Сила есть Право - Рагнар Редбёрд

Сила и право собственности перечёркивают множество грехов — приписываемых грехов, но мужчины и женщины (в особенности женщины) обладают чрезмерным запасом благосклонности и прощения — «дерзкого плохого мужчины», если он побеждает. Как уважают женщины мужчин львиной решительности и орлиных принципов, так отвергают они трусость, «хорошесть», слабость, женственность, проигрыш. Нет иного персонажа в истории, которому бы так бурно аплодировали со всех сторон, как храброму «плохому» бунтовщику и великому завоевателю.

Следовательно, бери своё золото, землю и власть любым способом. Если заплутаешь и собьёшься с одного пути, попробуй другой. Там, где есть воля, существует тысяча путей. Если изношенные и проторенные следы умышленно препятствуют тебе, прорубай, не колеблясь, новую дорогу через джунгли — для себя. Никогда не бери в расчёт проповедников и редакторов. Они наняты, чтобы ослепить и остановить тебя. И прежде всего не следуй за большинством, ибо оно скатывается вниз, только вниз по via del mortes[250] в бездну бедности, цепей и позора. Не отступай, не поворачивай ни влево, ни вправо, но маневрируй. Не проси ни утешения, ни сострадания. «Умереть смертью» лучше, чем сдаться и погибнуть — атакуй своего завоевателя. «Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его». Но при этом будь честен и возвышен, никогда не забывай, что храбрость (которая включает в себя все остальные добродетели) есть высшая мудрость — и материальный успех есть высшая цель мужчины. «Ввысь взойти должен ты или споткнуться — покориться или стать победителем — стать наковальней или молотом».[251]

Борьба и завоевание — здесь и сейчас, узри же! — завтра ты умрёшь! ты умрёшь! — и это есть твоя цель. Пусть идеал Наполеона станет твоим. Наполеон был Дарвином, восседающим на коне. Обращаясь к оборванной и голодной итальянской армии, он произнёс такие слова: «Солдаты! Богатство ждёт вас внизу на плодородных равнинах — (равнинах Италии)… Так что же, у вас не хватает силы духа и отваги?» События доказали, что у них не было недостатка ни в силе духа, ни в отваге.

Поэтому награбленное в Италии, в том числе и хранившиеся в великом Венецианском банке сокровища, было разделено между ними. И абсолютно везде главенствовал такой же подход, и он всегда будет главенствовать. Эта земля существует для того, чтобы её брали, а золото — чтобы его загребали,[252] и слава, и сила, и песня для храбрых, для отважных, для сильных — и ни для кого более. Следовательно, будь Наполеоном — не будь Христом.

Бери свою собственность любым методом, который покажется тебе самым лёгким. Обращаясь к экономическим терминам, «покупай власть в самом дешёвом магазине и продавай её в самом дорогом». Удовлетвори свои надежды на жизнь, как делают это львы и орлы, то есть по направлениям, где сопротивление наименьшее — так же, как это делают растения, что растут в тёмном погребе. Они жаждут достичь солнечного света самым прямым путём.

Презирай все кичливые советы о том, что правильно, а что неправильно. Решай сам для себя, что правильно, а что неправильно. Получай собственность честно, если ты можешь, но помни, что «бизнес есть бизнес». («М-р Сесил Родс под непрерывным пятнадцатиминутным огнём захватил и увёл стадо скота».[253])

Жизнь есть жизнь, а поражение есть ад. Подчиняйся своему внутреннему голосу! Он никогда не заблуждается. Это твоя подлинная душа. Будь Дарвином в действии. Совершая благородные поступки, не мечтай о них всю свою жизнь.

«Моральные принципы», — говорите вы! Что есть морализмы, если они парализуют ваш мозг и руку? Не являются ли они искусственными человеческими постановлениями, к тому же ещё и освящёнными, но вовсе не естественными, достойными уважения, необходимыми и истинными? Моральные кодексы — чёрный террор презренных трусов.

Этические принципы христианства, судя по ежедневному развитию, есть принципы насмехающегося, подлого, лицемерного дьявола — если дьявол есть.

Читатели должны чётко понимать, что сексуальная мораль никоим образом не осуждается на этих страницах. Во всех сексуальных отношениях (как и во всём остальном) «мораль» есть то, что диктует сила. Женщины были хрупкими существами и в свои лучшие времена, и, возможно, в глубине своих сердец они хранят неограниченное количество любовников. Для благополучия вида и для сохранности потомства они должны содержаться в полном подчинении. Мужчина пленял и содержал их, а охранять их необходимо, чтобы держать «на цепи», как это было всегда. Горе ему, и горе им, и горе нашей расе, если когда-нибудь эти любвеобильные создания освободятся от подчинения и станут правителями или хотя бы равными мужчине. (Но это невозможно.) С древнейших времён мужчина пленял свою жену силой или хитростью, и до сего дня он делает то же самое. Свадебные церемонии символизируют его право собственности — его добычу. Свадебное кольцо есть звено цепи, эмблема того, что доисторический новобрачный сажал на цепь свою «любимую» в пещере и держал её так до тех пор, пока она не становилась ручной, послушной и отвечающей взаимностью.

Сексуальная дегенерация, которая так распространилась среди нас сегодня, есть результат христианской цивилизации, то есть измельчания мужчины и наделения женщины равными с ним правами. Пока муж остаётся абсолютным императором в своих четырёх стенах, осквернение супружеского ложа (сейчас столь обычное и столь отвратительное) совершиться не может. Если его жена и незваный гость осмеливаются обесчестить его, то смерть обоих — самое эффективное средство устрашения. Его дочерям, контролируемым с такой же жёсткостью, не будет дозволено обручиться с первым попавшимся Диком, Томом или Гарри, который пройдёт мимо, глупо улыбнувшись, но они «отдадутся» мужчинам, которые рождены в хорошем роду, или которые доказали свою наследственную мужественность и твёрдость — в кровавой битве.

Наглое вмешательство церкви и государства в сексуальные отношения постепенно превращает мужчину в полное ничтожество и устанавливает систему организованного конкубината или, скорее, промискуитета.[254] Записи наших бракоразводных процессов показывают, что супружеская измена распространяется, как ничем не сдерживаемый пожар. Известный ньюйоркец публично утверждал, что две трети «замужних» женщин в этом городе систематически неверны, а толстый отвратительный священник (по имени Муди) открыто советует своим овечкам-самкам открыть радости «божественной свободы» на этой фабрике проституток — на бракоразводном процессе.

Женщина есть на две трети матка. Оставшаяся треть есть сплетение нервов и сентиментальности. «Эмансипировать» женщину — значит отдать её на нежную милость духовных лиц, которые научились «играть» на её эмоциональности. Символ веры становится неправомерно влиятельными и даже пытается диктовать «долг мужчины». С течением времени дьявольские теории пасторов стали вдохновлять политиков и править нациями. После чего государство стало диктатором личности. Мужчина обесценивается, в то время как подобно мерзкому потоку наступает дегенерация и социалистическая гибридность.

Проституция (по найму) также есть прямой результат неестественных условий, привнесённых и установленных согласованным инфернализмом государственных деятелей и прелатов. Во многих странах эта отвратительная вещь «регулируется» законом, и во всех великих городах это является надёжным источником доходов не только для полиции, но и для каждого, кто делает инвестиции в недвижимое имущество или в банковские бумаги. Большой город есть большая язва, а язва есть явный симптом наследственного отравления крови. Несомненно, разрушение Содома и Гоморры[255] было достойным делом.

Если все наши современные Содомы стереть с лица земли, то как природа в её неизменной чистоте будет торжествовать и ликовать! Как она будет обволакивать их руины и крошить могильные холмы в огне сверкающей славы!

Если развитие будет продолжаться в том же духе, что и сейчас, то недалеко то время, когда будет искренне провозглашено: «Нет в Америке супружества». Ужасная угроза мужскому населению исходит от диктатуры рабского большинства в этом и во всех остальных делах. Под благовидной формой бракоразводного процесса была устроена дьявольская махинация, посредством которой некогда чистые саксонские завоеватели Северной Америки быстро превращаются в стада полусоциалистических любителей свободной любви.

Святость домашнего очага исчезает. Больше нельзя утверждать, что «мой дом — моя крепость». Браков заключается сегодня всё меньше и меньше, а воспитание детей государством находится в самом расцвете. Семейная жизнь исчезает под разлагающим влиянием государственного вмешательства и пасторского благословения.