Восхождение королей - К. С. Пакат

Зал затих. Македон и Лорен смотрели друг на друга. Молчание затянулось.

— Ты мыслишь как змей, — сказал Македон.

— Ты мыслишь как старый бык, — ответил Лорен.

Они сверлили друг друга взглядами.

После долгой паузы Македон махнул рукой рабу, который подошел с пузатой бутылью Акиэлосской выпивки и двумя неглубокими чашами.

— Я выпью с тобой, — сказал Македон.

Выражение его лица не изменилось. Это было все равно что получить предложение двери от непробиваемой стены. Изумление рябью пробежало по залу, и все взгляды обратились к Лорену.

Дэмиен знал, сколько гордости пришлось проглотить Македону, чтобы сделать такое предложение — дружественный жест изнеженному принцу, более чем вдвое моложе его самого.

Лорен взглянул на вино, которое наливал раб, и Дэмиен с абсолютной уверенностью мог сказать, что если это вино, то Лорен не станет его пить.

Дэмиен напрягся перед тем мгновением, когда каждая толика расположения к себе, заработанная Лореном, исчезнет — когда каждый принцип Акиэлосского гостеприимства будет оскорблен, и Македон навсегда покинет этот зал.

Лорен взял чашу, поставленную перед ним, осушил ее, затем вернул на стол.

Македон медленно кивнул в знак одобрения, поднял свою собственную чашу, осушил ее.

И сказал:

— Еще.

* * *

Позже, когда внушительное количество перевернутых чаш скопилось на низком столе, Македон наклонился вперед и сказал Лорену, что он должен попробовать гриву, напиток с его родины, Лорен выпил его и сказал, что на вкус он как пойло, на что Македон ответил: «Ха-ха, так и есть!» Потом Македон рассказывал о своих первых играх, когда Эфагин победил в октоне; взоры генералов становились туманее, и все выпили еще. Позже все кричали, когда Лорен сумел аккуратно поставить три пустых чаши друг на друга, тогда как чаши Македона разлетелись.

Позже Македон наклонился к Дэмиену с серьезным советом:

— Тебе не следует судить Виирийцев так сурово. Они умеют пить.

Еще позже Македон взял Лорена за плечо и рассказал ему об охоте в своих краях, где уже не водятся львы, как в дни минувшие, но все еще есть огромные твари, достойные королевской охоты. Воспоминания об охоте вылились в еще несколько чаш и много братских чувств. Все произносили тосты в честь львов, когда Македон пожал плечо Лорена в знак прощания, и поднялся, отправляясь в постель. Генералы, пошатываясь, последовали за ним.

Лорен тщательно поддерживал позу, пока все не вышли из зала; его зрачки были расширены, щеки покрывал легкий румянец. Дэмиен вытянул руку вдоль спинки софы и ждал.

После долгой паузы Лорен сказал:

— Мне потребуется некоторая помощь, чтобы подняться.

* * *

Дэмиен не ожидал принять на себя весь вес Лорена, но сделал это, теплая рука приобняла его за шею, и внезапно у него перехватило дыхание от ощущения Лорена в своих руках. Дэмиен поддерживал его за талию, сердце вело себя странно. Это было сладко и совершенно запретно. Он чувствовал тоску в груди.

Дэмиен сказал:

— Мы с Принцем уходим, — взмахом руки он отпустил оставшихся рабов.

— Нам сюда, — сказал Лорен. — Наверное.

Зал был полон свидетельствами пирушки: винными чашами и опустевшими софами. Они прошли мимо Филокта из Эилона, растянувшегося на одной из них, положившего руки под голову и спящего так же крепко, как в собственной постели. Он храпел.

— Сегодня первый раз тебя победили в октоне?

— Технически это была ничья, — ответил Дэмиен.

— Технически. Я же говорил тебе, что я довольно хорош в верховой езде. Я всегда побеждал Огюста, когда мы устраивали забеги в Частиллоне. Мне потребовалось дорасти до девяти лет, чтобы понять, что он позволял мне выигрывать. А я просто думал, что у меня был очень быстрый пони. Ты улыбаешься.

Дэмиен улыбался. Они остановились в одном из проходов, и слева от них через открытые арочные окна лился лунный свет.

— Я слишком много говорю? Я вообще не переношу алкоголь.

— Я заметил.

— Это моя вина. Я никогда не пью. Мне следовало понимать, что мне придется это делать, среди таких мужчин, и попытаться… выработать своего рода выносливость… — Он говорил серьезно.

— Так работает твой ум? — сказал Дэмиен. — И что ты имеешь в виду, говоря, что никогда не пьешь? Я думаю, ты немного преувеличиваешь. Ты был пьян в первую ночь, когда мы встретились.

— Я сделал исключение, — ответил Лорен, — той ночью. Две с половиной бутылки. Я заставил себя выпить. Я думал, будет проще, если я буду пьян.

— Что ты думал будет проще? — спросил Дэмиен.

— «Что?» — переспросил Лорен. — Ты.

Дэмиен почувствовал, как поднялись волоски на всем теле. Лорен произнес это мягко, как будто это было очевидно, его голубые глаза все еще оставались слегка затуманенными, а рука все также обнимала шею Дэмиена. Они смотрели друг на друга, приостановившись в полутемном переходе.

— Мой Акиэлосский постельный раб, — сказал Лорен, — названный в честь человека, убившего моего брата.

Дэмиен с болью втянул воздух.

— Осталось не так далеко, — сказал он.

Они прошли по коридорам мимо высоких арок и окон вдоль северной стороны с их Виирийскими резными решетками. Не было ничего необычного в том, чтобы двое юношей — даже принцев — вместе бродили по коридорам, пошатываясь после пирушек, и Дэмиен на мгновение мог притвориться, что они были теми, кем казались: братьями по оружию. Друзьями.

Стражники по обе стороны от входа были слишком хорошо вышколены, чтобы реагировать на появление королевской знати в объятиях друг у друга. Они прошли через наружные двери во внутренние покои. В комнате стояла низкая кровать в Акиэлосском стиле с основанием, высеченным из мрамора. Она была простой и открытой для ночного воздуха от самого основания до изогнутого изголовья.

— Никто не должен входить, — приказал Дэмиен стражникам.

Он осознавал скрытый смысл своих слов — Дамианис заходит в спальню с юношей в объятиях и приказывает никого не впускать — и не обращал на него внимания. Если Исандра внезапно посетит ошеломляющая догадка, почему фригидный Принц Виира воздержался от его услуг, то так тому и быть. Лорен, будучи чрезвычайно закрытым, не хотел бы, чтобы его домашняя свита присутствовала, пока он будет справляться с последствиями ночной попойки.

Лорен проснется с пронзительной головной болью, которая подпитает его едкий язык, и жаль любого, кто столкнется с ним тогда.

Что касается Дэмиена, он собирался легонько подтолкнуть Лорена в спину и отправить его, пошатывающегося, проделать четыре шага до постели. Дэмиен снял его руку со своей шеи и отодвинулся. Лорен сделал шаг своими собственными силами и, моргая, поднял руку к шнуровке.

— Прислужи мне, — неосознанно сказал Лорен.

— Как в прежние времена? — спросил Дэмиен.