Будда: Пустота Сердца - Бхагаван Раджниш

Все общество привязано к таким глупым вещам, но человек просветленной свободы не может быть привязан ни к одной из них. Он не может быть индийцем, французом или китайцем; вся земля для него едина. Каждое его действие происходит в соответствии с его собственным сознанием, а не в соответствии с учением какого-нибудь мертвого, так называемого мудрого человека. У него есть собственные глаза для того, чтобы видеть, почему он должен слушать других? У него есть свое собственное сознание для того, чтобы решать, почему он должен следовать десяти заповедям Моисея, Нагорной проповеди Иисуса, или Шримад Бхагаватгите Кришны? Они могут быть прекрасны, но они не будут вести вас по жизни. В тот момент, когда вас ведут другие, вы духовно становитесь рабом.

Другими словами, Енго говорит, что просветленный человек живет в соответствии со своим жизненным источником, не принимая во внимание толпу и не идя на компромисс с ней. Он — абсолютный индивидуалист, и он хочет, чтобы каждый был тоже индивидуалистом.

Нет ничего дороже свободы, потому что только свобода позволяет расцвести вашему полному потенциалу. Как раб, вы ущербны, вы искалечены, вы живете по шаблону, вы в цепях, вы в клетках — в клетках разного размера, в клетках различной формы…

Но помните одну вещь: то что не возникло внутри вас, всегда какая-то форма рабства.

Первое определение просветленного человека — это совершенная свобода в активной жизни. Он обречен на осуждение, ибо толпа задета, потому что такой человек собирается разрушить ее рабство, которое она находит очень удобным и безопасным для жизни.

Я вспоминаю одну историю. В одном горном районе человек свободы остановился на день в караван-сарае. В этом караван-сарае был прекрасный попугай, и владелец научил этого попугая… Попугай все время просил свободы: «Свободу!» Это было странно…

Незнакомец, просветленный человек, не мог понять этого. Потому что вы сначала сажаете попугая в клетку, а затем вы учите его повторять: «Свободу!» Если бы владелец был честен, он должен был бы дать ему свободу! Ночью незнакомец не смог удержаться, он встал, открыл дверцу в клетке попугая и сказал ему: «Теперь двери открыты и вот небо, все, выходи!» Но попугай был все равно в клетке и громко кричал: «Свободу! Свободу!»

В конце концов, мужчина сказал: «Это странно, дверь открыта! Почему ты прицепился к этой клетке?»

Он сунул руку внутрь, взял попугая, это было нелегко, он сопротивлялся, царапал его руку, но мужчина вынул попугая и бросил его в небо. Потом, чувствуя глубокое облегчение, он уснул. Утром первое, что он услышал, было «Свободу!» Он посмотрел и увидел, что попугай был в клетке, и дверь была открыта.

Вне клетки такая огромная жизнь, что человек пугается. Там есть враги, там будут дни, когда будет слишком холодно, там будут ночи, когда будет слишком жарко, придет время, когда вы почувствуете голод. Там не будет никого, кто постоянно защищал бы вас.

Если вы привыкли жить в клетке, свобода становится опасной идеей. Двадцать одна страна решила, что я опасный человек. Я не убил и муравья за свою жизнь, никогда не использовал даже бумажного ножа, но парламенты 21 страны решили, что я опасный человек. И никто не спросил; «Какое определение опасности? Почему этот человек опасен?»

Я не террорист, я не учу людей делать бомбы, я не анархист. Но опасность в том, что я распространяю огонь свободы. Я пробуждаю людей, говоря: если вы не будете требовать свободы — от всех цепей, наручников, от всех клеток — вы никогда не будете Гаутамой Буддой. Вы никогда не узнаете радостей, блаженства и экстаза свободы. Вы никогда не узнаете вашей собственной вечности. Вы всегда будете бояться смерти, не зная, что смерть — это видимость, она очень поверхностна, она возникает только снаружи. Внутри жизнь продолжается всегда.

Но для того, чтобы узнать все это, вам нужна свобода. И эта свобода не социальная, политическая или экономическая, эта свобода духовная. Вам надо войти внутрь себя и найти такое пространство, которое еще не было сковано. Найдя такое пространство, откуда возникает ваша жизнь, вы достигаете просветления и свободы вместе; это два различных имени одного и того же, одного опыта.

Енго говорит:

«Он как дракон, плывущий в глубоких водах, или как тигр, который чувствует себя хозяином в своем горном убежище. Непросветленный человек плывет по течению в мирских делах».

Просто наблюдайте себя. Что вы делаете в мире? Просто плывете как бревно, без направления, без измерения, без ясности, без мечты. Просто следуете за толпой, даже не зная, куда вы идете, веря, что толпа знает. Если идет много людей, тогда мы, должно быть, правы, потому что толпа не может ошибаться.

А в действительности так много людей не могут быть правы! Быть правым — это уникальный опыт; быть правым — значит быть просветленным.

Берегитесь этого бессознательного подсчета: весь мир делает что-то, значит это должно быть правильным, так много людей не могут ошибаться. Это арифметика, с которой мы живем. Поэтому мы занимаемся, мы идем ощупью в темноте; мы следуем за этим человеком, мы следуем за тем человеком, и мы никогда не думаем: «Если мы живы, тогда внутри нас должен быть источник — обязательно должен быть — иначе откуда пришла наша жизнь?»

Без знания этого источника, даже если вы следуете за Буддой, вы заблудитесь, потому что каждая личность такая уникальна, что вы не можете следовать ни за кем.

«Непросветленный человек плывет по течению в мирских делах». Наша жизнь, если она не просветленная — это не что иное, как плавание по течению.

Со мной случилось странное происшествие…

Я собирался записываться в колледж, и мне дали заполнить форму. Один молодой человек моего возраста также держал форму в руках. Он посмотрел на мою и спросил: «Какие предметы ты написал?»

Я ответил: «Это тебя не касается. Ты пиши свои предметы». Он сказал: «Но я не знаю какие».

Поэтому он посмотрел в мой бланк, и, так как я написал философия, психология и политика, он заполнил свой так же. Я сказал: «Это очень странно».

Он сказал: «Вовсе нет, потому что я не знаю, что делать со своей жизнью».

Мы закончили один колледж, и затем я собрался в университет. И это было удивительно: когда я вошел, в офисе тот же самый парень ждал меня со своей формой! Он сказал: «Ты пришел! Я думал, что мне делать, было так радостно заполнять форму, как и ты. Итак, что ты собираешься изучать?»

Я сказал: «Это очень глупо…»

Он ответил: «Нет, это такое облегчение, что по крайней мере кто-то знает, куда он идет, а я следую за ним».

Итак, он посмотрел в мой бланк и заполнил свой соответственно: философия, религия, психология. Я сказал: «Это неправильный способ жизни. Ты становишься копией».

Но он сказал: «Я совершенно спокоен. Если ты выбрал эти предметы, это, должно быть, лучшие предметы, доступные в университете».

Я сказал: «У меня нет возражений…»

Один из курсов читал очень ортодоксальный брамин из Бенгала, такой ортодоксальный, что я не встречал никогда никого похожего на него. Он преподавал с закрытыми глазами, потому что в нашей группе были две девушки, он не мог смотреть на них, он был целибат. Это была прекрасная возможность, и я все время спал. А он думал, что, может быть, я тоже великий целибат!

Итак, там были эти две девицы и парень, который следовал за мной. Профессор был назойливо любопытен. Однажды он встретил меня в библиотеке и сказал: «Редко встретишь человека в наши дни, который решился на целибат».

Я сказал: «У вас ложное впечатление».

Он переспросил: «Ложное впечатление?»

Я сказал: «Почему вы закрываете глаза?»

Он ответил: «Я целибат, и не хочу видеть никаких женских лиц».

Я сказал: «Это правда, это и моя причина, потому что эти две девицы — было бы на что смотреть! Но это не целибат. День за днем, те же самые две девушки, потому я просто держу свои глаза закрытыми».

Он сказал: «Мой Бог! Мы делаем одно и то же, но наши причины так различны».

Тот парень вместе со мной и этими девицами и была моя группа. Он был подражателем, но в данном случае он не знал, что делать — закрывать свои глаза, потому что я закрывал свои, профессор закрывал свои, но в то же время эти две девицы… он очень интересовался ими, хотя они не показывали никаких признаков интереса к нему. Он был очень разочарован. Он сказал мне: «Мне надо помочь. Ты мне всегда помогал, с тех пор как я поступил в колледж, ты очень мне помог, помоги и сейчас».

Я спросил: «В чем дело?»

Он ответил: «Дело в том, что я пытаюсь всеми способами поговорить с этими девушками, но они не интересуются мной, даже не обращают на меня внимание. Они проходят, как будто меня здесь нет — это задевает».

Я сказал: «Тебе надо поступить правильно».

Итак я написал для него любовное письмо и сказал: «Завтра ты вручишь его сам».

Он сказал: «Это очень опасно, ты заставил меня подписать его. Ты написал много всяких вещей, если меня поймают, если девица закапризничает, или еще что-нибудь…»