Любить – значит страдать - Ребекка Донован

– Сара, там к тебе кто-то пришел, – крикнул Эван, когда в дверь позвонили.

– Открой сам, – продолжая прихлебывать красное мартини, отозвалась Сара.

– Нет, это к тебе. – Эван подошел поближе и, стараясь не прикасаться ко мне, прислонился рядом к стене. – Похоже, дальше будет еще интереснее.

Сара подошла к двери. А когда открыла ее, тихо выдохнула:

– Ой, нет!

А у бедного Джареда чуть было глаза не вылезли из орбит.

– Привет, – прохрипел он. – Подходящий прикид для анти-Валентинова дня.

– А ты что здесь делаешь? – слегка порозовев, спросила Сара.

– Чертов Валентинов день! – воскликнул Джаред и протянул Саре дюжину черных засушенных роз. – Это тебе.

– Зачем ты держишь его на пороге? – возмутилась Джилл и, за руку втащив Джареда в дом, решительно захлопнула дверь, так как девочки, в своих едва прикрывающих наготу туалетах, уже дрожали от холода.

– Спасибо, – произнесла слегка обалдевшая Сара, взяв у него сухие цветы.

Я укоризненно посмотрела на Эвана, на лице которого играла хитрая улыбка.

– Похоже, ты тоже играешь не по правилам, а?

– Это День святого Валентина. И я, типа, хочу поцеловать свою девушку! – ответил он.

Ну, я, конечно, оценила его тонкий тактический ход и широко улыбнулась. Сара бросила на Эвана испепеляющий взгляд, так как прекрасно поняла, что это его рук дело. А Эван только весело рассмеялся.

Сара повела Джареда на террасу, где был устроен импровизированный бар, и, увидев у него за спиной гитару, спросила:

– А гитара тебе зачем?

– Всему свое время, – загадочно произнес Джаред, взяв себе пива.

Незаметно для Сары Эван переключил музыку на популярные танцевальные мелодии, и комната сразу стала заполняться народом. Сара несколько ослабила контроль, передав водяной пистолет другой блюстительнице нравственности, горящей желанием навести порядок на танцполе.

Примерно через час у нас закончился лед, а у меня не было ключа от подвала, где стояла морозильная камера. Я пыталась сквозь вспышки огней отыскать в этом море тел Сару, но безуспешно.

Дверь в гостиную была приоткрыта. И в щелку мне удалось разглядеть Сару, которая с отсутствующим видом, словно завороженная, сидела на канапе. Я уже собралась было войти, но неожиданно услышала гитарные переборы. Тогда я сунулась в комнату и увидела сидящего на диване Джареда с гитарой в руках. Джаред пел. Я настолько ошалела, что будто приросла к полу.

– Будь моей возлюбленной в этот Валентинов день, – подыгрывая себе на гитаре, пел он.

– Мне кажется, я влюбилась, – неожиданно послышалось рядом пьяное бормотание Джилл. Она обняла меня и положила голову на мое плечо.

– Ну, разве воспитанные люди так поступают? – заныла в другое ухо Кейси.

Господи, и как я могла не заметить, что они за мной увязались! Я со стуком закрыла дверь, чтобы предупредить Сару о нашем присутствии, хотя она, должно быть, и так все слышала.

– Сара, выходи давай! – колотя в дверь, взвыла Кейси. – Джилл злостно нарушает правила!

Сара открыла дверь, но так, чтобы мы видели ее, а Джаред оставался в тени.

– Пристрели ее! – указав на Джилл, пьяным голосом потребовала Кейси. – Она нарушает правила! Выстрели ей прямо в лицо.

Поймав Сарин удивленный взгляд, Кейси выхватила у меня пистолет и пустила струю прямо Джилл между глаз. Джилл завизжала и сразу меня отпустила.

– Я тебя убью! – завопила она, а Кейси, умирая от смеха, буквально скатилась по лестнице. Джилл бросилась вдогонку.

Мы с Сарой переглянулись и одновременно покачали головой.

– Эй! – как можно более небрежно сказала я. – У нас кончился лед. У тебя есть ключи от подвала?

И, к моему величайшему удивлению, Сара ответила:

– Да. Пошли.

Она закрыла за собой дверь, и мы спустились вниз. Я оглянулась на дверь, надеясь в душе, что Джаред не подумал, будто она не хочет слушать его балладу в честь Дня святого Валентина.

Пока мы наполнили бочонки льдом, Сара вдруг заметила, что музыка изменилась. Она ткнула указующим перстом в Эвана, готовая наброситься на него. Но Эван сразу поднял руки и мило улыбнулся, типа, а он-то здесь при чем.

– Ты ведь отвечал за музыку! – наехала на него Сара.

– Смотри сама, – показал он на танцпол. – Они ведь танцуют. Хорошая работа, смею заметить.

Сара возмущенно подняла брови и, демонстративно повернувшись к нему спиной, стала подниматься наверх.

– Всегда пожалуйста! – крикнул ей вслед Эван.

Тогда она оглянулась, показав ему средний палец, чем вызвала у нас новый приступ смеха.

– Уже почти полночь. – Меня буквально терзало желание прикоснуться к нему.

– Не волнуйся, – сказал Эван. – Мы свое возьмем.

Я улыбнулась и, раздвигая локтями толпу, прошла вперед. Согласно установленным Сарой неукоснительным правилам, нельзя было даже появляться на террасе, выходившей прямо на открытый бассейн и джакузи. А они безумно манили к себе, особенно миниатюрный водопад, устроенный с одной стороны бассейна, ну и, конечно, пенные пузырьки джакузи. Сара специально выключила свет, чтобы не вводить в грех нетрезвых подростков с переизбытком гормонов.

Я поймала отблеск света от запрещенных водных объектов и застонала от отчаяния, так как вовсе не собиралась нарушать правила. Потом знаком велела Эвану следовать за мной и, пока он пробирался между танцующими, вышла на террасу.

Бассейн, по конструкции напоминавший оранжерею, был защищен стеклянными панелями со сводчатым потолком. Летом потолок раздвигался, и бассейн становился открытым. Но он оставался в рабочем состоянии и зимой, даже когда стекла покрывались изморозью, а кругом лежали сугробы. Я сделала еще один шаг вперед и оказалась среди окружавших бассейн растений в кадках; они слегка подсвечивались, что создавало романтическую атмосферу. А потом, внезапно увидев в дальнем конце целующихся Сару и Джареда, с трудом удержалась, чтобы не закричать.

– Не может быть! – ахнула я, вихрем слетев с лестницы.

Ведь именно она установила все эти дурацкие правила и сама же первая нарушила их, стоило появиться Джареду! Нет, только не на моих глазах!

Даже не дав Саре опомниться, с криком: «Нарушительница!» – я облила ее водой. Джаред попытался удержаться на краю бассейна, но было поздно. Они оба плюхнулись в воду. Сара, отплевываясь, с трудом встала на ноги.

– Какого хрена?! – возмутилась она; волосы у нее повисли, красная помада размазалась.