Лирика - Андрей Дмитриевич Дементьев

не затихал ни на минуту.

Я пережил тебя на сорок лет.

Зачем? Как это всё несправедливо.

Я плачу и смотрю на твой портрет,

На тот портрет, где ты такой счастливый.

«В какой из космических сфер …»

В какой из космических сфер

Душа твоя горько блуждает?

А жизнь лишь обидный пример,

Что зло на земле побеждает.

Тебе еще жить бы да жить.

В походы ходить и на танцы.

И дружбой в беде дорожить.

И сына растить, и влюбляться.

Устав от семейных невзгод,

Сказал ты в разгар своих тягот:

«Не очень в любви мне везет.

Так пусть повезет ей хотя бы…»

«Как же я не почувствовал, не уловил…»

Как же я не почувствовал, не уловил,

Что душа твоя медленно падала в пропасть.

Что в тебе не осталось ни веры, ни сил.

Лишь обида осталась да детская робость.

И в последние дни своей горькой любви,

Когда ты уходил в себя, словно в подполье,

Ты воздвиг себе храм на грядущей крови,

Символический храм из надежды и боли.

Но молитвы твои не дошли до небес.

Не услышало их равнодушное сердце.

Чтоб всё разом решить, ты навеки исчез…

Ничего не нашел ты надежнее смерти.

«Я живу вне пространства…»

Я живу вне пространства,

Вне времени, вне адресов…

Я живу в бесконечности горя и боли.

Потому и не слышу родных голосов,

Вызволяющих душу мою из неволи.

Я пока эту боль побороть не могу.

И, наверно, уже никогда не сумею.

Как пустынно сейчас на моем берегу,

Навсегда разлученному с жизнью твоею.

«Не могу поверить до сих пор…»

Не могу поверить до сих пор,

Что вернусь в Москву к твоей могиле.

Не война, не случай и не киллер, —

Сам себя ты расстрелял в упор.

И кого хотел ты убедить

В споре меж обманом и любовью.

Лишь позор всегда смывался кровью.

Всё иное можно позабыть.

«Когда луна свой занимает пост …»

Когда луна свой занимает пост

И тишина весь Божий мир объемлет,

Я чувствую, как под присмотром звезд

Душа твоя торопится на землю.

А сын твой спит и ничего не знает,

Что дух отца над ним всю ночь парит,

Надеясь, что судьба его земная

Твоих обид и бед не повторит.

«Третий год я на Святой земле…»

Третий год я на Святой земле.

Третий год покой твой непробуден.

Я всё жду, что ты приснишься мне.

Встреч иных у нас уже не будет.

Я всё жду, что ты приснишься мне.

И когда Господь окажет милость,

Я узнаю, что в ту ночь случилось.

Лишь бы нам побыть наедине.

Тайну смерти знаешь ты один.

Тайна жизни — тайной и осталась.

Ты меня не провожаешь в старость.

Я тебя в разлуку проводил.

«Я молюсь о тебе в иудейской стране…»

Я молюсь о тебе в иудейской стране.

Я молюсь за тебя на земле Иисуса.

Но от этих молитв только горестней мне.

Не сниму я с души непосильного груза.

Я в одном виноват, что в тяжелые дни,

Когда ты в моем слове и в дружбе нуждался,

Твоя жизнь для меня оказалась в тени,

И понять ее издали я не пытался.

Мне казалось, что всё образуется вновь,

Как уже не однажды бывало с любовью.

Я иду за тобою в ту страшную ночь.

И склонилась звезда к твоему изголовью.

«Не ропщу… Ничего мне нельзя изменить…»

Не ропщу… Ничего мне нельзя изменить.

Невозможно ничто возвратить из былого.

Прервалась эта еле заметная нить,

На которой держалось отцовское слово.

«Он тебе напоследок признался в любви…»

Он тебе напоследок признался в любви.

Не словами, не взглядом, а пулей шальною.

С этой жуткой минуты все будни твои

Поплывут по душе бесконечной виною.

Он обидой своей зарядил пистолет.

Ты не знала, что слово страшней пистолета.

И оно сорвалось… И прощения нет.

И прощенья не будет на многие лета.

А в душе моей все еще страшно звучит

Эхо выстрела, что прозвучал в вашем доме.

И я слышу, как внук мой негромко кричит,

Сиротливо к глазам прижимая ладони.

«Пятый год, как нет тебя со мною…»

Пятый год, как нет тебя со мною.

Только начал жить — уже итог.

Видно суждено так… А с судьбою

Безнадежны компромисс и торг.

Принимаю жизнь как наказанье.

Как не искупленную вину.

Ни молитвами и ни слезами

Я былое наше не верну.

И чем больше времени проходит,

Тем необъяснимей твой уход…

Ничего вокруг не происходит.

Ничего не происходит пятый год.

«Несправедливо мир устроен…»

Несправедливо мир устроен, —

Он то жесток, то суетлив.

И так мне не везло порою.

Но ты был жив…

Решив уехать из России

В край Откровений и олив,

Я знал — замучит ностальгия.

Но ты был жив…