Гипно Некро Спам - Олег Гладов

– Ну… – сказал Павел, – что-то типа этого для начала. Я, например, собрал всего Тома Уэйтса. В виниле.

– Что такое «томуэйтс»? – спросила Татьяна.

Павел улыбался. Смотрел на нее. Сказал:

– Музыка, – и сразу перестал. Улыбаться. Перевел взгляд на Алину. Та приподняла левую бровь. Спросила:

– Сейчас? – телефон в кармане Петра Продана издал писк и шуршание. Петр посмотрел на узкий черно-белый дисплей.

– Сейчас? – спросила Алина.

Павел кивнул.

Алина:

– Девять лет подряд, с середины апреля по начало лета, у меня гноилась рука. Левая кисть. То место, где большой палец начинается как большой палец. Этот треугольник между ним и указательным. Девять лет подряд прямо посередине Весны. Это место на руке краснело. Потом опухало. Потом в нем начинал зреть корень гноя. Прорастал и лопался, и болел нестерпимо примерно с неделю, прямо посреди мая. Девять лет подряд. Мама водила к «знакомым» и «хорошим» докторам. Руку осматривали. Фотографировали рентгеном. Показывали какой-то бабке с поселка Административный. Рука начинала гноить в апреле и заживала обратно в первых числах июня. Ежегодно. Девять лет подряд.

Однажды в прошлом году Алина, удолбаная в анабиоз мега дозой «лгинов», «деинов» и «теинов», лежала в глубоком икеевском кресле и смотрела вторую серию «Гостьи из будущего» в DVD качестве. Когда пошли начальные титры и музыка, она вколола в кисть левой руки куб новокаина.

– Встаньте в круг! – сказал строгий голос с экрана.

Алина увидела на стене, прямо напротив себя, оранжевый круг. Она, нарушая все законы гравитации, плавно встала из кресла. Словно перетекла из положения «сидя» в положение «стоя». Она сделала несколько шагов по полу, два шага по стене и почувствовала оранжевый холод круга голыми подошвами.

– Возьмитесь за поручни, – сказал телевизор. Алина увидела поручни. Взялась за них.

– Закройте глаза, – услышала Алина и закрыла глаза. Сомкнула веки со всех сил. Почувствовала сильный удар всем телом. Потеряла сознание. Придя в себя, обнаружила, что люстра растет прямо из стены. Потом поняла: лежит на спине. С огромной шишкой на затылке. С отбитым позвоночником и треснувшим ребром.

– Не подглядывайте! – сказал гневный голос с экрана.

Алина посмотрела на свою руку. Приблизила максимально к глазам. С трудом встала и подошла к шкафу. Достала из выдвижного ящика большую лупу с ободранной железной рукоятью. Всмотрелась в гнойник. Извлекла из другого ящика пинцет и скальпель. Зашипев и вонзив верхнюю челюсть в нижнюю губу, ковырнула кожицу лезвием. Она все равно чувствовала боль. Сквозь новокаин.

Видела:

сквозь идеально изогнутые для увеличения, правильно плавленые минералы – маленькую черную точку. В самом центре гнойника. Подцепила тонкими волосками лабораторного пинцета. Положила на белый лист А4, вырванный из пасти принтера. Одернула шторы. Долго смотрела на это. Наконец поняла: кончик швейной иголки. Изржавевший в ее крови. И вдруг совершенно отчетливо увидела себя. Сидящую и ушивающую выпускное платье. Вскрикнувшую:

– Сссссс…… Ай!

Укололась.

Вскрикнула и выронила иголку. И не смогла ее в последствии найти.

– Оказывается, иголка воткнулась в мою кожу и сломалась. Вернее отломился самый кончик. В середине следующего апреля рука воспалилась. И так девять лет подряд. В прошлом году я достала этот обломок из себя. И все закончилось. Вот середина апреля, – Алина растопырила пальцы, держа кисть ладонью к себе. – Вот рука…

– Какой кошмар! – сказала Татьяна Рисухина. Она чувствовала, как чашечки нового бюстгалтера бережно касаются ее груди.

Мобильник Петра Продана запищал и зашуршал вибрирующим куском пластмассы в кармане штанов. Петр выковырнул его двумя пальцами наружу. В третий раз за последние полчаса на узком черно-белом и однострочном дисплее он прочел:

«Убей его».

Петр посмотрел на отца. Потом на Павла. Когда тридцать минут назад этот человек закончил свою короткую, малопонятную, но емкую речь – на мобильник Петра пришло первое «Убей его».

***

Жена Андрея Петровича Продана, начальника станции «РЭП-4», уехала в гости к матери. В Керчь. Он почти сутки гонял по району с транспортной прокуратурой, выискивая братьев Гапоновых, бомбанувших три вагона с микроволновками. То, что это Гапоновы, известно стопроцентно точно. Во-первых, стукач был проверенный временем. Во-вторых, в квартире Гапоновых на застекленном балконе стояло десять одинаковых не пустых коробок с надписью Microwave на картонных бортах. Андрей Петрович был злой, потный и голодный. Он хотел жрать. И при встрече убить двух Братьев Гондонов Гапоновых. Он вылез из прокурорской «Паджеры» в сумерках возле своего дома. Потом сел обратно и сказал устало:

– Подкинь до станции…

Через пять минут он проводил глазами задние фонари автомобиля и тут же увидел своего сына. Тот не спеша шел к отцу, держа руки в карманах широких штанов.

– Привет, – сказал Андрей Петрович.

– Привет, – ответил ему сын.

– Есть хочешь? – спросил отец.

Второе «Убей его» Петр прочел в тот самый момент, когда девушка, представившаяся Алиной, произнесла:

– Сейчас?

Тот (Павел) кивнул. И Петр Продан тщательно осмотрел его профиль. Павел Петру не нравился.

Алина, наоборот.

Поэтому он прослушал всю ее историю до реплики:

– Какой кошмар!

И стал смотреть на Татьяну.

Петру она тоже нравилась.

Мобильник в третий раз принес «Убей его». Петру захотелось курить так, что зачесалось за правой мочкой. Он со всей силы сжал пальцы на ногах и задержал дыхание.

Татьяна протянула руку к большой латунной рукояти на большой старой двери и замерла: дверь сама плавно распахнулась перед ней.

Она увидела неясный силуэт на фоне нечеткого светового пятна.

Нечеткого, но теплого.

– Татьяна, – произнес голос и из глубокой тени перед ее взором появился еще один силуэт,– позвольте представить Вам Алину.

Зинаида Варвара ненавидела народное творчество. «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Она слышала это бесчисленное количество раз. Сколько не искала она в районной библиотеке, сколько не рылась в журналах – не могла найти ни одного упоминания о народе, которому принадлежала ее фамилия.

Отец – Семен Варвара – умер еще до рождения своей дочери. А мать, Нина, никогда о происхождении фамилии, подаренной ей, не задумывалась.

Младший брат Зины много лет назад погиб в далекой афганской провинции Кандагар. Звали его Василием.

– Вася, – сказала Зинаида и аккуратно сунула котенка в его корзину. Вася проснулся и зевнул. На часах парикмахерской семь вечера. Зина собрала инструмент в стерилизатор, подмела пол.

– Мяу, – сказали из корзины.

Зинаида видела сквозь голубые пластиковые прутья, блестящие словно копеечки, кругляшки глаз.

– Мяу.

– Сейчас, – сказала Зина, – сейчас подмету, и покормим тебя.

Она решила заскочить к Светке, в кухню ресторана, за кусочком вкусненького для Васьки.

Пол подметен. Выручку в маленький сейф под столом.

Щелк (!) выключателем.

Щелк (!) другим.

Повернула ключ в верхнем замке.

Затем другой, побольше, в нижнем.

Дернула дверь: заперто.

– Ну? – сказала она корзинке, которую держала в левой руке. – Пойдем?

– Прошу Вас, входите, – произнес силуэт, рожденный тенью, делая приглашающий жест.

Татьяна медленно перешагнула порог. Дверь почти бесшумно закрылась за ее спиной.

– Татьяна, – произнес молодой человек, по лицу которого плясали глубокие мягкие тени. – А почему Вы, приняв мое приглашение, не поинтересовались даже моим именем?

Татьяна слегка пожала плечами. Молодой человек смотрел на нее, словно ожидая продолжения. Она еще раз шевельнула плечами.

– Как бы там ни было, я сообщаю Вам, что я Павел и с удовольствием осознаю, что Вам очень приятно…

Татьяна слегка наклонила голову. Павел сделал плавный жест в сторону стоящей рядом с ним:

– Алина. Моя ассистентка. Эта девушка в свое время была знакома с самым настоящим Гитлером. Правда, Логическим.

Алина широко улыбнулась. Павел продолжил:

– Моя ассистентка ненавидит кальян, хотя сама его ни разу не курила. Но человек она хороший. В этом Вы убедитесь сами.

– Курила, – сказала Алина.

– Вот видите, – Павел сделал еще один плавный жест, – и так постоянно… Пройдемте к столу?

Татьяна взяла его под правую руку. Алина под левую. Так, неторопливым шагом, они двинулись к большому светлому пятну посередине большого зала.

И вот все за столом. Только что уселись. Андрей Петрович Продан сидит рядом со своим сыном. Дамы (Алина и Татьяна) через метр дерева, четыре тарелки и столько же бокалов. Прямо напротив. Все смотрят друг на друга.