Дворянство Том 1 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

- Великие державы собираются мечами воинов. Но удерживают и сохраняют их силой пера и счетных таблиц. Мой господин, Вы стоите на плечах титанов, которые объединили Ойкумену, но то, что было собрано, всегда может быть разрушено. Вам предстоит править державой в трудные времена, и следует ждать их во всеоружии.

Вартенслебен перевел дух, внимательно следя за реакцией юного собеседника. Оттовио слушал, хоть и выражал всем видом неприятие концепции императора-счетовода.

- Впрочем, Ваш новый наставник расскажет об этом лучше меня, - скромно улыбнулся герцог.

- Ладно, - фыркнул с нескрываемым раздражением Оттовио. - Где этот … учитель?..

Вартенслебен не стал прибегать к колокольчику и громко хлопнул в ладоши. Негромкий звук разнесся по анфиладе комнат дворца, отражаясь от резных панелей, хрусталя и драгоценной мебели из давно исчезнувшего черного дуба. Будто продолжение эха звонко цокнули каблуки, и в библиотеку ступила высокая фигура. Поначалу Оттовио не обратил на нее внимание, он тоскливо озирал уходящие под потолок шкафы, а также стойки для хранения записей старого образца, из многометровых лент папируса. Император впадал в ужас от одной мысли, что все это придется хотя бы листать, а еще, не дайте боги, заучивать. Насколько интереснее было учиться оружейной премудрости у боевитого графа… Затем Оттовио не разглядел вошедшего, потому что тот стоял в проеме двери, за которой открывалась застекленная галерея и светило дневное солнце, а в библиотеке не было окон, лишь гроздья магических ламп под потолком - солнечный свет вреден для старых инкунабул и папируса.

- Ваше Императорское Величество.

Услышав мягкий женский голос, Оттовио застыл с непроизвольно раскрывшимся ртом.

- Позвольте представить Вам мою старшую дочь, - церемонно поклонился герцог. - Биэль аусф Вартенслебен. Она столь искушена в разных науках, что заслужила от восхищенных подданных прозвище Затворница.

- Для меня великая честь быть представленной Его Величеству, - с этими словами Биэль Вартенслебен шагнула под свет ламп, и Оттовио с трудом подобрал челюсть.

Маркизу нельзя было назвать красивой, она уже миновала пору юности, Кое-кто даже назвал бы ее стареющей. Но в Биэль удивительным образом чувствовалась порода. Сплав здоровья - телесного и душевного, величественного достоинства, а также гордости, не переходящей в спесивую гордыню. Ее осанке мог бы позавидовать вышколенный охранник государева тела. Темное платье удивляло нарочитой простотой и высоким, под горло воротником на серебряных пуговицах вместо глубоких декольте в облаках кружев. Из украшений женщина носила лишь серьги красного золота и тонкий нарукавный браслет с гербом Вартенслебенов. Лицо, пожалуй, можно было назвать бледноватым и чрезмерно широким, а веки несколько припухшими, но это скрадывалось мягким светом ламп и большими, непроницаемо темными глазами.

В общем, восьмой сын, прямо скажем, не избалованный женским вниманием, воочию узрел квинтэссенцию понятия «высокий стиль».

Оттовио сглотнул и подобрался, выпрямившись, насколько мог. Сглотнул еще раз, пытаясь увлажнить сразу пересохшее горло, понимая, что если он сейчас попробует что-нибудь сказать, выйдет лишь жалкое, недостойное Императора блеяние и сипение. Биэль улыбнулась, и то была удивительно мягкая, доброжелательная улыбка, в нее хотелось завернуться, как в теплое одеяло, утонуть в ней, как… как в материнской любви, которая дает все, ничего не требуя взамен. Оттовио сразу понял, что ему не нужно стесняться своего несовершенства, что эта женщина его не осмеет за спиной и даже не подумает скверную мысль.

- Я… - он кашлянул, прочищая горло. - Я рад приветствовать… - он запнулся на мгновение, вспоминая недавние слова герцога. - Вас… Светлейшая и могущественная государыня.

- О, Вы учтивы и знакомы со старыми обычаями, - Биэль подошла ближе и выполнила безукоризненный реверанс. - Я прошу Вас оказать мне честь и показать сокровища этой библиотеки. Я мечтала увидеть их с той поры, как выучилась читать.

- Да, безусловно, безусловно, - торопливо согласился Оттовио и протянул руку. - Позвольте показать… Вот это… это…

- Свитки Партидов, - хорошо скрываемый огонь жадного любопытства замерцал в глазах женщины. - Давным-давно важные записи делались на листах папируса, которые затем склеивали, так получались ленты длиной до десяти саженей.

- О, да-да, - быстро согласился Оттовио. - Вот, давайте глянем…

- Кстати, что любопытно, - Биэль позволила торопливому юнцу увлечь себя к рядам стоек с огромными рулонами в лакированных футлярах. - Во времена Старой Империи писцам не полагалось сидеть. Все записи делались стоя, поэтому их, увы, так сложно разобрать… Иногда просто невозможно.

Женщина вздохнула с непритворным сожалением, а Император с трудом удержался от обещания, заставить всех писцов Мильвесса разбирать старые буквицы днем и ночью. Биэль как бы незаметно, очень естественно перевела разговор с папируса на тему Партидов и Диабала, то есть законодательства Ойкумены и его двойственной природы, совмещения норм Старой и современной Империи. Вартенслебен незаметно улыбнулся и столь же незаметно вышел, намереваясь сообщить неожиданным союзникам, что проблема увлечения юного императора науками проблемой больше не является.

* * *

- Что ж…

Юло неожиданно улыбнулась, без прежнего высокомерного превосходства или жалости, с пониманием и даже толикой одобрения.

- Может получиться. Но! - она строго подняла два пальца - Никаких детей! Ни тени возможного скандала! Нам нужна скорая помолвка, и это не обсуждается. Династию следует прибить к трону покрепче, а наследники - лучшие гвозди. Поэтому траур продлится ни днем дольше, чем требуют приличия. Затем помолвка, опять же короткая, насколько выйдет. И дети. Много детей без остановки.

Курцио выдержал образ невозмутимого интригана до конца, как совершенный актер, но в душе ликовал. Последние фразы Юло свидетельствовали о том, что план ее заинтересовал и островной эмиссар получил одобрение на пробу пера.

- Это вряд ли, - качнул головой Курцио. - Если Оттовио хотя бы шевельнет пальцем не в том направлении, останется без руки. В переносном смысле, разумеется. Не та семья, не та женщина.

- А, - понимающе кивнула собеседница. - Прелесть недоступного идеала. Желание заслужить внимание и одобрение единственно возможным способом, то есть через прилежную учебу.

- И настоящая аристократка, которая научит парня хотя бы не заикаться в присутствии женщин соответствующего круга.

- Рискованно. Но… - Юло выдержала паузу, очень долгу, нарочито зловещую, то ли еще раз высчитывая перспективы, то ли просто удерживая Курцио на крючке ради удовольствия и назидания. - Пробуйте. Распиши подробно все соображения на пергаменте, я передам их Совету. Обдумаем, что из этого может получиться.

Глава 8

Глава 8

Уходили быстро, под стук наспех сделанного, но рабочего костыля Марьядека. Отдохнувшие и накормленные лошадки ступали бодро. Пожалуй, из компании, разросшейся до десяти человек, Елена чувствовала себя хуже всех и прикладывала эпические усилия, чтобы не отставать. Каждый шаг отдавался в низу живота уколом острой боли, которая затем уходила куда-то влево, так что лекарка мрачно развлекалась предположениями: это преддверие воспаления аппендицита или проблема с поджелудочной железой? Настолько тяжелые регулы случились в первый раз, поневоле закрадывались мысли о том, что возможно здоровье начало тихо заканчиваться. Не сказать, чтобы местная жизнь била женщину слишком жестоко, особенно в сравнении с кое-какими пациентами из городского криминала, глядя на которых Елена временами задавалась вопросом «а его вообще можно убить?» Но и досталось ей все же немало, начиная со сломанной руки, которая после бегства из столицы предсказывала погоду как идеальный барометр.