотя одного из радимичей вынесло из седла брошенным топором.

— Не останавливаться! — приказал Званимир.

На счастье, нападающие широко разворотили тын с закатной стороны, и всадники достигли его, почти не замедлившись. Однако, как видно, богам было угодно забрать еще одну жизнь.

— Стой! — никто так и не понял, откуда выскочил широченный урманин с торчащей клином сухой бородой и налитыми кровью глазами. Рогдай узнал в силаче Агнара Земляную Бороду. Урманин оказался прямо на его пути, сжимая двумя руками огромную секиру.

— В сторону, парень! — на помощь мерянину двинул скакуна десятник Любомир. Он мог с налета опрокинуть Агнара, однако хирдманн, крякнув, чуть отклонился в сторону и отвалил коню голову одним ударом. Любомир завертелся в воздухе, падая на землю. Все произошло очень быстро. Почти все воины Званимира уже перемахнули завалы из растащенных бревен, соскользнув на покатый склон осыпи, и просто не могли прийти на помощь.

Урманин не добил Любомира сразу. Он подождал, пока тот поднимется на ноги, но прежде, чем десятник успел достать меч, урманин повернул плечо и разрубил его сверху вниз, почти до самого пояса.

Рогдай вздрогнул, встретившись взглядом с обезумевшими глазами силача, лицо которого окатили кровяные брызги, и ринул коня в пролом. Последнее, что он видел, были обезображенные неистовством лица его недавних спутников, рыщущих в горящей слободе. Потом несколько стрел просвистело рядом, и битва осталась позади. Кони уносили беглецов к густой вязи ветвей спасительного леса.

Глава 11. Погоня

Когда Олава вытащили из подвала, разобрав по бревнышку обломки рухнувшего общинного дома, он казался спокойным, только глаза его были темнее обычного. Зато Торольв Огненный Бык и Хумли Скала не скрывали своего бешенства.

— Клянусь карликом смерти Наином, мы отыщем этого трусливого пса! — бранился Хумли, брызгая слюной. — Даже если нам придется спуститься за ним в Серую Пустошь Нифльхейма[95].

— Князь гардов ответит за вероломство вместе со своими прихвостями, — Торольв угрожающе наклонил голову, словно бык, готовый к броску. — Он не захотел умереть как мужчина с мечом в руке, так умрет позорно и мучительно. Мы сварим его живьем в походном котле, как поступил конунг Гисли Белая Бровь с вождем латгалов, погубившим в западне многих славных парней.

— Не горячитесь, Братья, — проговорил ярл. — Радимичи далеко не уйдут.

На самом деле у Олава Медвежьей Лапы были немалые причины для беспокойства. Самым опасным для каждого предводителя хирда была утрата воинами веры в его удачливость. Эта вера вела за собой Волков Одина, точно путеводная звезда, она побуждала их совершать самые безумные подвиги, самые невероятные чудеса храбрости. Но как только появлялось сомнение в том, что ярлу или конунгу благоволят Норны, все могло измениться. Нередко хирдманны покидали вождей, прослывших несчастливыми. Пока Олав исподволь поглядывал на Братьев, метающихся по разрушенной слободе, к нему приблизился Гудред Ледяной Тролль.

— Все осмотрели, ярл, — он почесал бороду. — Никого!

— Ты понимаешь, что это значит? — глаза Медвежьей Лапы вдруг снова взблеснули. — Раз нигде нет ни одного смерда, выходит, они успели уйти. Здесь где-то должен быть потайной лаз.

— Верно! — Хумли ударил себя ладонью по лбу. — Мы же слышали над головами шорохи и топот ног.

— Если слобожане улизнули через лаз, — продолжал свою мысль Олав, — то мы можем напасть на их след. Князь радимичей своих смердов не бросит. Найдем их, найдем и его.

— Клянусь железными рукавицами Тора, знатная выйдет охота! — уже воодушевился Торольв Огненный Бык. — Будем травить зверя, идя за ним по пятам.

— Ищите лаз! — распорядился ярл.

Он подозвал к себе Ульва Длинную Шею, велев с несколькими хирдманнами отследить направление конского следа, оставленного всадниками Званимира. Людям Дага Угрюмого было поручено заняться убитыми и раненными. Остальные принялись разбирать завалы и выстукивать стены. Вскоре им повезло. Под руками Энунда большая подгорелая балка просела вместе с земляным слоем, увлекая вниз. Раздвоенная Секира вовремя успел отскочить — куски дерева и земля шумно обвалились, обнажив глубокий провал.

— Хвала воронам Одина, указавшим нам путь! — радостно выдохнул Альв Бешеный.

К ним бросились остальные Братья.

— Ну, теперь не уйдут, — мстительно прищурился Торольв. — Кровавый пес Гарм уже заждался свежей мертвечины в своем темном чертоге.

Отправляясь преследовать радимичей, ярл взял с собой чуть более сотни хирдманнов. Остальные под главенством Дага Угрюмого оставались охранять драконы на берегу. Медвежья Лапа с тоской взглянул на лужайку за обвалившимся тыном. Сюда были принесены тела четырех Братьев, павших в бою. Укси Рукоять Меча, Мерд Черный Лис, Торгильс Торопыга и Хьерт Тощий были призваны в Вальгринд[96] Повелителем Битв. Каждого из них Олав помнил с первого дня их пребывания в хирде, с каждым делил и последнюю просяную лепешку, и тяжелые раны, и тяготы водных дорог, и славу громких побед. Теперь их больше нет с ним, они пополнят священную дружину Одина и будут дожидаться его за пиршественным столом в Чертоге Радости.