Нравственно–подвижнические слова - Марк Подвижник

24. Сердце чистое (Пс. 50, 12) есть то, которое представило Богу память, совершенно безвидную (чистую от впечатлений) и не имеющую образов, и готово принять одни напечатления Божий, от которых оно обыкновенно делается светлым.

25. Некоторые из любознательных спрашивают, каким образом будет различие между вечными обителями и обетованиями? По определенному ли месту или по мысленному представлению духовного различия, обособляющего качество и количество каждой обители? И одним кажется (справедливым) первое, другим же второе. Ибо познавший, что значит сказанное: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17,21), и: «обители многи у Отца» (Ин.14,2), примет второе.

26. Кто Божественным желанием победил душевное расположение к телу, тот сделался неограниченным (возвысился над ограниченностью), хотя он и находится в теле. Ибо Бог, привлекающий вожделение желающего, без сравнения превыше есть всего и не попускает желающему привязать вожделение свое к чему — либо из того, что после Бога. Итак, да возжелаем Бога всею крепостью вожделения нашего и сделаем, чтобы наше свободное избрание не было одержимо ничем телесным, и поставим себя расположением (душевным) превыше всех, поистине чувственных и мысленных вещей; и (тогда) мы волею не примем никакого вреда от естественной жизни относительно того, чтобы быть с Богом, неописанным по естеству.

Вопрос: Во всякое ли время входит человек в сие состояние?

Ответ: Благодать непрестанно пребывает с человеком, и от юного возраста вкоренилась в нем, как закваска, проникла его, и, как бы нечто естественное и сросшееся с ним, становится сопричастницею ему; и хотя едина есть благодать, но действует она многообразно, как хочет, промышляя о пользе человека. Иногда же возжигается и разгорается более, иногда же тише и умереннее. Самый свет по временам более возгорается и сияет, иногда же удаляется, и бывает сумрак. И светильник всегда горит и светит; когда же бывает очищен, то не дает более света, то есть становится более явным в причастии любви Божией; иногда же и соприсносущий свет тускнеет. Некоторым же во свете явилось знамение креста и впечатлелось во внутреннем человеке. Некогда (случилось), что человек в молитве пришел как бы в исступление и видел себя стоящим в алтаре в церкви, и приносимы были ему три хлеба, как бы на елее заквашенные; и чем более он вкушал их, тем более они умножались и увеличивались. И в другое время являлось как бы некоторое светлое одеяние, какого нет на земле в веке сем и какое не может быть сделано руками человеческими. Подобно тому как Господь с Иоанном и Петром, восшедши на гору, преобразился, и «ризы Его быша блещащяся» (Мк.9,3), таково было то одеяние, и ужаснулся человек, облеченный в него. В иное опять время (сей свет) непрестанно виден был в сердце и отверз внутреннейший, глубочайший и сокровенный свет, открылся новый, светлый мир вместе с Господом хвалящийся и славословящий, так что человек тот, весь поглощенный оною сладостью и созерцанием, уже не владел собою, но был как безумный и иноязычник миру сему по причине преизобилующей любви, и сладости, и сокровенных тайн, и, в то время освободившись, скоро достигнул совершенной меры и был чист от греха. Но потом благодать скрылась, и пришло покрывало противной силы. Является сие отчасти, как бы человек стал на одну степень ниже меры совершенства, то есть должно было ему, так сказать, пройти двенадцать степеней и таким образом достигнуть в совершенство; и в некоторое время он доходил и достигал оной меры и входил в совершенство; но потом опять умаляется благодать, и он снизшел одною степенью и стал на одиннадцатой. Если же кто богат благодатью, тот всегда, ночью и днем, стоит в совершенной мере, будучи свободен и чист, всегда плененный (благодатью) и вместе с тем носимый горе. И теперь, если бы те дивные дарования, которые открылись человеку, и которых он вкусил опытом, всегда сохранялись в нем, он не мог бы принять (на себя) служение слова или какую — либо тяготу (ближних) и не был бы в состоянии слышать что — либо или заботиться о чем — нибудь, хотя бы то касалось его самого, или о завтрашнем дне, а мог бы только лежать в угле где — нибудь, носимый горе и упоенный. Посему совершенная мера не дана ему, чтобы он возмог упражняться в попечении о братии или в служении слова. Однако «средостение ограды разоривши» (Еф.2,14), только состояние его таково, как бы некая мрачная сила лежала над ним. Как легкий и тонкий воздух покрывает светильник, хотя он всегда горит и светит, так и в нем над оным светом лежит покрывало. Посему исповедую, что таковой несовершен и не совсем свободен от греха, но, так сказать, и свободен, и не свободен. Средостение ограды разорено и раскопано, но в некоторой части не совсем разорено, и не всегда равна была его молитва. Бывает время, когда она более возжигается, и утешает, и упокоевает, но бывает время, когда она скрывается и бывает под мраком, как сама благодать устраивает на пользу человеку. Однако, входив в совершенную меру, и по временам вкушав оного века, и имея опыт (в сем), я еще не знал ни одного совершенного и свободного христианина. Но хотя бы кто — либо упокоевался в благодати и входил в тайны, и откровения, и в великую сладость благодати, однако вместе с тем грех есть внутри его. Сии по причине преизобилующей благодати и света, (находящегося) в них, считают себя свободными и совершенными, потому что имеют действие благодати, однако по неопытности погрешают. Но я еще ни одного не видал свободного, хотя и сам в некоторое время отчасти входил в оную меру и могу усмотреть, какое устроение имеет совершенный.

27. Тотчас по знамении креста благодать так действует, умиротворяет все члены, и душа по причине многой радости является, как простое, незлобивое дитя, и человек уже более не осуждает ни еллина, ни иудея, ни грешника; но внутренний человек чистым оком смотрит на всех, как на одного, и одинаково радуется о всем мире, и хочет, чтобы все еллины и иудеи покланялись Сыну Божию, как Отцу. И отверзаются ему двери; и он входит внутрь во многие обители; и по мере того как он входит, они отверзаются ему более, и из ста обителей он вступает в иные сто обителей, и богатеет, и опять, когда он делается иным, ему показываются другие новые и дивные (предметы), и как сыну и наследнику ему вверяются вещи, которые не могут быть изречены естеством человеческим или сими устами и языком. В иной час, как посольствуя пред Богом, от многой любви к Нему, начинает молиться о мире, чтобы спасся весь мир, как всецелый Адам; распаляясь любовью и желая, чтобы все спаслись, он поучает (ближних) слову жизни и Царствия, «посолствуя о Христе» (Еф.6, 20) и, сколько можно слышать, поведая небесные и Божественные тайны бесконечного и непостижимого века. В иной же час вооружается весь человек, облачаясь во всеоружие Божие (Еф.6,11), и принимает воинство Небесное, и начинает поражать вражие полки, и производить там заколения многих трупов. В иной же час опять Господь действует в душе, и веселятся взаимно душа и Господь, и бывает человек во многом свете и радости, (обращаясь) к Господу и к братиям. Светильник и свет горят ночью и днем, целое же, по Божию Промыслу, не изменяется, и весь человек есть чист, и немногого не достает ему для того, чтобы он был таким, каким он должен быть; однако и средостение разрушено, и смерть побеждена. Иногда светильник более разгорается и светит ярче, так что человек не может сносить оного сияния и блистания, но бывает как бы разрешенный. Иногда же горящий еще свет как бы меркнет, и ложится на нем, как завеса, некий тонкий и мрачный воздух противной силы. Посему и говорит такой человек, что он не совершенно свободен. — Вовеки слава Господу. Аминь.

28. Хорошее (дело) пост, бдение, странническая жизнь, однако это только труды наружной благой жизни, но чин христиан есть более внутренний, нежели сии (телесные добродетели), и никто не должен (только) на них надеяться. Ибо случается с некоторыми, что сии бывают причастны благодати, и злоба (вражия), укрывающаяся еще внутри их, строит ковы, добровольно уступает им и не действует, но заставляет человека думать, что ум его очистился, и вводит потом человека в самомнение, что он совершенный христианин; и потом, когда человек подумает, что он свободен, и делается беспечным, тогда злоба нападает на него разбойническим образом, втайне делая засаду, и искушает его, и низводит в преисподнее земли. Ибо, если разбойники, или воины, будучи люди двадцати лет, умеют неприятелям строить ковы, делают засады, подстерегают (врагов), и нападают на них с тыла, и окружают их со всех сторон, и избивают, тем более (все сие умеет делать) злоба, которая живет столько тысяч лет и дело которой состоит в том, как бы погублять души. Умеет она делать тайную досаду в сердце, и в некоторые времена не действовать, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве. Основание христианства есть сие, чтобы человек, сколько бы (дел) правды ни совершал, не успокоивался на них и не почитал бы себя за нечто великое, но был бы нищ духом. И, если сделается причастником благодати, чтобы он не подумал, что достигнул чего — либо, и чтобы не возомнил о себе, что он великий человек, и чтобы не начинал учить; и, проводя добрую жизнь в великом пощении, странствовании и молитве и быв причастником благодати, невысоко думал о душе своей. Но, поистине, такое начало благодати было ему тогда в особенности ради того, чтобы он нес труд, алчбу и жажду, чтобы он не был насыщен (в своем стремлении) и не почитал себя праведным и богатым в благодати, но чтобы рыдал и плакал, как плачет мать, которая имела единородного сына и воспитала его, и, когда он возмужал, неожиданно умер.