Родственный обман - Плотникова Эльвира

Мужчина, постарше Мартина, пел, аккомпанируя себе на гитаре:

– Ты у меня одна – словно в ночи луна,Словно в степи сосна, словно в году весна.Нету другой такой ни за какой рекой.Нет за туманами, дальними странами[1].

Мартина словно к месту пригвоздили. Он не был поклонником бардовской песни, да и вообще к музыке относился скептически. Но сейчас неторопливая мелодия и нехитрые слова казались ему откровением. Они были естественны, как сама жизнь. «Вот поворот какой делается с рекой. Можешь отнять покой…»[2] Он выгреб из карманов всю наличку и ссыпал деньги в картонную коробку, стоявшую на тротуаре.

Неужели прав Черный оракул? И его единственная действительно существует? Ох, давно он перестал верить в случайные совпадения!

Мартин не помнил, как добрался до дома. В кои-то веки он не знал, что ему делать и как себя вести. Поверить в собственные чувства? Попытаться еще раз? Но как… Как он сможет смотреть в глаза Эми после того, что натворил?

Нет, это все глупости. Влияние момента. Любовь не для него. Любви вообще не существует! И пять предыдущих жен – хороший тому пример.

– И где тебя носит?

Знакомый голос прозвучал неожиданно, как только Мартин переступил порог квартиры.

– Это ты какого черта тут делаешь? – грубо ответил он, включая в прихожей свет. – Я тебя, кажется, попросил кое о чем.

Даниэль стоял в проеме двери, ведущей в гостиную, опершись на косяк.

– Да я на минутку. Как дела с компанией?

– Юристы работают.

Мартин прошел мимо брата на кухню.

– Ого! Кто тебя так? – присвистнул Даниэль, заметив синяк.

– На тренировке. Слушай, Дан… – Мартин вы-удил из холодильника апельсиновый сок. – Будешь?

– Слушаю. – Даниэль вошел следом и покачал головой, отказываясь от предложения.

– Ты не можешь узнать, кто вчера… нет, уже позавчера вечером посылал горничную за чудовищем?

– Уже, – коротко ответил Даниэль.

– И?

– Флоренс.

– И цветы небось тоже она… – хмыкнул Мартин, отхлебнул сок прямо из бутылки и невидящим взглядом уставился в окно.

– Она, – подтвердил Даниэль. – Остальные не замешаны.

– Почему, Дан?

– Уж замуж невтерпеж.

– Чего?! – Мартин поменялся в лице и чуть не облился соком. – Такая подлость из-за того, что я и так ей предложил? Ты узнал кто?

– Угу. Мезальянс.

– Да к черту! Если он порядочный человек, пусть выходит за него. Кто он?

– Флоренс уверена, ты будешь против. Мне нужно еще кое-что проверить. Потерпи. И не переживай, все под контролем.

– Спасибо, – выдохнул Мартин. – У меня уже голова идет кругом от этих женщин. Что там… Эми? И вообще, какого черта ты еще здесь?

– Эмилия заболела. Я подумал, тебе стоит знать.

Мартин поставил бутылку с остатками сока на стол, вытер губы тыльной стороной руки и только потом спросил:

– А что изменится, если я буду там, а не тут? Ты пригласил врача?

– Да. Обычная простуда…

– Вот видишь. Пара дней и…

– …но у нее ослаблен иммунитет, видимо, от стресса, – продолжил Даниэль, перебивая брата. – Поэтому высокая температура, которую почти невозможно сбить.

– А лечебная магия? – Мартин подобрался, от расслабленной позы не осталось и следа.

– Если ты готов навсегда оставить ее в нашем мире…

– Черт, забыл! Перенес бы ее сюда, раз дело серьезное.

– Не могу. Барьер не пускает.

– Да ладно…

Даниэль пожал плечами:

– Тебе ли не знать, что такое бывает. Так ты…

Мартин исчез, не дослушав брата.

– …возвращаешься, – усмехнулся Даниэль, заканчивая фразу. – Кто бы сомневался.

Матушка меняла Эмилии компресс.

– Не обижайся на Мартюшу, милочка, – бубнила леди Айрин, отжимая полотенце над тазом с водой и льдинками. – Он с женами обращаться не умеет, хоть ты и не первая у него. Вон, даже колечко не подарил, негодник… – Она уложила полотенце на лоб больной.

Эмилия, казалось, спала. Глаза закрыты, щеки горят, и одеяло до самого подбородка. Рядом с ней лежит несчастное чудовище: вытянуло шею, положило морду на плечо.

– И-и-и? – Ло первый заметил Мартина.

И матушка обернулась, осекшись на полуслове.

– Наконец-то! – проворчала она, тут же меняя интонацию. – Почему я должна ухаживать за твоей женой, скажи на милость?

– Спасибо, мама. – Мартин шагнул к кровати, но леди Айрин перегородила ему дорогу.

– Ей плохо. А Даник не разрешил врачу вылечить ее…

– Я знаю, мама. Лечебная магия оставляет след в организме. Эмилия из другого мира, барьер не пропустит ее обратно.

– Ах, так… Тогда перенеси ее домой.

– Не могу, барьер… не пропускает.

– Почему?

– Я не знаю, мама. Позволь, я…

– И-и-и! – требовательно запищало чудовище.

– Хотела унести его отсюда, но он верещит и сопротивляется, – пожаловалась леди Айрин, обернувшись к кровати.

– Оставь, пусть лежит. Врач еще тут?

– Ушел. Вот инструкции. – Она вынула из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Питье, порошки, микстуры. Наймешь сиделку?

– Нет, я сам. Спасибо за помощь, мама. Попроси Дороти зайти, если тебе не трудно.

Когда леди Айрин покинула комнату, Мартин быстро переоделся. Дороти помогла ему разобраться с инструкцией. За необходимыми микстурами и порошками уже послали, питье приготовили. Мисс Уорнер заявила, что дракоше лучше остаться с хозяйкой. Да еще «обрадовала», мол, дракошу взяли маленьким, поэтому он инстинктивно выбрал себе единственную «маму», то есть Эмилию. И теперь чувствует ее состояние, настроение и будет без нее тосковать. Весело! С этим Мартин решил разобраться попозже. Сейчас главное – здоровье Эмилии.

Занимаясь делами, он успокаивался. Матушка бесспорно удивила. Впрочем, у нее и раньше случались периоды просветления, когда она становилась похожа на себя прежнюю. В свое время местные врачи сделали все, что могли. Мартин был уверен, хороший психиатр из другого мира помог бы матушке окончательно справиться с болезнью, но, увы, с этим не сложилось.

Эмилия находилась в полузабытьи. Она спала, потом вдруг просыпалась и смотрела на Мартина отсутствующим взглядом. Машинально гладила ласкающееся чудовище, потом снова закрывала глаза и проваливалась в сон. Ее тело горело в лихорадке, и время от времени она тряслась в ознобе так, что у нее стучали зубы.

Мартин мерил температуру каждые полчаса. Чередовал травяные настои и обычную воду с лимоном и медом, заставляя Эмилию пить. Менял холодный компресс. На руках носил в уборную. По часам давал лекарства.

Температура снижалась – немного и ненадолго, – и снова ползла вверх. Мартин вспомнил о народном средстве, которым пользовались в мире Эмилии. Он узнал о нем в студенческом общежитии, где часто бывал во время учебы. Вскоре Даниэль приволок ему бутылку водки.

Во время растирания Эмилия вдруг смешно потянула носом и позвала, не открывая глаз:

– Мама… Мамочка, это ты?

Мартин замер было, но потом осторожно перевернул жену на живот и продолжил аккуратно обтирать ее смоченной в водке салфеткой.

– Мамочка… – шептала она в бреду, – мамочка, родная моя… как мне тебя не хватало…

Благодаря рассказам Эмилии Мартин сообразил, почему она вспомнила о матери. Наверняка в далеком детстве та точно так же растирала дочь во время болезни.

Бедная девочка! Она так рано потеряла родителей. Как и он – отца. Но он мужчина, а она осталась одна с младшей сестрой. Ей пришлось рано повзрослеть.

После обтирания Мартин заботливо укутал Эмилию в одеяло и прилег рядом, обнимая и прижимая к себе. Чудовище обнаглело и взгромоздилось сверху, распластавшись на обоих.

Мартин никогда не был эмпатом, но сейчас каким-то неведомым чувством понял – жене легче. Со щек сошел яркий румянец, дыхание стало спокойным и глубоким. Он поглаживал ее по мокрым волосам и радовался, что болезнь отступает.