Огонь и ветер (СИ) - Элли Джелли

Забыть обиды… Как-будто это так просто. Для него- возможно, но если я примирюсь с этим дьяволом, я никогда больше не смогу себя уважать и всю жизнь буду считать себя безвольной тряпкой. Мое сердце вновь заныло и моя здравая половина уговаривала меня пойти на мирные переговоры и жить спокойно.

— Пожалуй, откажусь, — ответила я и была готова стукнуть себя по лбу.

— Можно считать, что ты объявляешь мне войну? — Алекс с интересом на меня смотрел, немного наклонив голову на бок.

— А разве нет третьего варианта? Нейтралитет, например?

— Нет, либо черное, либо белое, — на его губах уже появлялась опасная улыбка.

— Тогда, я выбираю войну. Я никогда не прогнусь под тебя, Огнарев! — уверенно сказала я.

— Хочешь спойлер? — надменно хмыкнул Алекс, — Ты прогнешься, под меня и подо мной…

Его бесстыжие глаза надо мной смеялись, пока я в очередной раз заливалась краской, теряла запал и входила в ступор от его пошлых словечек.

Я ушла в кухню, села за барную стойку и исподтишка смотрела на Алекса, я жалела, что моя гордость опять все испортила и мне снова придется терпеть его издевательства, потом объявлять негласное, короткое перемирие, вновь ссориться, сносить его жестокость и так по кругу.

Зачем я вообще сказала, что объявляю ему войну? Я же совершенно не понимаю, что нужно делать, как ставить Огнарева на место и где взять на это силы. Сегодня он был полностью прав, если соперник неравный- в драку лучше не ввязываться. Оставалось надеяться, что завтра Алекс будет в таком- же прекрасном настроении и ситуация потихоньку сойдет на нет.

На следующий день у нас началась настоящая война.

Глава 12

Новый день начался для меня просто отлично. Несмотря на то, что я вновь провела ночь на неудобном диване, я проснулась без болей в шее и спине, приняла душ, выпила кофе, запрыгнула в черную рубашку и джемпер, которые уже считала своими, и побежала в универ. Алекс все так-же мирно сопел в теплой, мягкой постельке. За то время, что я жила в его доме, я ни разу не видела, чтобы утром он просыпался на учебу. Кажется, к первой паре он пришел лишь однажды, и именно в тот злополучный день, мне посчастливилось въехать в его Порш.

Пока я отсутствовала, предатель Комов отмечал меня на лекциях и мои прогулы никто особо не заметил. В коридоре я лоб в лоб встретилась с Леркой, мы перекинулись парой слов и она почти не шарахалась от меня. Про Огнарева ничего рассказывать я не стала, пусть наша дружба с Аксеновой остается на паузе до тех пор, пока конфликт с Алексом не выйдет из острой фазы.

После третьей пары мне поступил очень волнительный звонок, наш комендант Лидия Львовна железным голосом велела мне явиться в общежитие, чтобы разобрать вещи. Она уверяла, что внутри комнаты почти ничего не уцелело, но так полагалось по протоколу, чтоб впоследствии я не возмущалась, что мое имущество было разграблено. Когда Лидия Львовна сказала, что Аксенова уже приходила за вещами вчера, меня снова кольнуло обидой, что Лерка мне даже не позвонила.

Оказавшись на пороге нашей бывшей комнаты, я тоскливо вздохнула. То, что некогда было моим домом, превратилось в черные руины и пепелище. Стены и пол были полностью покрыты копотью, в воздухе стоял жуткий запах гари и расплавленного пластика. Все мое небогатое имущество превратилось в горстки трухи, я ходила от стены до стены и вспоминала, как прекрасно и весело мне здесь жилось. Сколько бессонных ночей мы провели с Леркой, готовясь к экзаменам и зачетам за столом, от которого совсем ничего не осталось, сколько раз я смотрелась в зеркало, которое превратилось в черное стекло и сколько приятных девичих грез посещало мою голову, когда я валялась на этой кровати. Я пнула ногой обугленную панцирную сетку и по комнате прошел неприятный стальной звук.

Почти все, что могло уцелеть лежало на полу, я водила кроссовком по углям и покореженному пластику, разбирая завалы. Из ценного, нашлось почерневшее серебряное колечко, которое дарила мне бабушка, ложки, пара железных вешалок, фарфоровая статуэтка и закопченый, но целый флакон духов. Правда теперь от него жутко воняло.

Еще раз оглядев комнату, мой взгляд зацепился за угол жестяной коробки, торчащий из-под холодильника. В этой коробке лежали Леркины профессиональные карандаши для рисования, я дарила их на Новый год. Наверно, Аксенова не заметила коробку. Я подошла ближе, потянула за нее пальцами и ахнула. За холодильником лежала пара потемневших тетрадей и мой личный дневник, которые раньше хранились полкой выше. Удивительно, но несмотря на подожженную обложку и края, внутри они остались целыми. Я радостно схватила дневник и прижала его к груди, как драгоценное сокровище. Больше всего я горевала именно о нем, я вела его с самого детства и если начать читать дневник с начала, можно увидеть, как меняются мой почерк и мысли. Эта, чудом уцелевшая тетрадь, значила для меня слишком много.

Я выпорхнула из комнаты окрыленная и побежала вниз по лестнице. На первом этаже мне встретилась Лидия Львовна.

— Пришла, бессовестная? — грозно сказала она.

— Добрый день, дорогая Лидочка Львовна, — я никак не могла поверить своему счастью и задорно улыбалась, хоть это было совсем не к месту.

— Перемазалась-то как!

Мои руки и ноги были в саже, но душевые на четвертом и третьем этажах были закрыта, а на втором заняты.

— Можно умыться? — я сделала милое личико и жалобно на нее посмотрела.

— Да тебя сам черт не отмоет, — отмахнулась она, — ладно, добрая я сегодня, сейчас принесу ключ от третьего этажа.

Комендантша поплелась в каптерку, бубня что-то под нос, а я следовала за ней.

— А у вас случайно нет ненужной одежды? — все так-же льстиво говорила я, — есть же коробка забытых вещей?

— Вот это наглость! — она хлопнула ладошками по полным ногам.

— Ну пожалуйста! — протянула я.

— Думаешь, одна такая умная, разобрали все, — Лидия Львовна прибочинилась и поглядела на меня исподлобья, но потом махнула рукой в воздухе и полезла в шкаф, — эх, доброта моя!

Она долго в нем ковырялась и извлекла наружу серый мужской пиджак, белую женскую футболку на пять размеров больше меня, сиреневые лосины, галстук, маленькую сумочку и оранжевый халат в белый горох.

— Выбирай, — гордо сказала она.

Я печально вздохнула и хотела ретироваться, но от меня так жутко воняло гарью, что этот противный запах впечатался в мою одежду и стоял в носу.

Я взяла футболку и пиджак, поблагодарила Лидию Львовну