Славный парень - Дин Кунц

— Благодарю, Ромми.

—  Я люблю макать его в шоколад.

—  Я тоже.

—  Джеймс бы не одобрил.

—  Мы ему не скажем.

Они сидели за кухонным столом, разделенные одним из четырех углов. Помешивали горячий шоколад ложечками, отчего от кружек поднимался нежный аромат.

—  Какое необычное имя — Ромул.

—  Да, даже теперь оно звучит для меня необычно. Согласно легенде, Ромул — основатель Рима.

—  Не так-то просто соответствовать такому имени.

—  Ромула и его брата-близнеца, Рема, бросили при рождении. Их выкормила волчица, воспитал пастух, а Ромул, когда основал Рим, убил Рема.

—  Какая ужасная история.

—  Знаете, Синтия, так уж устроен мир. Я не про волчицу, а про все остальное. Люди могут так ужасно относиться друг к другу. Я очень рад, что у меня есть друзья.

—  Как вы познакомились с Бетани и Джеймсом?

—  Джимом, — он погрозил ей пальчиком.

Она улыбнулась и покачала головой.

—  Насчет этого он всегда так строг со мной.

—  Мы познакомились через общих друзей. Вы знаете Джуди и Френки?

—  Конечно. Я обожаю Джуди и Френки.

—  А кто нет?

—  Они — такая чудесная пара.

Он печально вздохнул.

—  Если бы я нашел такую любовь, Синтия, то убил бы ради нее...

—  Вы кого-нибудь найдете, Ромми. Все находят себе пару.

—  Полагаю, когда-нибудь ударит молния. Должен сказать, я очень хочу увидеть, как молния ударит.

Они макали гренки в шоколад и ели.

Серое утро занялось за окнами. На фоне дождливого дня кухня становилась все уютнее.

—  Вы знаете, что они сейчас в Париже?

—  Джуди и Френки любят Париж.

—  Все любят. В этот раз я собирался поехать с ними, но навалилась работа.

—  Готова спорить, путешествовать с ними — одно удовольствие.

—  Это точно. Мы вмести побывали в Испании. Бегали с быками.

У Синтии округлились глаза.

—  Джуди и Френки бегали с быками... как у Хемингуэя?

—  Джуди — нет, а вот Френки захотелось. И вы знаете, как трудно не уступить Френки.

—  Я поражена. Но с другой стороны... они такие спортивные.

— Да, иной раз выматывают меня до предела.

—  Разве это не опасно, бегать с быками?

—  Ну, лучше бегать с ними, чем позволить им бегать по тебе. В конце ноги отказывались меня слушаться.

—  Я предпочитаю общаться с быком в виде вырезки.

—  Вы прелесть, — он похлопал ее по руке. — С вами так приятно завтракать. Хорошо сидим, не так ли?

—  Да, конечно. Но я никогда не думала, что Джуди и Френки тянет к экстремальным видам спорта. На них это так непохоже.

—  Джуди не тянет. А вот Френки обожает балансировать на острие ножа. Я иногда даже волнуюсь за него.

Он продолжал есть, а она застыла, не донеся четвертушку гренка до рта, словно вспомнила, что сидит на диете, и теперь не знала, то ли и дальше потакать аппетиту, то ли взять себя в руки и прекратить чревоугодие.

—  Вы были в Париже, Синтия?

Она медленно положила ненадкусанную четвертушку на тарелку.

—  Что-то не так, дорогая? — спросил он.

—  У меня... есть одно дело. Совсем забыла. Меня ждут.

Когда она начала подниматься из-за стола, он накрыл ее руку своей.

—  Чего вы так заспешили, Синтия?

—  У меня не память, а решето. Я забыла...

Хватка Крайта стала крепче.

—  Мне любопытно. В чем моя ошибка?

—  Ошибка?

—  Вы вся дрожите. Притворяться не умеете. В чем моя ошибка?

—  Я записана к дантисту.

—  На какое время? Неужто на половину седьмого утра?

В замешательстве она посмотрела на настенные часы.

—  Синтия? Синти? Я действительно хочу знать, в чем моя ошибка.

—  Ф-Френки — не мужчина, — ответила она, не сводя глаз с часов.

—  Но Джуди-то точно не мужчина. Ага, понимаю. Очаровательная лесбийская парочка. Ну и ладно. Я ничего не имею против. Более того, я только за.

Он похлопал ее по руке, взял четвертушку гренка, которую она не надкусила. Макнул в шоколад.

—  Вы причинили им боль? — Синтия, не могла заставить себя посмотреть на него, так что изучала тарелку.

—  Бетани и Джиму? Разумеется, нет, дорогая. Они уехали на работу, как вы и думали, к бонусам и опционам. Я вошел в дом лишь после их отъезда.

Он откусил кусок четвертушки. Второй. Доел.

—  Могу я уйти? — спросила она.

—  Дорогая, позвольте объяснить. Мою одежду погубил дождь. Здесь я жду, пока мне привезут новую. В моем распорядке дня нет времени на беседы с полицией.

—  Я просто пойду домой.

—  Я так и не научился верить людям, Синтия.

—  Я не позвоню в полицию. Несколько часов не позвоню.

—  И сколько вы сможете подождать?

Она подняла голову, встретилась с ним взглядом.

—  Сколько вы скажете. Приду домой и буду просто сидеть.

—  Вы очень великодушная женщина, Синтия.

—  Я всегда...

—  Всегда что, Синтия?

— Я всегда хотела, чтобы всем было хорошо.

—  Разумеется, хотели. В этом вы вся, дорогая. И знаете что? Я верю, что вы можете прийти домой и просто сидеть там.

—  Я так и сделаю.

—  Я верю, что долгие часы вы будете сидеть тихо, как мышка.

— Даю вам слово. Буду.

Потянувшись к стулу, который стоял напротив Синтии, Крайт взял пистолет.

—  Пожалуйста, — прошептала она.

—  Не торопитесь с выводами, Синтия.

Она опять посмотрела на настенные часы. Он не знал, какую надежду она могла там увидеть. Время не дружило ни с кем.

—  Пойдемте со мной, дорогая.

—  Зачем? Куда?

— Лишь несколько шагов. Пойдемте со мной.

Она попыталась встать. Ноги не слушались.

Встав рядом с ее стулом, он протянул ей руку.

—  Позвольте вам помочь.

Синтия не отпрянула. Взялась за его руку и крепко сжала.

—  Благодарю вас.

—  Нам нужно только пройти через кухню к туалету. Совсем недалеко.

—  Яне...

—  Что не, дорогая?

—  Я не понимаю зачем.

Он рывком поднял ее на ноги.

— Да, не понимаете. Слишком многое находится за пределами нашего понимания, не так ли?

Глава 35

Библиотека, приземистое кирпичное здание с узкими, забранными решетками окнами, напоминала форт, словно дальновидные библиотекари понимали: день, когда им придется защищать книги от толп варваров, стремительно приближается.

Перед самым рассветом Пит Санто припарковался неподалеку от входа.

В феврале проблемный юноша (так назвала его пресса) спрятался в библиотеке после ее закрытия. Благотворительный вечер по сбору средств для библиотеки принес сорок тысяч долларов, вот он и решил украсть эти деньги и зажить в свое удовольствие.

Честная пресса могла бы назвать его невежественным молодым наркоманом, но этим они унизили бы юнца и толкнули бы на дорожку асоциального поведения.

Пусть и восемнадцатилетний, этот «отрок» не понимал, что деньги жертвуются чеками и положены на банковский счет. Банкам он не доверял. Видел в них «денежных вампиров, которые хотят высосать простого человека досуха». Он предпочитал наличные и полагал, что все люди, такие же умные, как он (или умнее), придерживаются того же мнения.

После долгих розысков, обнаружив лишь металлический ящик с мелочовкой, он решил дождаться утра и прихода библиотекарши, чтобы приставить пистолет ей к виску и вызнать, где спрятаны сорок тысяч.

К его удивлению, в пять утра пришли трое уборщиков. Они начинали так рано, чтобы закончить работу до открытия библиотеки. Наставив на них пистолет, он потребовал отдать ему кошельки.

И, наверное, это ограбление ему бы удалось, если б уборщики не увидели испорченные книги. Это их обозлило.

Ночью, прекратив поиски сорока тысяч, проблемный юноша собрал книги, которые (судил он по названиям и рисункам на обложке) основывались на «неправильных идеях». И сделал так, чтобы их более не поставили на полки.

Уборщики не были страстными книгочеями. Они пришли в ярость по другой причине: юноша не разорвал книги и не сжег. Свалив в кучу, помочился на них, а убирать все предстояло им.

Они как-то отвлекли внимание юнца, набросились на него, отобрали пистолет, избили в кровь. Потом позвонили копам.

Пит прочитал уборщикам строгую, пусть и без должной искренности, лекцию о том, как нехорошо брать на себя исполнение правосудия.

И вот теперь, оставив Зою в запертом «Маунтинере», он поспешил под навес перед парадной дверью. Сквозь стеклянные панели увидел, что внутри горит свет, и громко постучал.

Подошел один из уборщиков. Пит показал ему свой жетон, но уборщик уже открывал дверь.

—  Привет, детектив Санто. Что вы тут делаете? Сегодня никто книги не обоссал.

—  Ты слышал, что он судится с библиотекой? — спросил Пит.

—  И, наверное, отсудит пару миллионов-

—  Если отсудит, я тоже нассу на книги.

— Для этого вам придется постоять в очереди.