Внуки наших внуков - Юрий Сафронов

— У вас здесь легко ставить рекорды, — сказал Платонов после очередного прыжка.

— Ну, нет, у нас совсем другие спортивные нормы, — возразил Ярослав Павлович. — Я познакомлю вас с нашим чемпионом по прыжкам в длину. Его последний рекорд — пятьдесят один метр шесть сантиметров.

Легкий, теплый ветерок дул нам навстречу: это работали мощные насосные станции, обогащавшие воздух кислородом.

Вдоль улицы тянулась аллея фруктовых деревьев. На них висели спелые плоды. С ветки на ветку перепрыгивали пестро окрашенные птицы, привезенные сюда с Земли.

— Откуда здесь вода? — спросил я у Ярослава Павловича, когда мы проходили мимо озера, в котором плавала большая утиная семья.

— Это подпочвенные лунные воды. Они обнаружены нашими селенологами на больших глубинах. В недрах Луны всегда тепло, и вода не замерзает.

Позади нас послышался веселый смех. Мы обернулись. Виктор и Челита прыгали вверх, срывали спелые яблоки и передавали их Конту.

— Джемс! — крикнул Ярослав Павлович. — Зачем вы разрешили им рвать яблоки?

— А что такое?

— Забыли Федора Николаевича?

— Ярослав, ради старой дружбы не выдавайте меня! — засмеялся Джемс Конт.

— Ваш праправнук Федор Николаевич ведает на Луне питанием, — объяснил мне Ярослав Павлович. — Сейчас он готовит вам пышную встречу и строго-настрого предупредил, чтобы мы не перебивали гостям аппетит. А вот и наша гостиница. — Он показал на четырехэтажный дом.

В вестибюле на первом этаже Джемс Конт подошел к большому стеклянному щиту и повернул выключатель.

— Выбирайте номера! — сказал он, указывая на светящийся план этажей гостиницы, где красным светом горели клеточки свободных номеров.

Наша группа разместилась на третьем этаже. Вскоре все собрались в небольшом зале. Посредине стоял длинный стол, уставленный всевозможными яствами. Около него хлопотал высокий, хорошо сложенный, стройный мужчина средних лет в легком светлом костюме.

Это и был мой праправнук Федор Николаевич. Видимо узнав меня по фотографиям, он подошел ко мне и шутливо представился:

— Потомок славного рода Хромовых, ваш праправнук.

За столам он распоряжался так же властно, как Елена Николаевна у себя в лаборатории, и все, не возражая, подчинялись ему. Быстрый, внимательный, он успевал и оживленно вести беседу и угощать.

— Как у вас с продуктами? — спросил я. — Получаете с Земли?

— Лишь частично. У нас работают две фабрики синтетических продуктов, которые обеспечивают нас хлебом, сахаром, крахмалом, маслом. Кроме того, в подземном городе давно заведено свое большое хозяйство. Мы разводим птицу, кое-какой скот, рыбу. Есть сады, огороды. Но, конечно, проблема питания на Луне еще не разрешена. Нужна атмосфера.

— А я, признаться, думал, что здесь, на Луне, люди питаются космическими пилюлями вроде тех, которые нам дали с собой на Венеру.

— Нет, такие таблетки хороши только при дальних межпланетных перелетах. Они не портятся и занимают совсем мало места. Но долгое время, ими питаться нельзя. Они, во-первых, не удовлетворяют всех потребностей организма, а главное — они не загружают полностью наш желудок, что может привести к его сужению, а в конце концов и к атрофии. Это, в свою очередь, отразится на других органах, вызовет в них изменения. Одним словом, гармония организма, его пропорции будут нарушены.

— Значит, вы считаете, Федор Николаевич, что люди всегда будут добывать себе пищу, используя естественные ресурсы — возделывая поля и откармливая животных?

— Пока мы еще очень слабо используем то, что щедро дает нам природа. Мы еще далеко не исчерпали ее возможностей. Поэтому вопрос об искусственном питании не стоит у нас так уж остро. Но я не могу предсказать, что будет через сотни тысяч лет. Я допускаю, что наши потомки найдут настолько совершенные способы изготовления искусственных продуктов, что они будут иметь абсолютно все достоинства естественных: их питательные свойства, вкус, аромат, — а может быть, и превзойдут их.

За разговором время шло незаметно, и вдруг я с удивлением обнаружил, что за окном стало темнеть.

— Здесь нарочно меняют искусственное освещение в течение суток, чтобы люди чувствовали себя примерно так же, как на Земле, — объяснил Ярослав Павлович.

Мы пробыли на Луне около недели, тщательно готовясь к долгому путешествию.

На третий день вечером к нам в номер пришел Виктор, один, без Челиты. Он сидел долго, рассеянно болтал о разных пустяках и не уходил. Я чувствовал, что он пришел неспроста. И правда. Уже прощаясь с нами, он вдруг сказал, глядя в пол:

— Елена Николаевна, я… то есть мы… я и Челита, решили пожениться.

— Я догадывалась об этом. Вот вернемся…

— Нет, вы не поняли, — перебил ее Виктор. — Мы хотим сейчас.

— Сейчас? Да-а… Ну что же, в таких случаях отговаривать бесполезно. Когда свадьба?

— Завтра.

Елена Николаевна встала, обняла Виктора и поцеловала в лоб.

— Идите готовьтесь. А я скажу Федору. Свадьбу справим не хуже, чем на Земле.

За свадебным столом было немноголюдно, но весело и шумно. Ярослав Павлович сказал Челите:

— Только не берите примера с моей жены. Это совершенно бессердечная женщина. Живу здесь скоро год, сколько раз в гости звал — не ехала. А ради своего микросолнца вмиг собралась не то что на Луну, а прямо на Венеру. Ну, не обидно ли мне как любящему мужу?

— И моя не лучше, — пожаловался Федор Николаевич. — Тоже ни разу не навестила.

Челита весело отвечала на шутки, а Виктор сидел торжественный и смущенный.

…Наступил день отъезда. У нашего ракетоплана собралась большая толпа провожающих. Челита и Виктор стояли в стороне, взявшись за руки и молча глядя друг на друга сквозь шлемы скафандров. Мы понимали, как больно им было сейчас расставаться.

Эрилик Дарычан тронул Елену Николаевну за плечо:

— Пора.

— Хорошо.

Но никто не решался окликнуть Виктора. Тогда Эрилик поднялся в ракетоплан, и я услышал в наушниках шлема настойчивые призывные гудки.

НА ВЕНЕРЕ

— Вот это забрались! — воскликнул Чжу Фанши, когда Венера повисла перед нами огромным шаром, заслонив половину угольно-черного неба. — Да, это не на Луну лететь!

Действительно, если перелет на Луну длился всего лишь двое суток, то расстояние до Венеры мы преодолели только за сорок дней пути.

В полете делать особенно было нечего, и каждый занимался чем хотел. Чжу Фанши всю дорогу возился с киноаппаратом, приделывая к нему какое-то приспособление. Виктор Платонов большей частью сидел у себя на койке, и, проходя мимо, я видел, что он все что-то пишет в большую серую тетрадь. Он грустил, был молчалив и еще больше щурил глаза, как будто не желая открывать нам свои сокровенные переживания. Елена Николаевна тоже что-то загрустила.