Нареченная призрака - Неда Гиал

К удивлению Снежаны, после того разговора Теймхнин снова на какое-то время исчез. Поскольку сделал он это по своему обыкновению ничего не сказав, то какое-то время спустя она начала волноваться, задумавшись, что может всё-таки не стоило заговаривать о погребальных ритуалах. Хоть он уже наверняка и свыкся с мыслью о своей смерти ещё десятилетия назад, может он не слишком хотел думать об этом именно сейчас, когда его душа начала исцеляться. Но затем, однажды днём, она обнаружила на одном из столов таверны стопку тонких, почти прозрачных листов бумаги. Рассмотрев их поближе, она поняла, что на них написаны какие-то стихи. Чернила призрачно мерцали, слова выглядели странно, как будто перетекали по бумаге. Она взяла один листок и вздрогнула – внезапно она услышала перешёптывания, потом грустную мелодию, а затем кто-то начал петь под эту мелодию. Снежана поняла, что это погребальные песни эльфов: Теймхнин не мог научить её словам или мелодии, но, по всей видимости, когда он записал их для неё, он каким-то образом запечатлел и свои воспоминания. Слова были написаны по-эльфийски, но когда она пробежала пальцами по буквам, она снова вздрогнула и чуть не уронила листок, когда слова вдруг поменялись на её язык. Оказалось, что это песня со множеством повторов, основанная на традиционных погребальных песнопениях: каждый повтор начинался с нового имени, за ним следовала традиционная формула, а затем описание свершений того, о ком пели, и тех, кто остался скорбеть, разделённые общим рефреном стенаний по погибшим. Она невольно вздохнула: хотя в отряде Теймхнина и было лишь двадцать четыре воина, понадобится немало времени на проведение ритуалов для них всех. Снежана села на стул, читая написанное на листках. Ей было не по себе: она всё ещё слышала перешёптывания, чернила тревожно мерцали в полутьме, слова, казалось, постоянно менялись в зависимости от того, смотрела она на них или нет. К тому же, каждый раз, когда она брала новый листок с новым эльфийским именем, ей чудилось, что перед её мысленным взором на мгновение возникает лицо того, чьё имя написано на листке. Было странно видеть их живыми, ведь до сих пор она видела только как Теймхнин изменял форму между призрачной и псевдоживой. Она перебрала двадцать листков и подняла следующий, как вдруг её пальцы пронзила острая боль, и она буквально почувствовала страдание исходящее от листка, прежде чем уронила его. После недолгого колебания она вновь осторожно подняла его и осознала, что этот листок и все находящиеся под ним чем-то отличались от остальных: чернила казались темнее, перешёптывания у неё в голове превратились в вопли, а лица эльфов, появлявшиеся, когда она поднимала листки, были искажены невыразимой болью. Кроме того, ей показалось, что она до этого ни разу этих эльфов не видела и не чувствовала их присутствия. Снежана пыталась вспомнить, сколько эльфийских призраков она видела, но тут же поняла, что точно она вспомнить не сможет. Всех сразу она видела лишь тогда, когда она в первый раз появилась в таверне и во время их плясок с мавками. В том первом случае она была слишком напугана, чтобы их считать, а во втором – они были вперемешку с мавками, кружась в диких плясках – было бы сложно их сосчитать, даже если бы она об этом подумала.

– Это те, чьи тела были сожраны волкодлаками, – вдруг произнёс усталый голос, и Снежана чуть не подскочила от неожиданности. Из-за всех этих новых ощущений, она не заметила появления призрака.

Теймхнин подошёл к столу, взял один из последних листков, прочитал имя и положил листок обратно на стол.

– Я не уверен, сможешь ли ты для них что-нибудь сделать… Их души застряли между миром живых и одной из преисподен… На данный момент – даже если проклятие будет снято, они не смогут спастись… Просто я подумал…

– Я проведу ритуал для них всех, – поспешно сказала Снежана, – и будем надеяться, что это поможет…

Какое-то время они оба молчали.

– Что я должна делать? – наконец спросила девушка.

– Обычно при погребальных ритуалах тела покрывают водяными лилиями, реже другими цветами, и окружают свечами, затем поют погребальные песнопения. Если есть подозрения, что была наведена порча или проклятие, то тела сжигаются… Конечно, наших тел там нет, но если ты положишь водяную лилию и поставишь свечу на месте гибели каждого из нас… И может сожжёшь эти свитки на месте тел…

– Но откуда же я возьму водяные лилии? – спросила Снежана.

Она вспомнила как сокрушалась, что забыла положить в зачарованный подвал купленные в городе свечи, а теперь это её обрадовало: наверно для очистительных ритуалов было лучше, что их не коснулось колдовство.

– В это время года водяные лилии цветут в омуте на поляне мавок… – задумчиво протянул Теймхнин.

– Но ведь там… что-то… кто-то живёт? – заикаясь сказала девушка, вспомнив ониксовую поверхность пруда.

– Он не выйдет… – ободряюще ответил призрак, – Не этой ночью…

Он помолчал, глядя на письмена на листке:

– Ну значит решено, ночью летнего солнцестояния мы отправимся туда… Если только, – он посмотрел на девушку и смерил её сомневающимся взглядом, – Если конечно ты не передумала… В конце концов может оказаться, что нам будет оказано сопротивление…

– Сопротивление? – Снежана удивлённо посмотрела на него. – Но кто может быть против?

Эльф пожал плечами.

– Да какие угодно проклятые существа… Какая-нибудь нечисть, что теперь обитает в ущелье… или кто-то кто не был погребён и теперь не хочет, чтобы кому-то другому была оказана такая честь…

Девушка на мгновение задумалась.

– Неважно, – сказала она, решительно сжав губы. – Мы должны попытаться…

После их последнего разговора Теймхнин снова исчез. Казалось, что он был слишком взволнован ожиданием предстоящего, того, что может случиться, когда Снежана сотворит погребальные ритуалы. А может, он просто подготавливал себя и свой отряд для противодействия силам, которые могли попытаться их остановить. Снежана постаралась выучить наизусть и песнопения, и имена всех двадцати четырёх эльфов. Она тоже с тревогой ожидала наступления ночи летнего солнцестояния, и поскольку призрака не было в таверне, некому было её успокоить. Поэтому она старалась отвлечься от тяжёлых размышлений, вновь занявшись своей берёзкой. Возможно она принимала желаемое за действительное, но ей показалось, что дерево выглядело получше: кора частично побелела, ветви, казалось, немного выпрямились и вроде бы появилось несколько новых маленьких листочков – хотя большинство из них были крохотными и болезненными. Ухаживая за деревцем, подрезая больные листочки и убирая перекрученные ветви, она невольно подумала – не было ли связано это кажущееся излечение дерева с исцелением Теймхнина. Может это был знак, что порча постепенно уходила из этого места и проклятие действительно может быть снято.

За день до летнего солнцестояния Снежана приготовилась как к празднику, или же к похоронам… своим собственным. После того, как Теймхнин упомянул возможность противодействия, она отнюдь не была уверена, что вернётся из ущелья, и поэтому привела все дела в порядок, прежде чем отправиться туда. Вычистила таверну, в последний раз осмотрела берёзку, поговорила с ней, прощаясь, будто дерево могло её понять. А потом она даже выкупалась в ледяной воде близлежащего горного источника и одела свое праздничное бисерное платье. Всё это время за ней постоянно следовал Сонюшка, что-то встревоженно бормоча, и она чувствовала, что за ней наблюдают «они». Правда её это не тревожило: не было тех ощущений, как тогда, когда она только появилась в таверне. Скорее казалось, что «они» беспокоятся за неё. После того, как всё было сделано, она достала связку свечей, отсчитала двадцать четыре и ещё раз повторила эльфийские погребальные песни.

Теймхнин появился вскоре после полуночи. Он был хмур и собран. Он тоже был празднично одет, правда его праздничное одеяние состояло из полного обмундирования – он явно подготовился к битве. Призрак окинул взглядом свежевымытую таверну и празднично одетую девушку и понял, что её не надо было ни о чём предупреждать – она уже всё поняла сама и приготовилась к худшему. Ему вновь было больно. Больше всего на свете он хотел бы, чтобы им не нужно было этого делать. Теперь, когда он её знал, он бы с радостью оказался от спасения своей души ради её безопасности. Но теперь, когда она была здесь, в этой проклятой таверне – было слишком поздно. Теперь они были должны сделать всё, что в их силах, чтобы снять проклятие, или же однажды, может статься, он станет для неё самой страшной опасностью. Он снова посмотрел на неё печальным взглядом – если бы он только никогда не произнёс то проклятие… Снежана интерпретировала его взгляд по своему и светло улыбнулась.

– Я готова… – мягко сказала она.

Призрак вздрогнул, очнувшись от тяжёлых мыслей и кивнул.