Укус ящерицы - Дэвид Хьюсон

– Ты знал! – бросила она тоном обвинителя. – Знал, что Белла беременна. Уриэлю она ничего не сказала. Мне тоже. Но она пошла к тебе, и ты ничего не сделал.

Он блеснул в ее сторону мертвым стеклянным глазом.

– Скажи же что-нибудь. Скажи, Микеле! Ты ведь у нас не молчун.

На мгновение Микеле отвернулся, скользнул взглядом по затянутому дымкой горизонту, островку Сан-Микеле и лежащему вдалеке городу. Потом снова посмотрел на сестру, но уже не гневно, как секундой раньше, а с отчаянием пережившего горе человека.

– Да, я знал! – крикнул он. – Конечно, знал! Мне ведь полагается все знать, верно? Такая у меня обязанность. Заниматься вашими проблемами. Решать вопросы. Потому что сами вы ничего сделать не можете. Ни ты. Ни он. – Микеле кивнул в сторону Габриэля, стоявшего в стороне с безучастным видом. – Ни наш несчастный, бедный Уриэль. Как по-твоему, что бы он сделал, если бы я рассказал ему об этом? Если бы сказал, что его жена забеременела? И от кого? От своего вонючего братца. Что бы он тогда сделал?

Сжав кулаки и тяжело дыша, Рафаэла стояла перед ним и… молчала.

– Вы уверены? – вмешался Фальконе. – Насчет ее брата? Она вам сказала?

– Мне говорить не надо, – угрюмо ответил Микеле. – Мы все знали, что между ними было.

– Было, но давно, – заметил Коста. – Доказательств их связи в последнее время у нас нет.

– Нет? А вы спросите у нее! – рявкнул Микеле, тыча пальцем в сестру. – Она знает. Она слышала. Только сказать Уриэлю тоже не посмела.

Рафаэла покачала головой. По ее щекам уже катились слезинки.

– Я ничего не знала наверняка. Только предполагала. Может быть, и ошибалась. Может быть, у нее был не Альдо.

– Тогда кто? Чьего ублюдка она носила? – загремел Микеле. – Во всяком случае, не Уриэля. Да и какая разница? Она все равно пришла ко мне и умоляла помочь. Вытащить ее из дерьма. И я согласился. Я все устроил. Сделал так, что она избавилась бы от ребенка. И если вам так интересно, могу сообщить – договорились на сегодня. Оплата вперед. Вряд ли клиника согласится вернуть деньги.

– Мы имели право знать, – упрямо повторила Рафаэла.

– А вот она так не думала! – раздраженно бросил Микеле, и Коста с удивлением заметил слезинку, блеснувшую в единственном живом глазу. – Я не хотел этого, Рафаэла. Не хотел. Но Бог возложил ношу на мои плечи, и я не могу уклониться. Мне очень жаль. Очень, очень…

Голос дрогнул. Серое, постаревшее лицо дрогнуло, исказилось. Микеле отвернулся, и Коста услышал приглушенное, вырвавшееся из-за стиснутых губ рыдание.

– Микеле, – прошептала Рафаэла и, стремительно подавшись вперед, крепко обняла брата. – Микеле…

Они застыли на краю пристани, поддерживая друг друга на глазах у трех полицейских и двух плотников с самодовольными ухмылками на хитроватых физиономиях. Габриэль сидел в стороне, точно потерявшийся ребенок, и смотрел на лагуну.

– Я же предупреждал, – с горечью пробормотал Коста, повернувшись к Фальконе. – Такие разговоры не для посторонних.

Как ни странно, инспектор согласно кивнул. Похоже, разыгравшаяся сцена тронула и его.

– Я слышал, Ник. Извини. Правила, которые срабатывали в Риме, здесь не действуют. Господи…

Плотники потянулись к мосту. Определенно отец и сын, подумал Ник, глядя им, вслед. В их лицах было то характерное для обитателей Мурано выражение, которое свойственно заговорщикам. Выражение, отгораживающее их от остального мира.

– Теперь уже не важно, – проворчал Фальконе, по-прежнему не спуская глаз с Рафаэлы. – Все вышло наружу. Я хочу встретиться с этим Браччи. Посмотреть, что он за птица.

Перони кивнул в сторону удаляющейся парочки.

– Придется поспешить, если мы хотим быть первыми.

Инспектор фыркнул. Жара действовала на него не лучшим образом: он выглядел уставшим и расстроенным. А думали, будет легко.

– Давайте немного подождем. Мне нужно извиниться кое перед кем.

Оглянувшись, Коста увидел, что Рафаэла отстранилась от брата и вытирает слезы. Странно, подумал он. Фальконе редко извинялся или о чем-то сожалел. Это просто было не в его характере.

В кармане пиджака завибрировал телефон. Ник вынул его и, услышав взволнованный голос Эмили, отошел в сторону.

– Ник?

– Привет. Как дела?

– Все хорошо. У тебя такой голос… Что-то случилось? Ты как?

– Честно говоря, могло бы быть и лучше.

– Мне очень жаль. Хочу попросить об одолжении. Мы можем встретиться до приема? Пожалуйста, принеси мою одежду. Вечернее платье и все остальное. То, что лежит на кровати. Только не помни, ладно?

Он никак не мог понять, о чем она толкует.

– Извини, что?

– Ты же хотел, чтобы я подобралась к нему, – с легкой укоризной напомнила Эмили. – Я почти весь день проработала в палаццо. Надо еще кое-что сделать, так что вернуться в город не успею. Это удивительное место. Где ты?

Коста машинально повернулся к стеклянному дворцу. Солнце сияло так ярко, что все окна отражали только его пылающий диск. Он был совсем близко от нее, в минуте ходьбы. На его глазах Арканджело пытались собрать кусочки разбившегося семейного единства, но Ник думал не о них, а о том, что будет с Браччи теперь, когда секрет Беллы вышел наружу.

– Возле мастерской, но, думаю, мы здесь дол го не задержимся. Тебе что-нибудь еще понадобится?

– Только ты, – весело ответила она. – И немного времени. Есть новости.

Ее уверенный тон совсем не нравился Нику. Предполагалось что Эмили просто поговорит с Мэсситером, не более того Но не в ее характере отступать, когда приз так близок.

– Хорошие или плохие?

– Может быть, ни то ни другое. Но определенно любопытные. Все, мне пора.

Ник услышал гудки. Он поднял голову и посмотрел на сверкающее палаццо. Эмили была где-то там. Вне досягаемости.

Глава 9

Эмили положила телефон и оглядела крохотную кладовку, примыкавшую к апартаментам Хьюго Мэсситера и размещавшуюся непосредственно у задней кирпичной стены, главной опоры особняка. Толстая и прочная, обмазанная глиной, без окон и дверей, она не предназначалась для демонстрации посетителям, как не предназначалось для чужих глаз и то, что лежало сейчас перед Эмили: перехваченные резинкой стопки писем, горка фотоальбомов, коробка с документами, помеченными ярлычками частного детективного агентства, главный офис которого, как знала Эмили, размещался в Нью-Йорке. Фирма была солидная, дорогая и разборчивая в клиентах.

Хьюго уехал вскоре после того, как Эмили, осмотревшись, отдала рабочим первые распоряжения. Сначала ленч, объяснил он, потом деловая встреча, так что ждать его можно не раньше четырех. Эмили, позаимствовав комбинезон, присоединилась к бригадам плотников, штукатуров и маляров, перед которыми стояла задача превратить голое выставочное помещение в зал для венецианского бала. Понаблюдав за началом работ и убедившись в том, что ее инструкции поняты правильно и выполняются на вполне удовлетворительном уровне, она поднялась наверх и попыталась применить на практике уроки, полученные в академии ФБР в другой, казавшейся теперь такой далекой жизни. Скрытый обыск помещения был когда-то ее коньком, потому что она обладала всеми необходимыми для этого искусства качествами: осторожностью, хорошей памятью и талантом чувствовать человека, в жизнь которого вторгаешься. Хьюго Мэсситер был осмотрителен, недоверчив, скрытен, способен без сожалений принимать жесткие решения, но при том помечен неким событием прошлого.

Комнатка за большой элегантной кухней была заперта на ключ, который Эмили после недолгих поисков отыскала в глиняной вазочке рядом с сияющей плитой. В частных домах, учили инструкторы в академии, ключ есть всегда. И чаще всего где-то под рукой.

За дверью обнаружился настоящий клад материалов, имевших отношение к примечательному событию в жизни Хьюго Мэсситера: опровергнутым обвинениям в убийстве, с деталями которого Эмили ознакомилась утром в квартире Ника. И к двум людям: Дэниэлу Форстеру и Лауре Конти. Тем, кому он доверился. Тем, кто обманул его доверие.

Рука сама потянулась к отчетам детективного агентства. Речь в них шла о местонахождении беглецов после их исчезновения из Венеции. Так по крайней мере утверждали авторы отчетов. Достаточно хорошо знакомая с методикой составления подобных отчетов, Эмили умела читать между строк. В большинстве отчетов слухи явно превалировали над фактами. И то и другое покупалось за деньги Хьюго Мэсситера. В документах много говорилось о присутствии парочки в самых разных частях света – Африке, Азии и Южной Америке, – но свидетельств тому не было. Фотографии, автографы, записи телефонных разговоров – все эти артефакты, способные подкрепить весьма туманные подозрения, отсутствовали. Последнее письмо из агентства поразило Эмили своей граничащей с грубостью краткостью. Судя по всему, Мэсситер поставил под сомнение эффективность предпринятых мер и обоснованность предъявленных к оплате счетов. Он поручил агентству найти Дэниэла Форстера и Лауру Конти. Фирме даже не удалось доказать, что эти двое еще живы. Контракт истек шесть месяцев назад, и стороны грозили друг другу судебными исками.