Истребитель драконов - Уильям Кинг

Феликс не совсем поверил тому, что произошло дальше. Когда пламя понеслось на него, он, защищаясь, поднял меч. Это был бессмысленный и бесполезный жест, сделанный скорее в силу привычки, чем в надежде, что нечто подобное способно его защитить. И кое–что произошло. Руны на клинке вспыхнули ярче. Жар пламени и боль так и не пришли. Какая–то волшебная сила защитила его.

Он почувствовал мощное давление, словно шёл против течения реки. На мгновение он почувствовал, как его начинает сдувать с поверхности аэростата, но затем взял себя в руки и устоял на месте. Медленно он заставил себя двинуться вперёд, чтобы атаковать дракона. В преддверии удара клинок запульсировал ярче.

Ульрика выпустила стрелу. Та прямо и прицельно полетела в драконий глаз, но в последнюю секунду существо сдвинулось, и стрела вонзилась в одну из странных антенн опускающихся со лба чудовища. Яростный рёв существа был оглушающим.

Дракон Скьяландир был разочарован. То, что случилось, не входило в его планы. Это странное судно вступило в бой. На борту оказался волшебник, направивший в него свои заклинания. Какого только оружия не повидал дракон за свои две тысячи лет существования, но тот гномий топор оказался мощным, а что касается меча, которым был вооружён жалкий человек — меч почти обеспокоил его. Тот излучал древнюю злобу, направленную на всех представителей драконьего вида.

Ярость и ненависть наполняли дракона. Теперь разозлить его легко. Дракон знал это. Он изменился с тех пор, как его пробудили от долгого сна двое близнецов — волшебники–альбиносы. И он боялся, что знает, в чём тому причина. Тот, с золотым посохом, внедрил в его тело талисманы искривляющего камня. Второй, с эбеновым посохом, причинял ему боль, окружив чарами, которым дракон не мог противостоять, будучи слишком сонным. Остались какие–то воспоминания об их древнем ритуале, что наполняли его страхом и яростью. Дракон припоминал, как по его логову разносилось имя тёмного бога — Изменяющего. Он вспоминал, с каким презрением волшебники отвергли его огромное богатство. Дракон понимал, что захвачен каким–то их заклинанием, понимал, что его мысли затуманены, и ничего не мог с этим поделать.

Топор снова попал в цель, погрузившись в сухожилие на шее дракона. Для Скьяландира то было укусом муравья. Болезненным, раздражающим, но едва ли смертельным. То же относилось и к заклинанию, направленному в его бок, и к укусам тех крошечных ружей. В действительности, не было ничего, чем бы эти мелкие создания могли ему по–настоящему навредить. Настало время заканчивать эту комедию.

Скьяландир просчитал свои возможности. Он может дыхнуть огнём на аэростат над металлической гондолой. Когда он прорвал аэростат, то обнаружил внутри тысячи небольших газовых шаров. Дракона был достаточно сообразителен, чтобы подметить — именно они удерживают корабль в воздухе. И если выпустить на них огонь…

Будет ли заклинание, наложенное на меч и защищающее его владельца от драконьего дыхания, защищать неживую конструкцию? Скьяландир сомневался. Он преподаст урок этим непрошеным гостям — гномам, вторгнувшимся в его владения и загрязнившим его охотничьи угодья своими машинами. Он убьёт их, как убил всех прочих гномов, которые выступали против него. Он уничтожит это судно точно так же, как уничтожил городки вокруг своего логова, а они никак не смогут его остановить.

Или, возможно, ему следует продолжать бить по металлической гондоле? Если та отделится от аэростата, все, кто находятся внутри, полетят вниз навстречу смерти. Тогда он сможет в своё удовольствие разобраться по одному с теми созданиями, что на аэростате. Что–то внутри его измученного искривляющим камнем мозга предпочло последний вариант. Как более жестокий.

Дракон сознавал, что оставшиеся гирокоптеры приближаются. Ну и пусть. Их паровое дыхание не может повредить ему, а жалкие взрывающиеся яйца едва могут поцарапать его бронированную шкуру. Да и вряд ли они осмелятся воспользоваться своим оружием столь близко к воздушному кораблю. С куда большей вероятностью они повредят собственное судно, чем причинят ущерб Скьяландиру.

Макс почувствовал волны магической энергии над головой. «Защитное заклинание, — предположил он, — причём вызванное не волшебником». Все волшебники обладают собственным магическим почерком, столь же особенным, как голос. И если его не замаскировать, почерк этот может быть распознан собратом по магическим искусствам. Искушённый практик, вроде Макса, способен даже определить расу и, в большинстве случаев, пол заклинателя, но в данном случае зацепки не было. Возможно, предмет или руна, но всё же имелся намёк на то, что за этим стоит какой–то чуждый интеллект.

«Сейчас не время выяснять», — подумал Макс. Через некоторое время после высвобождения заклинания, он обнаружил, что обманулся, полагая, что сможет действительно нанести вред дракону. Он способен поранить, причинить боль, но так же способен убить дракона, как жало пчелы — слона. Существо слишком огромно и могущественно, и по самой своей природе окутано столь большим количеством магии, что Макс не способен нанести ему существенный вред.

«Вот и ещё одно существо, более могущественное, чем я, — криво усмехнувшись, подумал Макс. — В последнее время они попадаются мне на каждом шагу».

Среди прочих мыслей промелькнула мысль о заклинании побега, но он сомневался, что из этого получится что–либо путное. Вероятнее всего, оно не сможет перенести его через всё расстояние до земли, но даже если сможет, то он будет двигаться в том направлении, что сейчас, и с той же скоростью. Если же Макс будет и на земле перемещаться с той же скоростью в том же направлении, что и „Дух Грунгни“, то, скорее всего, разобьётся о скалу, дерево или какое–либо иное препятствие.

И Макс не был уверен, что хочет уходить. Ульрика оставалась на корабле, а он не желал её оставлять. Пока она жива, он никуда не пойдёт.

Феликс смотрел на дракона. Он чувствовал, что тот словно насмехается над ним. Существо летело чуть дальше, чем требовалось для удара, и игнорировало оскорбления, выкрикиваемые Готреком и Снорри. Феликс сознавал — дракон желает дать понять, что способен уничтожить их в любой момент. Он играет с ними. Похоже, правдой оказалось всё то, что Феликс когда–либо читал о злобности и жестокости драконов.

Он ощутил краткий приступ отчаяния. После всего пережитого, неужели конец станет таким? Едва ли казалось справедливым, что оставшись в живых после множества приключений, Феликс погибнет в случайном столкновении в горах Края Мира. И потом, кому дано знать, когда наступит смертный час? Рано или поздно удача оставляет любого, а в последнее время Феликс начал подозревать, что и так израсходовал больше удачи, чем ему положено. Феликс жалел лишь о том, что тут была Ульрика, и что в этот последний момент он находится не рядом с ней.