Бесценная награда - Наталья Турчанинова

— Знаю. — Буркнул хозяин. Он сел в кресло и начертил в пространстве перед собой воображаемые линии будущего окна. — Здесь. И поторопись, пожалуйста.

Энджи молча встал напротив него, закрыл глаза, вытянул руки. С кончиков его пальцев потекли тонкие золотые ниточки, сплетающиеся в светящийся прямоугольник, пока еще мутный, но уже готовый отразить картину другого мира. Буллфер крепко сжал подлокотники кресла, отдавая Энджи какой-то мысленный приказ, и в то же мгновение «окно» распахнулось. В раме из белого пламени я увидел кусок знакомого до последней полки кабинета. Массивный стол на ножках, выточенных в форме когтистых лап, тяжелая лампа из черного камня, ониксовое пресс-папье с трещиной на ручке, появившейся когда разгневанный Буллфер шарахнул им по столу, книги… и Хул, за этим самым столом сидящая. Когда перед ней распахнулось «окно», она уронила перо и воскликнула удивленно:

— Буллфер?! Ты?!

Хозяин откинулся на спинку кресла и сказал, улыбаясь:

— Да, моя дорогая. Узнала?

— Ты не изменился. — Ответила она.

Не знаю, что Хул чувствовала на самом деле, но внешне она была совершенно спокойна. Кажется, наша дамочка научилась следить за своими манерами.

— Я знала, что ты жив.

— И ничего не предприняла? Какая оплошность!

— Почему же, мой дорогой. Я сделала очень много, ты себе даже представить не можешь, сколько. Отменила некоторые законы, ввела новые льготы, освободилась от некоторых навязчивых слуг, уладила конфликт с соседним Хозяином. — Она мило улыбнулась, облокотилась о стол и опустила хорошенькую мордочку на переплетенные пальцы рук. — И знаешь, что? Все довольны. Твоим обожаемым демонам нравится мое правление. А мне понравилось править.

Когти Буллфера проскрипели по обивке кресла, оставляя глубокие царапины.

— Дрянь!

Хул обиженно надула губки.

— Как грубо! Разве можно так говорить с дамой?! Впрочем, тебе всегда не хватало воспитания, мой дорогой. Очень жаль. А я все ждала, когда ты объявишься, чтобы предложить тебе место секретаря, оно как раз пока свободно, но снова убедилась, что ты всего лишь грубый, высокомерный нахал. Нужно быть немного… — Она с наигранным затруднением щелкнула пальцами с острыми ноготками, вспоминая нужное слово, — … мягче. Немного мягче, вежливее, демоны любят, когда с ними вежливы. Попроси у ангела, он тебя научит…

Я с опаской покосился на Буллфера. С ним было что-то не то: глаза горят, непроизвольно выпускаются и втягиваются когти, в одном из сжатых кулаков начинает пульсировать багровое пламя, еще немного и он превратится во что-нибудь страшное и опасное… смертельно. Каждое изощренное издевательство Хул попадало в цель, точно в его, и без того израненное, самолюбие. Если бы он мог влезть в «окно», чтобы придушить негодяйку, он бы сделал это.

— Что такое?! — Спросила Хул, невинно хлопая накрашенными ресницами. Тебе неприятно слышать правду?!

— Я убью тебя. — Хрипло сказал Буллфер.

— Хватит! — Сказала она резко, превращаясь в гордую Хозяйку. Поднялась, отбросив за спину длинный пурпурный плащ, и подошла вплотную к «окну». — Ничего ты мне не сделаешь! Никто из вас ничего не может мне сделать! Надоели эти пустые разговоры! И если мне нужно победить тебя снова, чтобы доказать, что ты ничтожество, я сделаю это! В прошлый раз я пожалела тебя вместе с твоим слугой-недоумком и бедняжкой-ангелочком, больше я не пощажу никого.

Она еще ближе подошла к зеркалу, заслоняя собой картину кабинета, ее сверкающие глаза стали огромными.

— Я знаю, где ты. — Прошептала она. — Узнаю это место. «Белые щиты»? Конечно, только безумцы могли дать тебе убежище!

Хул отпрянула от «окна», ее плащ снова распахнулся и я увидел короткую рукоятку рубинового жезла, висящего у нее на поясе.

— Я приду к тебе, Буллфер! — сказала она спокойно, почти без выражения. — Мы все к тебе придем. Даю тебе фору. Два дня. Цени мое благородство.

Изображение помутнело, а потом в воздухе сверкнула красная вспышка, и «окно» развалилось на куски прямо в руках Энджи. Все-таки Буллфер не сдержался и швырнул в соперницу сгустком пламени. Безобидная выходка, жест отчаяния, физический контакт через «окно» невозможен, все мы знаем об этом.

Энджи подул на обожженные ладони и посмотрел на Буллфера, устало ссутулившегося в кресле.

— Это объявление войны?

— Да… Она постаралась бы напасть неожиданно, но чтобы провести сюда армию, ей придется открыть «ворота» и удерживать их. На это нужна энергия. А чтобы собрать ее, нужно время.

— Почему ты думаешь, что она поведет армию? Гораздо проще проникнуть сюда одной и…

Буллфер встал, поднял листок с координатами своего бывшего кабинета и порвал его на мелкие клочки.

— Она тщеславна. Как и все мы. Ей нужна полная победа. Мое полное уничтожение, много трупов, много крови. Извини за подробности. Демоны любят войну. Это развлечет их и еще больше поднимет ее авторитет.

Энджи сел в кресло, его крылья поникли.

— Скорее бы все закончилось. — Прошептал он едва слышно.

— Закончится. — Пообещал Буллфер. — Осталось два дня. А теперь, идем, Гэл, нас ждет военный совет. Тебя, Энджи, я не приглашаю.

Ангел кивнул и отвернулся.

Буллфер направился было к двери, а потом вдруг повернулся ко мне и подозрительно повел носом.

— Чем это пахнет?

Я совсем уже было хотел заявить, что не имею ни малейшего отношения к странным запахам, которые беспокоят хозяина, как вдруг вспомнил… Ругая себя за забывчивость, я полез в карман и вытащил кусок злосчастной ветчины, на которую жара подействовала не лучшим образом. Буллфер поморщился и вышел из комнаты, я поспешил следом за ним, запихивая мясо в рот. Не пропадать же продукту.

Кроме генерала за столом было еще двое. Белобрысый тип с залысинами на висках, видимо, от долгого ношения шлема, и вытянутой от постоянной брезгливости физиономией. Советник Теренций не любил демонов и в очередной раз, увидев Буллфера во всем его рыжем великолепии, передернулся. Вторым был парень, в котором я с удивлением узнал Антония, одетого в новые черные доспехи, сияющие переливами демонического пламени, и белом плаще с намалеванными на нем красными руническими символами. «Мой сын Антоний», сказал генерал с гордостью, опуская руку парню на плечо. Вот так да! А он, оказывается, генеральский сынок. Можно сказать, второй по значимости человек в Белом городе.

Буллфер молча прошел мимо них и опустился на свое место. Я сел рядом. Когда все присутствующие вволю налюбовались друг на друга, и с приветствиями было покончено, хозяин поднялся, положил рыжие ладони на стол и заговорил своим звучным, хорошо поставленным голосом, не обращая внимания на гримасы Теренция.