От Жванецкого до Задорнова - Марк Дубовский

– Это как альбомный лист для рисования.

– Да?! – оживлённо реагирует Евгений Ваганович, продолжая рассматривать паспорт. – Но я же лично знаком с консулом – почему он мне ничего про такой паспорт не сказал?!

Знаете, я не самый смешливый человек на свете, но тут, задержав дыхание, я извинился, вышел в туалет и уже там рассмеялся.

Просто представил себе, как пограничник на КПП проверяет паспорта. Дежурно проходят немцы, финны, «разные прочие шведы», и вдруг – наш Гулливер, Евгений Ваганович Петросян, со своим паспортом а-четвёртого формата!

«О. С. П.-студия»

Одним из самых смешных и, что немаловажно, удачных гастрольных проектов оказалась для меня «О. С. П.-студия». Это юмористическое шоу в конце 90‑х было на пике популярности.

Да и сами ребята, бывшие квнщики, были весьма приятны в общении. Играли за разные команды: Миша Шац – за Ленинградский мединститут, Андрей Бочаров и Таня Лазарева – за Новосибирский университет, Павел Кабанов и Сергей Белоголовцев – за Московский горный институт. Объединившись, они превратились в удивительно весёлый, озорной, талантливый проект.

Мы провели вместе несколько бурных и жизнерадостных дней в Юрмале. Особенно запомнилось, как в ресторане сексапильные танцовщицы первого состава группы «Тодес» вовлекли в своё шоу, прямо на столах, вмиг ставшего секс-символом Бочарика. Как он извивался в танце! Девушки, ищущие себя в работе у шеста, просто отдыхают. Это был мастер-класс.

«О.С.П.-студия» в Юрмале: Павел Кабанов, Татьяна Лазарева, Сергей Белоголовцев, Марк Дубовский, Андрей Бочаров и Михаил Шац

Но лучшей из запомнившихся шуток оказался экспромт Миши Шаца.

Признаваясь оспэшникам в своих плохо скрываемых симпатиях к ним, я похвалил их:

– Как с вами легко и хорошо! У вас и райдер простой и понятный, и сами вы такие же. А вот давеча привозил я Евгения Вагановича Петросяна, так у него райдер настолько подробный, указано даже, что температура в гримёрке должна быть не выше 22 градусов.

На что Миша, не моргнув глазом, потопил наш разговор в смехе:

– Так он же портится…

Сергей Белоголовцев

Разъезжались оспэшники порознь. Серёжа Белоголовцев с женой Наташей оставили себе денёк на отдых, и мы поехали очаровываться латвийской Швейцарией – Сигулдой.

У Сергея прозвище Белый, и, как мне показалось, не только благодаря фамилии. Это сочетание колоссальной энергии и таланта.

Его детство и школьные годы прошли в Обнинске, городе атомной физики. Может, поэтому в Сергее сидит такой мощный энергетический заряд, аккумулирующий веселье и радость?

(Может, кто уже не помнит, Белый – это папашка, который многосерийно лупил очкастого сынульку Бочарика.)

Из всех оспэшников актёрски больше всех, по-моему, одарён именно Сергей. У него врождённая актёрская школа, он лёгок, у него удивительно добрый юмор, он заражает округу оптимизмом.

А ещё он человек честный, порядочный и впечатлительный.

Сергей рассказывал о своём родном Обнинске, как любит бродить там по своим памятным местам, учащая сердцебиение, обижался, что его никогда не приглашали туда выступать.

– Знаешь, – признался и я, – выступать в родном городе, в своей школе – самое трудное испытание. Тебя все знают и относятся к тебе не как к артисту, а как к встреченному другу, к знакомому. Мне мой одноклассник так и заявил: «А что к тебе на концерт идти, я тебя и так хорошо знаю»…

Однажды я выступал в сборном концерте в московском ДК железнодорожников (снималась телепрограмма «Кубок Юмора»). Накануне встретил Сергея Белоголовцева и пригласил: приходи на меня посмотреть. И он пришёл!

Сергей – Личность. Сколько наболевшей гражданской гордости прозвучало в начале 2013 года в программе «Пусть говорят» Андрея Малахова, посвящённой больным детям!

Сергею с Наташей на примере младшего сына не понаслышке знаком детский церебральный паралич. Дрожащим от негодования голосом буквально раскалялся: «Полная беспомощность, косность нашей медицины. Мне стыдно, что я русский, что я живу в этой великой стране. Мы гимн поём – за сердце держимся… В этой стране нужно всё на год остановить, ничего не строить, не платить футболистам, не снимать идиотские фильмы, а просто вылечить людей! Мы – позор планеты, нет никакой русской души – всё это фарисейство и враки!..»

Недоехавшие

По части так и не посетивших фестиваль имени Аркадия Райкина самым печальным за всю историю было «МОRE SMEHA-1997».

На празднование очередного дня рождения великого артиста доехали не все приглашённые.

Юрий Никулин

Юрия Владимировича Никулина я видел всего однажды, весной 1997 года, в ресторане. Нас познакомил Григорий Горин. Естественно, я тут же позвал их обоих в Ригу в следующем году. Оба обещались быть, но в конце лета того же года Юрия Владимировича не стало.

До сих пор помню его глаза. Мы пообщались всего-ничего, часа два. Никулин был сутул, сед, скрипуч, но глаза его, его улыбка ощутимо согревали. Добротой и мудростью.

Одно из его высказываний мне особенно запомнилось: «При виде некоторых новостей я плачу у телевизора».

Мне тогда вспомнилась героиня Инны Чуриковой из фильма «Прошу слова»: она плакала, когда в теленовостях показывали, как в Чили расправлялись с Сальвадором Альенде.

Борис Брунов

Борис Сергеевич Брунов умер в первых числах сентября.

Уникальный мастер конферанса с неповторимой манерой общения с залом. Он проговаривал тексты в этакой старомодной манере, с эффектом нерусскости. Музыкальный, пластичный, изящный. Без малейшего намёка на вульгарность, так свойственную многим – и его современникам, и особенно сегодняшним артистам.

Его знаменитое «Добрый вечер, здрасьте», лицо, фигура – всё вызывало доверие публики. И он горячо любил свою публику, умел вместе с ней радоваться номерам артистов. Он вёл программы на многих иностранных языках.

Мне удалось увидеть Бориса Сергеевича на закате его творчества – чинным, с налётом корифеистости, но знаю от других мастеров смеха о его уникальных талантах: он пел куплеты, использовал синхробуффонаду, показывал фокусы, играл на концертино, на ксилофоне.

Хотите освежить в памяти образ Бориса Сергеевича, посмотрите спектакль «Обыкновенный концерт» в театре С. В. Образцова: кукла конферансье смастерена именно с Брунова.

Мы сидели в кабинете Бориса Сергеевича, беседовали об ушедшем жанре истинного конферанса. Брунова буквально распирало от гордости за личный вклад в искусство. И я словно слышал: «Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя…» – только говором не Лермонтова, а Брунова.